Адейм Мад
Больно, всё тело будто раскаленными иглами пробито, даже шевельнуться сил не хватает. Так всегда происходит. Всегда? Получается, что так уже со мной бывало? Со мной... А я-то кто? Начинает накрывать паника - не помню ничего, даже имени.
Почти сразу приходит мысль, что это нормально, нужно всего лишь пару минут потерпеть, и всё придет в норму. С трудом открываю опухшие глаза, вокруг темнота, только из дверных щелей пробивается чуть заметный свет. Значит, сейчас ночь? А что такое ночь?
Глубоко вздохнуть и успокоиться, скоро всё будет в порядке - я всё вспомню.
Пытаюсь встать, сначала на четвереньки, потом на две конечности. Значит, я двуногое... Почему-то после этого открытия стало легче. Мышцы отказываются повиноваться, даже шагу не удается ступить, чтобы снова не оказаться распростертым на полу. Больно-то как - головой всё-таки знатно шибанулся. Еще и одежда мешается. Одежда? Ах, да - толстовка и джинсы. Начинают появляться воспоминания - джинсы - это штаны, в них жарко летом и холодно зимой.
Из-за двери доносятся приглушенные звуки. Делаю еще одну попытку подняться, в этот раз придерживаясь за стену. Кажется, я угодил в подсобку, судя по всевозможным склянкам и тряпкам, которые то и дело задеваю, продвигаясь к двери.
Стоп, нужно сначала вспомнить, только потом выходить. Тут же сползаю по стенке на пол, облегченно переведя дух, слабость так и не отступила, зато боли больше нет.
Воспоминания появляются рывками, будто соревнуясь между собой за первенство, но при этом застревая на входе. Виски сдавливает от боли, а голова снова начинает раскалываться, словно в нее гвозди вколачивают.
Пару минут приходится сидеть не шевелясь, иначе от любого движения начинает казаться, что меня попросту разнесет на части та круговерть, что творится сейчас в моей голове.
Фух, вроде закончилось, пора подвести итоги того, что узнал сейчас о себе.
***
Первое воспоминание - лаборатория. Я нахожусь в прозрачной капсуле, к телу тянутся разноцветные провода, даже пошевелиться из-за них не могу. Надо мной склоняется тучный мужчина, в руке планшет, он что-то увлеченно записывает в него. Почти сразу его отодвигает в сторону другой, высокий и моложавый. Лучики морщин вокруг глаз указывают, что он постарше первого, зато фанатичный огонь в глазах одинаков у обоих. Мне не слышно о чем они говорят, но, судя по тому, как энергично второй указывает на меня, объясняя что-то первому, то именно я стал поводом для обсуждения. Затем что-то произошло, словно бы меня отключили.
***
Второе воспоминание означилось болью. В этот раз капсула была открыта, и от моего тела, не слишком-то церемонясь со мной, обрывали провода. Всё те же двое, но в этот раз к ним присоединились еще несколько существ в белоснежных халатах. Кто-то придерживал сзади за плечи, помогая удержаться на ногах.
Всё это происходило в молчании, словно они уже обо всём переговорили и выяснили. Попытался сам спросить о том, что тут творится, но из горла получилось выдавить только хрип. Худощавый недовольно поморщился, но сказать ничего не успел, потому как в помещение зашли еще трое. На этих не было халатов, одеты они были в строгие темные костюмы.
-Профессор, мы же договорились - все неудавшиеся экземпляры в утиль, только тех, которых отобрали для дальнейших экспериментов, можно оставить во второй лаборатории, - прогнусавил один из них.
Первые же звуки голоса ввели меня в полнейшую прострацию, каждое слово будто было ударом по моей голове. Почувствовал что-то теплое, стекающее по моей шее, кажется, из ушей пошла кровь.
Вокруг меня тут же все засуетились, и кто-то догадался зажать мне уши ладонями. Теперь всё до меня доносилось словно сквозь вату, но зато боль прошла.
Худощавый облегченно вздохнул, затем недовольно оглядел посмевшего нарушить тишину.
-Во-первых, кто вам позволил зайти в помещение без спецодежды? - не получив ответа от смутившегося мужчины, он всё таким же нарочито елейным голосом продолжил: -Во-вторых, я получил разрешение забрать в свою личную лабораторию этот экземпляр. Бумаги, если вас они интересуют, подписаны главным. Находятся у него же, можете проверить.
