— Теперь подтирай лужу, — велела она.
— А где твои слуги?
— Вон в углу стоит зеленый «Блеск». Подкати его и нажми кнопку. Хотя лично я такие мелочи вытираю тряпкой.
Конс долго смотрел на нее в раздумье, потом послушался. Поднял чайник и убрал лужу.
— Хочешь взглянуть на себя в зеркало? — спросила она.
— Считаешь, стоит? — усмехнулся он.
— Ты… — Флоренсия поняла, что волнуется, — ты дико красив, Конс.
Он в задумчивости потрогал небритый подбородок.
— Ты слишком великодушна к своему пациенту, — сказал он.
— Даже чересчур, — попробовала улыбнуться Флоренсия и стала заваривать чай по-новой, — что за капризы, в самом деле? Лечение еще не закончено. Еще целая треть осталась. Может, ты и будешь красавцем, но пока ты полуфабрикат. И будь добр меня слушаться.
— У меня есть смягчающее обстоятельство, — сказал Конс примирительно.
— Какое?
— Я еще никогда в жизни никого не слушался. Я этого не умею.
Она смотрела на него, словно в первый раз видела.
— И не подтирал полов, — добавил Конс, — в моем замке у меня три десятка слуг и пропасть автоматов. Наола вообще напичкана автоматами, их приходятся сотни на одну душу населения.
— Зачем так много? — спросила она рассеянно, совсем не о том думая.
— Если от человечества останется несколько тысяч, у вас будет такая же пропорция, — ответил Конс.
— Тебе яичницу или запеканку?
— Все равно.
— Конфеты будешь?
— Это гадость.
— Тогда на хлопья.
Конс все-таки взглянул на свое отражение в стекле кухонной полки.
— Для лысого кактуса я недостаточно зелен.
Он посмотрел на нее как будто насмешливо, но она поняла, что ему страшно хочется кое-что от нее услышать, потому что он был уязвим, как ребенок, несмотря на всю свою силу.
— Ты красив, — сказала она, — правда-правда, ты и сам это видишь.
Он отвел взгляд, и одна из табуреток свалилась с опаленной ножкой.
— Интересно, при чем тут моя мебель? — спросила Флоренсия с тихим ужасом в груди.
— Извини, — просто сказал Конс и принялся за яичницу.
Флоренсия глотнула чаю, взглянула на часы и увидела, что уже без пяти восемь. Она вскочила, потому что в институте ее уже наверняка ждал Ричард.
— Ну вот, — сказала она отчаянно, — предупреждала же, что у меня нет времени!
— Что случилось?
— Что? Да ничего. Просто я опоздала на работу, вот и все.
Она торопливо взяла со стола пульт от модуля. Конс отложил вилку и поднялся.
— Иди сюда, — сказал он.
— Что?
— Обними меня.
— Конс!
— Обними, не бойся, — повторил он настойчиво.
Кажется, она догадалась, в чем дело, и осторожно положила ему руки на плечи. На нем была мягкая фланелевая рубашка в клеточку, домашняя, уютная. Из-под нее торчали бинты.
— Закрой глаза.
Он прижал ее к себе так крепко, что она задохнулась. От него пахло лекарствами. Флоренсия покорно зажмурилась. Она испытала мгновенное чувство падения, а потом холод и немного тошноты. Конс ослабил объятья. Они стояли в ее кабинете на двенадцатом этаже медицинского корпуса. Немного потрясенная, она смотрела на него снизу вверх.
— Все в порядке? — спросил он, — голова не кружится?
— И что дальше? — сказала она, приходя в чувство, — где моя сумка? Где мои туфли? И на чем я теперь вернусь домой?
— Я заберу тебя, — сказал он спокойно.
— Тебе что, это так просто?
Он не ответил. Флоренсия поняла, что они уже слишком долго и уже без всякого повода стоят обнявшись.
— У меня пациенты в коридоре, — сказала она строго.
Конс разжал руки, отступил на шаг и молча исчез, как будто его и не было. Впечатлений на это утро было достаточно. Она подошла к раковине и протерла холодной водой пылающие щеки.