— Я не отойду от тебя ни на шаг, — сказала она.
— Боишься потеряться?
— Боюсь, не хватит времени.
— На что?
— Наглядеться на тебя.
— Скажешь тоже…
Она только улыбнулась.
— Неуловим, недостижим,
Ну что же мне с тобою делать?
Нет, не прошло, не отболело,
Ты мне как свет необходим.
Необходим, незаменим.
Но обхожусь, куда мне деться?
Успеть навечно наглядеться
За пять минут, за миг один.
— Что-то в этом мире перепутано, — усмехнулся Леций.
— Ну и пусть, — сказала Ингерда.
— Хочешь в храм Анзанты?
— Там жуткие морды на потолке.
— Да. Но ведь не только морды.
— Леций, ты до сих пор любишь ее?
— Кого?
— Анзанту. То есть Ла Кси?
— Как сестру, — сказал он.
— А меня? — спросила Ингерда.
— Знаешь что, — он приподнялся, — пожалуй, нам пора домой.
Она поняла, что ответа не будет. И вообще ничего не будет. Будет просто он, на которого можно смотреть, говорить с ним, помогать ему и ждать, когда же он позволит себе полюбить ее. Она встала, с готовностью обняла его и кинула прощальный взгляд на планету. Планета как будто не хотела их отпускать. Спряталось солнышко, полегли травы, раскричались галки в перелеске.
— Почему сюда так тянет? — удивилась она, — Ольгерда вообще как будто засосало.
— Не знаю, — сказал Леций, — закрой глаза.
Пережив все ужасы обратного скачка, она долго приходила в себя, утешаясь тем, что все обошлось, они вернулись, и никто даже ничего не знает. Она умылась из пруда и присела на ступеньки, потому что голова кружилась. Второй прыжок дался Лецию еще труднее, чем первый. Наверно, он не успел тогда до конца восстановиться. Сгорбившись, он сел на свое ложе и стиснул голову руками.
— Уходи, — сказал он, — извини, но мне надо побыть одному.
— Не гони меня, — взмолилась Ингерда, — куда же я пойду, если тебе так плохо?
— Это нормально, — проговорил он сквозь зубы, — просто мне надо побыть одному. Уйди.
— Леций!
— Уйди. Я не могу стонать при даме.
Она попятилась. Она совершенно не знала, как поступить в такой ситуации. Она любила его. Она хотела помочь. Ее гнали.
— Уйди же, — повторил Леций.
Она встала в дверях, не зная, что сказать.
— Я люблю тебя, — сорвалось с ее губ само собой.
— Тем более, — сказал он.
В коридоре она столкнулась в Консом. Он заметил ее заплаканное лицо и встревожился.
— Что случилось, девочка? Кто посмел тебя обидеть?
— Никто, — сказала она, — все в порядке.
И зарыдала. Напряжение копилось в ней целую неделю и теперь выплеснулось слезами в широкое плечо Конса. Обидно было то, что Леций ее все-таки не любит. И не пускает в свою жизнь. Он принимает ее любовь, как некий курьез судьбы, он благодарен ей за это. Но даже не поцеловал ни разу.
— Черт возьми! — Конс обнял ее, — что он еще выдумал, этот артист?
— Ничего, — всхлипнула она, — мы были на Пьелле. Потом ему стало плохо, и он меня выгнал.
— Где вы были? — переспросил Конс недоверчиво.
— На Пьелле.
— Он что, ненормальный? Два прыжка с двойной массой за один день? Даже за один час!.. Он хоть живой там?