-Зачем он вам? - тихо произнес один из троицы, высокий черноволосый мужчина с властным выражением лица. По-видимому, он был главный у них, ибо остальные двое то и дело бросали на него заискивающие взгляды.
-Я собираюсь проводить дальнейшие эксперименты именно с этим экземпляром, который вы имели глупость забраковать, - после небольшой паузы все же ответил профессор, вызывающе приподняв подбородок. Он вроде бы даже повыше стал, словно готовясь к бою.
-Профессор, мы же всё выяснили. Возьмем, к примеру, этот экземпляр. Проект "хамелеон". Вам четко сказали, что нужно сделать идеального шпиона. Все гены предоставлены, вы же упустили половину из указаний. Первое - он должен быть незаметен. А как вот это может таким казаться, с такой внешностью?
Заметив, что худощавый намеревается что-то возразить, мужчина остановил его жестом и продолжил.
-Да, я слышал уже на летучке, что вы думаете по этому поводу - шпионить можно и через постель. Но(!) вы умудрились сделать все тридцать экземпляров такими! Ладно, опустим это, - тяжело вздохнул он, устраиваясь на единственном стуле в углу помещения. -Возьмем второе условие - он должен легко менять форму, подстраивая ауру и тело под расу, к которой внедряется. Для этого и были собраны гены различных существ, но приоритетной формой должна была оставаться раса демонов. А это, простите, что?!
На последней фразе мужчина даже привстал от возмущения, тыкая в меня пальцем.
Я, честно говоря, опешил, стараясь незаметно оглядеть себя. Жаль, но отражающих поверхностей нигде не наблюдалось, поэтому пришлось обойтись беглым осмотром. Вроде бы всё в норме, так же, как и у прочих - две руки, две ноги, одна голова. Вот только кожа, в отличие от остальных, у меня еле заметно серебрилась, словно ее блестками посыпали. Даже облегченно вздохнул, вроде бы на чудовище не похож.
Пока разглядывал себя, мужчины начали спорить между собой, остальные не вмешивались. Тот, который меня поддерживал, по-видимому, вообще забыл, зачем тут находится, и выпустил мою тушку из рук. Я тут же стал заваливаться на бок. Вокруг сразу засуетились, меня пододвинули и уперли в стеночку, словно мебель какую-то. Признаться, сейчас я и чувствовал себя именно так - куда положишь или поставишь, там и буду, сил даже шевельнуться ведь не было. Только в этот момент сообразил, что стою совершенно голым - меня начало потряхивать от холода. Почему-то не хотелось привлекать к себе лишнее внимание, поэтому просто молча сжал зубы и попытался снова прислушаться к разговору.
-А чувства? - продолжал возмущаться черноволосый. -Вам же дали четкие указания - никаких чувств! Он должен уметь всего лишь изобразить их, но никак не испытывать сам! А еще лучше, вообще, чтобы эмпатом был! Вы же прослушали даже это! Все до единого экземпляра ощущают боль, холод, даже эмоции у них есть! А ведь отсутствие всего этого и было одним из главнейших условий!
Вот сейчас я был полностью согласен с этим мужчиной - если бы мне сейчас отключили все чувства, тогда бы не пришлось дрожать от озноба, пытаясь при этом удержаться на подрагивающих от слабости ногах. Не помогали уже даже держащие меня руки. В голове всё сильней стучало, в горле першило от тошноты. Всего лишь на минутку прикрыл глаза, чтобы прийти в себя, и полностью отключился.
***
Следующее воспоминание.
Небольшая комната, приглушенный свет. Я нахожусь на узкой кровати. У противоположной стены расположена такая же лежанка, но пустая. Между ними, у окна, невысокий столик, на котором разбросано множество книг. Две двери, обе закрыты.
