— Мы к Новому Году вернемся.
Никогда ты не вернешься, никогда!
— Если я открою достойную названия планету, я назову ее твоим именем. Почему отец назвал планету Ингерда? Слишком много чести для нашей принцессы!
— Мы назвали ее вместе, — улыбнулась мама, — там была одна фреска в храме с какой-то богиней. Мы очень долго на нее смотрели, и нам показалось, что она похожа чем-то на нашу дочь. Вот и все.
У богини глаза были зеленые и чуть-чуть раскосые, волосы желтые как солнце в замысловатой конусообразной прическе, обвитой змеями, она была прекрасна и на земной вкус, но главное в ней было не то. Лицо ее светилось добротой, такая женщина никогда не смогла бы повысить голос и не стала бы придираться к твоим ошибкам, сквозь тысячелетия дарила она свою любовь и ласку с потускневшей фрески, в отличие от строптивой Ингерды, которой и на близких-то тепла не хватало.
— Мам, не улетай.
— Ну что ты как ребенок, Ольгерд?
— Мне всегда тебя не хватает, всю жизнь. Останься хоть раз ради меня.
Она смотрела на него и не понимала. Он бился в каменную стену. Она не хотела печь пирожки и по утрам целовать своих детей в лоб. Ее ждал неведомый мир, который простирался над их домиком мириадами мерцающих звезд, бесконечный, обманчивый и хищный. Если бы сплошь и рядом там встречались удобные планеты, по которым можно разгуливать без скафандра и с прекрасными женщинами на фресках!
Ольгерд очнулся и понял, что трезв. Мало того, ясновидение кончилось, а вместе с ним и дурацкое чувство обреченности.
— Послушайте, доктор… похоже, я действительно болен, — он покрутил пальцем у виска, — мне очень стыдно, я был безрассуден как мальчишка и, по-моему, еще и груб.
— Только что заходила Венера, — мрачно сказал Ясон.
— Да?
— Да. Она порезала палец.
Ржавые рельсы убегали вдаль. Теперь он не знал, что будет за поворотом. Он был спокоен и тихо, тайно счастлив, как человек, у которого сбылась давняя мечта.
— Так себе пейзажик, — комментировал Челмер, — но откуда тут, черт возьми, наши березы? Летели-летели и как будто домой вернулись, да еще на какую-то свалку.
— Помолчи минуту.
— Земля номер два, — сказал Ясон, — которой меньше повезло.
— А где же люди? — спросила Венера.
— Вымерли с тоски, — усмехнулся Челмер, — что тут делать-то?
— Вообще-то странно, — она покачала коротко остриженной головкой, — радиоактивности нет, инфекций нет, вообще никакой вредности нет. Я все проверила десять раз.
— Теперь нет, — сказал Ольгерд, — что тут было три тысячи лет назад, одному Богу известно, если он вообще про эту планету помнит.
— Так куда же все делись, капитан? Вымерли?
— Не знаю. Комиссия решила, что все куда-то переселились. Массовое бегство.
— Наверное, они были похожи на нас.
— Было бы странно, если б нет.
На планете Ингерде стояла нормальная земная осень. Сентябрь средней полосы. Золотые березы перемешивались с зелеными соснами и бурыми дубами. Сухими пучками торчала трава, в зарослях мха краснели упругие ягоды клюквы. Маленький отряд приближался к кубам и цилиндрам какого-то завода.
— Бред какой-то, — не выдержала впечатлительная Венера, — как будто я в Лесовии… только в какой-то страшной Лесовии. Ольгерд, ты издеваешься над нами? Уж лучше бы какие-нибудь бурые скалы и жерла с магмой. Ей богу, это не так жутко.
— Нервных просим вернуться на звездолет, — ответил ей Челмер.
— Все могут вернуться на звездолет, — сказал Ольгерд, — я никого не держу.
Он чувствовал, что ему здесь и сейчас никто не нужен.
— Мы хотим видеть храм, — возразил Виктор.
— Да, — кивнула Венера, — мы хотим видеть Ингерду.
Сестра рассмеялась.
— Да не я это вовсе! Не знаю, что отец нашел похожего.
Храм показался из-за перелеска. Он был как будто сложен из четырех проникающих друг в друга полусфер, как форма для кекса. В каждой полусфере была отдельная дверь, правда, целой и не засыпанной оказалась только одна. Для начала, как водится, пустили робота и убедились, что все в порядке. Потом вошли.
Внутри это древнее сооружение казалось почему-то больше, чем снаружи. Воздух был пыльный, ноги увязли в слое песка и земли, потому что пола не было. Робот моргал осветителем, пока не выбрал оптимальный режим. Из тьмы проступили толстые крошащиеся колонны, ступени, ниши, куполообразные потолки с застывшими тусклыми ликами на них. Ощущение от всего этого было жуткое.
— Сколько столетий они смотрят с потолка и никого не видят, — поежилась Венера.
— Вот она, — Ингерда первой шагнула в следующий зал, — идите сюда!
Из-за колонн на людей ласково смотрела золотоволосая богиня со змеями в прическе. Она как будто знала, что люди придут к ней, и приветствовала их немым взором прекрасных глаз. После жутких ликов на потолке богиня притягивала к себе как свежий ручей, как залитая солнцем лесная поляна.
— Капитан, это она тебя сюда затянула? — Челмер на этот раз не смеялся, он был очарован, как и все.
— Я уже и сам так думаю, — усмехнулся Ольгерд.
Пока все обсуждали, насколько богиня напоминает Ингерду, а сходство определенно было, робот прошел в следующий, третий по счету зал и пискнул оттуда сигналом тревоги.
— Ну вот, — хмуро сказал доктор, — кажется, начинается.
В третьем зале прямо у подножия колонны лежал человек. На нем были истрепанные брюки, ботинки с толстыми подошвами, помятая грязная куртка. Его пол мешала установить жуткая худоба, но, судя по тонким рукам и длинным волосам, это была женщина. Маленькая, истощенная, невзрачная, но вполне привычного земного вида женщина. Она, видимо, уже давно была без сознания. Ясон бегло осмотрел ее и велел срочно вызывать посадочный модуль.
Появление этой женщины на давным-давно обезлюдевшей планете было настолько невероятно, что все разом замолчали. Если бы на ней была летная форма или десантный костюм, если бы нашелся еще один ненормальный капитан, вроде Ольгерда, если бы можно было представить себе экипаж, который запросто бросает на чужой планете своего товарища… тогда еще было бы разумное объяснение.
— Значит, где-то есть другие, — заключил Виктор.
— Да нет же тут никого, — покачал головой Ольгерд, — уже искали.
— Плохо искали! Где-то же они живут! Делают ботинки, шьют одежду, кормятся… Посмотри, какая ткань. Это тебе не каменный век. Это полимер, тут технология нужна.