— Конс? Где ты его возьмешь?
— Я знаю, где он.
— Так какого черта ты молчал?!
— Перекачай мне запись. Я поеду к нему и покажу.
Запись была короткая. Неожиданно в темной комнате появился силуэт мужчины с длинными локонами. Он присел к Зеле на край кровати и осторожно тронул ее за плечо. Она вздрогнула, и он тут же прикрыл ей рот ладонью. После недолгой возни и неразборчивого шепота, она обняла его и прижалась щекой к его щеке. Он торопился. Встал, протянул ей руку, обнял. И оба исчезли.
Какое-то время Ричард сидел в кресле неподвижно, как деревянный истукан, и смотрел в пустой видеообъем. Потом собрался с духом и позвонил матери.
— Что происходит? — изумилась Илга, — мой сын вспомнил о моем существовании?
Он не стал отвечать на ее колкости.
— Мама, они там?
— Кто?
— Сама знаешь, кто.
— Да, они здесь, — с какой-то гордостью заявила мать.
— И что они делают?
— Танцуют при свечах в зале Предков.
— Что?!
— Изумительная женщина, — продолжала издеваться Илга, — и такая красавица! Я сама ей не доверяла, но она просто ангел. Моему внуку повезло: найти такое сокровище…
— Мама…
— А как ей идет старинное платье! Знаешь, она просто удивительно похожа на Изольду Оорл. Помнишь Изольду Оорл, белую тигрицу? Впрочем, тебе никогда не было дела ни до твоих предков, ни до белых тигров. Ни до твоей родной матери.
— Зела тоже белая тигрица?
— Нет. Не выдумывай. Она обычная женщина. Но как прелестна!
— Лучше последи за своим внуком, — сказал Ричард, — а я скоро приеду.
— Ты? — усмехнулась мать, — тебе нечего тут делать.
— Я не собираюсь им мешать, — объяснил Ричард раздраженно, — я просто волнуюсь за сына. Можешь ты это понять?
— Твой сын — белый тигр, — с вызовом ответила Илга, — и сам в состоянии о себе позаботиться.
— Дай-то бог, — мрачно сказал Ричард.
Танцуют при свечах! Ольгерд, неисправимый романтик. Как бы на эту удочку его и не поймали…
Потом он позвонил Флоренсии. Позвонил, увидел ее, строгую, подтянутую, всегда мудрую и сдержанную, в темной блузке и розовом распахнутом халате, и понял, как хочется ее увидеть и именно ей поплакаться в жилетку. Хотя… она когда-то тоже его бросила. Что-то просчитала своим аналитическим умом, сделала выводы и отказалась от него, как от устаревшего робота.
— Фло, мне нужно показать Консу запись, — сказал он с самым серьезным видом, — он должен опознать кое-кого.
— Это невозможно, — неожиданно сказала Флоренсия.
— Почему? — изумился он, как будто налетел на невидимую стену.
— У Конса залеплены глаза. Он ничего не видит.
— Ты что, смеешься?
— Нисколько. Через пять дней — пожалуйста.
— Пойми, это срочно!
— Тут и понимать нечего, — Флоренсия покачала гладко причесанной головкой и сказала строго, — я не позволю издеваться над моим пациентом.
— Конечно. Издеваться можно только надо мной, — докончил Ричард.
За окнами смеркалось. Синие сумерки осторожно вползали в лабиринты замка. В глазах у Зелы отражались огоньки свечей, старинное платье только подчеркивало женственность ее тела, округлость плеч, гибкость талии, мягкость и нежность ее груди. Оно было словно создано для нее.
— Хорошо, что ты не забываешь своих предков, — улыбнулась она, — скажи, я действительно похожа на твою пра-пра… какую-то бабушку?
— Ты ни на кого не похожа, — сказал он, — ты единственная и неповторимая.
— Неправда. Я только копия богини Анзанты.
— Ты совсем другая. И я люблю тебя.
— И не боишься? — она как-то странно посмотрела на него.
— Чего я должен бояться? — усмехнулся Ольгерд.
— Меня. Ты же меня совсем не знаешь.
— Зачем ты так говоришь?
— Но ведь это правда.
Ольгерд подхватил ее на руки, сминая пышные юбки.
— Правда то, что я нашел тебя, я привез тебя, я люблю тебя и никому не отдам тебя. Вот и все.
Он отнес ее в спальню, посадил на мягкую постель и зажег свечи. Зела с любопытством огляделась.