Пока осматривался, в комнату тихо вошел молодой парень. Стараясь не привлекать к себе внимания, из-под полуопущенных ресниц попытался его рассмотреть внимательней. Смуглая кожа, атлетическое сложение, высокий. Довольно красив. Длинные черные волосы, заплетенные в косу. Из одежды на нем только штаны, зато на шее что-то наподобие ошейника с небольшими шипами. Пока он доставал что-то из ящика в углу комнаты, заметил на его левой руке темную татуировку, состоящую из замысловатых линий и знаков. Тут что-то привлекло внимание на голове. Даже опешил, когда сообразил, что там у него находятся небольшие рожки, чуть закрученные на концах. От изумления забыл притвориться и дальше спящим, приподнявшись на локтях. А сейчас меня ждал еще один шок - черные глаза. Казалось, что там попросту нет зрачка. Вернее, не так - он был, но занимал весь глаз. Наверное, таким зрением можно уловить совершенно всё вокруг.
Только сейчас сообразил, что уже минуту мы пялимся друг на друга, не моргая.
Попытался спросить его о том, что происходит, но парень, словно бы очнувшись, подскочил ко мне и приложил к моим губам ладонь.
-Молчи. Тебе пока нельзя еще разговаривать. Связки можешь порвать. Кивни, если понял.
Я тут же согласно наклонил голову.
-Меня Эринг зовут, тебя - Адейм. Профессор просил присматривать за тобой, пока он в главной лаборатории.
Заметив мой недоуменный взгляд, парень присел рядом и начал рассказывать, словно и без вопросов прекрасно понимал, что именно меня интересует.
-Мы оба - экспериментальные образцы. Ты из проекта "хамелеон", я - из "воин". Нас забраковали. Причин профессор не рассказывал, но, судя по его словам, как раз мы-то и есть идеальные образцы, просто так называемые "спецы", которые и затеяли эти проекты, не оценили всех наших достоинств. Во всяком случае, нас он забрал "для дальнейших экспериментов" в свою лабораторию, которая находится прямо у него в доме. На тебе и на мне ошейники. Для всех - это наши ограничители, чтобы мы не вздумали сбежать, но на самом деле профессор сразу заменил их на охранки, ибо очень многие хотят прибрать к рукам нас.
Я пошевелился, пытаясь найти более удобное расположение на этой неудобной койке, но Эринг, по-видимому, решил, что я ерзаю по другой причине. Тут же быстро подхватил меня на руки и понес куда-то. Признаюсь, растерялся я знатно. Неужели так мало вешу, что он даже не поморщился и словно пушинку поднял?
Остановившись у одной из дверей, он ногой открыл ее, и мы оказались в так понимаю что уборной, судя по раковине в углу и душевой кабинке. Непонимающе похлопав глазами, всем видом попытался показать, что понятия не имею, что мы тут забыли. Парень чуть покраснел, но целеустремленно понес меня к туалету. И вот как ему объяснить, что мне вовсе и не хочется сюда? Сам ведь сказал, что разговаривать мне пока нельзя! Поставив меня наконец-то в вертикальное положение и облокотив спиной на свою грудь, он всем видом стал демонстрировать, что его тут рядом не стояло. А меня пробило на ха-ха. Вот ведь идиотская ситуация, а объяснить ничего не могу.
Кстати, только сейчас заметил, что на мне одеты такие же штаны, как на нем. Пока рассматривал их, Эринг обреченно вздохнул, и, старательно отводя глаза в сторону, потянулся рукой к моей ширинке. А вот такого произвола я уже не выдержал, дернувшись в сторону. Если бы парень вовремя не удержал мою тушку, боюсь, грохнулся бы сразу, ведь совершенно вылетело из головы, что еле держусь на ногах без его поддержки.
Спустя пару минут после того как меня снова поставили напротив писсуара и молча стали ждать, моё терпение начало давать сбои. Судя по всему, он решил действовать методом "не хочешь - заставим". Я попытался показать жестами, что это ложная тревога и можно возвращаться назад, но Эринг не внял моим призывам, упрямо игнорируя все попытки вернуться назад в комнату. В общем, в туалете пришлось провести довольно таки много времени, ибо притронуться к себе я ему не давал, а сам... Ну не хотелось мне!
Из туалетного заточения спас меня вернувшийся профессор Глоа Мад. Как выяснилось много позже, его фамилия в переводе с древнего означала "бешеный".
***
Вот так и потекла моя дальнейшая жизнь. Не знаю, зачем профессор оставил нас у себя, но никаких экспериментов над нами не производилось. Как выяснилось чуть позднее, проектов в лаборатории было много: "нюхач", "внушитель", "телекин", "тень", ну и наши два. Отчего именно нас Глоа решил оставить себе, так и осталось тайной - профессор ни в какую признаваться не желал. Мы с Эрингом пришли к выводу, что нас оставили все же назло "спецам". Да и, как оказалось впоследствии, Глоа был очень одиноким существом, а мы для него стали заменой семьи, которую он из-за науки так и не удосужился завести. О нас он заботился, как о собственных детях, даже баловал иногда подарками. Единственный запрет был на выход из дома без него.
А вот если вдруг появлялись гости, то нам с Эрингом сразу приходилось играть роли запуганных деспотичным ученым существ. Глоа нас даже научил накладывать на себя иллюзии порезов и мелких уколов на телах, чтобы достовернее выглядело. Зачем эти перестраховки, нам так и не удосужились объяснить.
Гости профессора - это было мое личное наказание. Тот самый черноволосый, из "спецов", которого я увидел в лаборатории при втором своем пробуждении, вообще зачастил. Не было ни дня, чтобы мужчина не заскочил к нам, как он сам выражался - "на огонек". Звали его, как вскоре выяснилось, Нон Рил.
То, видите ли, документы Глоа принес, (хотя курьеры и так бегали высунув языки к нам по десять раз на дню), то ему срочно нужно посоветоваться о дальнейших разработках... Кстати, Эринга он так же раздражал, как и меня. Не знаю, отчего мой "братец" бесился, но мне попросту действовали на нервы откровенные взгляды Нона, которыми он буквально пожирал меня.
Периодически профессор вдруг вспоминал, что нас нужно обучать - знаний, вложенных в нашу память изначально, было слишком мало для того, чтобы мы смогли существовать самостоятельно. Зато это действо, под кодовым названием "обучение", было действительно нашим маленьким адом, ибо объяснять Глоа попросту не умел. Если с первого раза не понимаешь его пространную речь, то тебе в голову тут же летит то, что первым окажется у него под рукой. Эрингу-то проще было, у него врожденная ловкость ого-го какая, а вот я не всегда успевал увернуться...
Кстати, первый раз я себя смог разглядеть только почти через год после того, как оказался у профессора. Почему-то он терпеть не мог зеркала, и первое приволок только, когда решил, что мне пора начинать учиться обращаться в иную форму. А как я мог менять свою на другую, если и первой-то ни разу в глаза не видел? Вот и пришлось нашему названному отцу побороть свою нелюбовь к зеркалам.
Все, с кем мы встречались до этого, были из расы людей, так или иначе обладающих магическим потенциалом. Соответственно, каждый пытался хоть чуть приукрасить с помощью магии свой образ, мне же всё это досталось даром. Только вглядываясь в свое отражение, я стал понимать, почему так раздражался профессор из-за гостей, вдруг зачастивших в наш дом. Я-то считал, что он просто придирается, поэтому обвиняет меня в этом нашествии, как выяснилось - ничего подобного. Без ложной скромности, могу сразу признать - я красив, даже очень. Правильные черты лица, чуть раскосые светло-голубые глаза, в которых то и дело пробегают задорные искорки, по словам того же профессора - "бл*дские". Черные дуги бровей, пухлые губы, длинные волосы до пояса. А вот цвет... то ли светлый блондин, с синими прядками, то ли синеволосый с платиновыми локонами. Как оказалось позже, их даже изменить в другой цвет не выходило, ни с помощью краски, ни магией, только в форме человека получалось поменять их на черный. А вот изначальная форма у меня была явно не демонская, как у Эринга, а от расы сиринов, хотя считалось, что среди них попросту невозможно рождение мужчины, лишь женщины. Эфемерные крылья, которые я научился вызывать только по прошествии пары лет, были тоже ненормальные. Во всяком случае, если у Эринга, когда он менял форму на боевую, они были ближе к нетопыриным, то у меня - состояли из перьев, и не простых, а павлиньих. Как же я их стыдился... Словно девчонка! И ведь даже ростом не вышел, доставая своему названному брату всего лишь до плеча, а хрупкое телосложение - это и вовсе для меня было сплошным расстройством. Ведь, если принимаешь форму другой расы, то рост, вес и телосложение остаются первоначальными.
Самая смешная, по словам Эринга, у меня вышла ипостась демона... Нет, рожки там были вполне ничего, пристойненькие, маленькие и закругленные, а вот цвет - ярко синий! И это, если добавить павлиньи крылья и ненормальный хвост... У всех порядочный демонов он был тонкий и с маленькими пушистым кончиком, на него частенько одевались боевые наконечники, мой же и тут решил выделиться, он был пушистый, и опять же - синий! Рррр. Даже профессору пришлось признать, что с генами он немного напортачил, ибо ни одна форма, кроме человеческой, не совпадала с той расой, которую я, по идее, должен был уметь полностью копировать.
Думаю, ничего удивительно не было в моем выборе, когда я решил, что теперь буду всегда ходить в человеческой форме, которую хоть немного мог подогнать под свои представления того, каким должен быть парень, а не полу-черт-знает-что. В ней даже удалось избавиться от давно раздражающих меня волос, сделав простую короткую стрижку с длинной косой челкой. Жаль, но в других формах, даже после обрезания, стоило один раз поменять ипостась и вернуться назад - волосы, словно назло мне, становились снова длинными. Эринг, который как раз в это время увлеченно изучал строение амулетов, тут же предложил сделать несколько для меня. Два дня ушло на споры какой формы и какие именно щиты мне нужны. В конце концов, остановились на форме небольших колечек, тут же проколов мне ухо и даже бровь, пытаясь подстроить, чтобы ничем не отличалось от простого пирсинга. Вечером получили нехилый нагоняй от профессора, который одобрил идею амулетов, но был против уродства, которым он обозвал мои новые украшения. Пришлось долго уговаривать его оставить их мне, тем более пирсинг почему-то оставался только если я в форме человека, в других он попросту исчезал. Пообещав разобраться с моими потеряшками позже, Глоа вскоре забыл об этом, а я побоялся напоминать, чтобы не лишиться своих новых цацек, в которых я чувствовал себя наконец-то нормальным парнем.
С Эрингом у меня сложились не простые отношения. Со временем я смирился с его вечной опекой, но никак не выходило заставить себя его слушаться во всем, чего он постоянно добивался, то ли свой характер проверяя, то ли мою выдержку. Этот парень был единственным существом, само собой, после профессора, которому я полностью мог довериться во всем, но именно он и требовал всегда от меня чего-то невозможного.
Почему-то Эринг был свято уверен, что я со всем могу справиться лучше, если постараюсь. Те же изменения формы... Это ведь не Глоа заставлял меня часами стоять у зеркала, пытаясь полностью скопировать ауры какой-либо расы, а мой названный братец. Это не профессор, а мой деспотичный надзиратель-демон, каждый вечер не давал мне уснуть, пока я наизусть не расскажу ему историю того или другого народа, причем одна и та же раса в разных мирах имела отличия, их, кстати, тоже приходилось перечислять по ходу. Это не ученый заставлял меня часами расписывать разные формулы заклинаний, а Эринг, которого я периодически желал попросту удавить, пока спит, ибо в бодрствующем состоянии он был сильней меня раз в десять. Проверял. Пару раз так влетело, что мало не показалось... После этого пришлось отказаться от силовых мер избавления от домашнего ига, довольствуясь мелкими пакостями. В них я так поднаторел за пару лет, что доказать мою вину не мог бы даже самый дотошный дознаватель.
Но в то же время, это моё персональное наказание умудрялось поддерживать меня во всем. Даже когда я и сам переставал верить в свои силы, он всегда был моей опорой в эти минуты слабости. А таких моментов было множество...
Взять хотя бы тренировки по боевым видам единоборств... Профессор отчего-то решил, что мы обязаны уметь защищаться от любого врага. Где он тех врагов нашел - не понятно, но слова с делом у него редко расходились, поэтому уже на следующий день к нам на дом стал приходить учитель боевых искусств. Вот тут я почувствовал свою полную ущербность, особенно в сравнении с успехами Эринга, который схватывал просто на лету, и любое задание преподавателя выполнял без единой ошибки. Пожалуй, только поддержка парня не дала мне полностью раскиснуть после всех моих промахов и оплошностей. Мой названный братец умудрялся оставаться моим личным врагом, и лучшим другом в одном лице, как-то совмещая эти две совершенно разные роли. Ведь даже если профессор вдруг вставал не с той ноги, и искал на ком бы сорвать злость, парень всегда вызывал огонь на себя, стараясь прикрыть меня. А когда нас Глоа первый раз привел в главную лабораторию? Это же был сплошной кошмар! Все эти эксперименты над живыми существами, пусть даже бессознательными, колбы с зародышами, отрезанные части тел со всевозможными проводками, тянущимися к склянкам с разноцветными жидкостями... После этого посещения я месяц просыпался от собственного крика. Почему-то была уверенность, что вскоре и меня может постигнуть участь тех беспомощных существ в капсулах.
Тогда-то Эринг и перебрался спать ко мне, сдвинув наши кровати вместе. Сколько бессонных ночей он провел, укачивая и уговаривая меня, что все эти кошмары просто дурной сон... Даже когда все эти мои приступы паники прекратились, он с трудом поддался на уговоры вернуть свою кровать на ее законное место в другом конце комнаты.
Кстати, полового влечения у нас не было вообще. Начитавшись всяческой литературы на эту тему, я полез с вопросами к профессору, который, ничуть не смущаясь, сказал, что нам в еду и питье добавляются специальные препараты, поэтому гормональные всплески нам ближайшее время не грозят.
-Вот подрастете, тогда... - многозначительно взглянув на наши вытянувшие лица, профессор расхохотался.
А вот это его "тогда" произошло раньше, чем хотелось бы...
Точкой отсчета послужил один из самых обыкновенных дней. Мы с Эрингом как всегда штудировали книги по магии, а профессор ушел в главную лабораторию. Вернулся он отчего-то слишком рано, молча пронесся мимо нас, закрывшись в своем кабинете. Переглянувшись, мы потопали к дверям, чтобы узнать, что или кто в этот раз умудрился вывести его из себя. Кстати, случалось это довольно часто, ученый был очень вспыльчивой натурой, часто бросаясь из крайности в крайность. "Меня не ценят" - это было его любимое выражение.
Как ни странно, но в этот раз никаких жалоб не прозвучало. Даже на то, что мы внаглую вломились в кабинет, не постучавшись, он словно внимания не обратил, сосредоточенно роясь в каких-то бумагах. На все вопросы Глоа только отмахивался, а вот глаза у него горели просто-таки фанатичным огнем. Такое обычно случалось только, если он чересчур увлекался каким-либо проектом.
Так и не отвлекаясь от бумаг, он вдруг заговорил.
-С сегодняшнего дня вам придется учить многое про порталы, как про местные стационарные, так и межмировые. Я уже заказал специальную литературу, но без практики будет тяжело. Вам придется поднапрячься. Преподавателя со стороны брать нельзя, вам придется самим штудировать учебники. Если что-то станет совсем непонятно, в любой момент связывайтесь со мной, я объясню, - переведя дух, он внимательно оглядел нас. - Очень надеюсь, что вы меня не подведете.
Уже не так суетливо перебирая бумаги, профессор продолжил:
-Так же раз в неделю будет приходить мастер иллюзий, вам может пригодиться умение правильно накладывать их. На это всё у вас будет примерно около года, очень надеюсь, что не разочаруете меня.
-А что случилось-то? - все же не выдержал я, устраиваясь на свое любимое место на подоконнике.
Глоа рассеянно взглянул по сторонам, словно ища поддержку, затем, присев за стол, устало склонил голову на руки. Мы даже обалдели, ведь профессор ни разу за то время, сколько его знаем, не выказывал слабости, он был словно вечный двигатель, любая неприятность - это просто вызов, а их он обожал.
-Сегодня погибло множество разумных. По моей вине. Я собираюсь сделать так, чтобы такого не повторилось.
Дальнейшие вопросы ни к чему не привели. Только много позже мы узнали, что в этот день "спецы" все же решились запустить для проверки те проекты, которые разрабатывались в главной лаборатории. Вследствие этой акции погиб небольшой мирок, расположенный по соседству с тем, где находились мы. Для профессора это стало настоящим ударом. Он, как и многие ученые, не задумывался о последствиях своих экспериментов, увлекаясь самим процессом создания.
Следующий год для нас и впрямь выдался сложный, не понимая к чему именно готовит нас профессор, мы старались выкладываться на полную катушку. Не знаю, как Эринг, а мне действительно не хотелось разочаровывать Глоа, который день ото дня становился всё более раздражительным и требовательным.
Самое неприятное было то, что даже иллюзии, которые накладывал на себя, выходили какими-то корявыми. Вернее долго думали, что всё в порядке, пока в гости не заскочила коллега профессора, вот после этого и выяснилось, что женщины мои иллюзии вообще не видят. Обидно, я ведь по-настоящему старался.
С порталами тоже оказалось не всё просто, они вытягивали из нас неимоверное количество магической энергии, хоть и разрешено нам было перемещаться только по дому. Как выяснили из книг - если ее не хватит во внутреннем резерве, то будут использоваться уже жизненные силы. А вот это опасно. Благо, что нам не приходилось долго ждать того, чтобы она медленно сама восстановилась до следующего эксперимента. По-видимому, благодаря смеси генов, мы умудрялись качать энергию из всего, что нас окружало, вплоть до неживых предметов. Правда, и тут были подводные камни, мы рассыпали в пыль кучу мебели, пока не научились вовремя останавливаться до того, как предмет попросту не развалится на части. Пришлось перенести наши эксперименты во внутренний дворик, как оказалось, можно тянуть энергию даже из земли, просто нужно приноровиться. Одно из побочных явлений того, что мы забывали следить за резервом, стало открытие - наступает кратковременная потеря памяти при перемещении. Благо длилась она всего несколько минут, но ощущения были жутковатые. Особенно в тот момент, когда воспоминания начинали возвращаться.
Отправились советоваться с профессором - получили от него втык за безалаберность. Нам тут же в категоричной форме было приказано с этого времени держать постоянно полными наши внутренние резервы, чтобы вошло в привычку загружать энергию под завязку.
Еще одним неприятным фактом было то, что межмировыми порталами лучше пользоваться стационарными, потому как самостоятельные раскидывали перемещающихся в разные стороны света в любом случае, даже если входить в них вместе, плотно прижавшись друг к другу.
Вскоре профессор сам стал учить нас делать подпространственные мешки, в которые тут же, как только у нас получилось удерживать их, даже в бессознательном состоянии, велел засунуть, как он сказал "самое необходимое". Понятия не имею, что под этим подразумевалось, но нам попросту всучили по увесистой сумке и приказали не засовывать любопытные носы внутрь, пока не придет время. Сам процесс учения лучше не буду вспоминать, могу сказать только одно - профессор самый настоящий деспот, зато я неплохо наловчился уворачиваться от летящих в голову предметов.
Вот в таком ритме и проходила наша дальнейшая жизнь - тренировки, тренировки и еще раз тренировки.
Только если к нам заглядывал кто-то в гости, чаще всего это все же был Нон Рил, профессор снова превращался, будто по щелчку пальцев, в прежнего добродушного неунывающего ученого, которого интересуют только генетические эксперименты и всевозможные проекты.
А вот этот черноволосый мне с каждым днем нравился всё меньше и меньше. Больше всего, пожалуй, напряг подслушанный разговор, в котором Нон уговаривал Глоа вернуть меня и Эринга в лабораторию, потому что сам ученый не сможет дать нам тех знаний, которые готовы предоставить "спецы".
-Вы же сами говорили, что это провальные экземпляры...
-Для тех проектов это так и было. Но ведь их можно...
-Ничего не хочу слышать! Их отдали под мою ответственность. Я еще не закончил эксперименты...
-За эти годы...
-Плевать мне на годы! Пока я не выжму с них всё, на что способны, в лабораторию я их возвращать не буду! - категорично отрезал профессор.
Переглянувшись с Эрингом, мы ретировались в свою комнату.
-Что скажешь? - задал я мучавший меня вопрос.
-То что проф выгораживает нас, это и дураку понятно, а Нон таким не кажется, - задумчиво теребя ошейник, ответил парень.
-Думаешь, может все-таки заставить нас отдать в лабораторию?
-Нет, проф им зачем-то очень нужен пока еще, как только надобность отпадет...
Кажется Глоа тоже думал об этом же, потому как сразу после ухода "спеца", он снова напомнил нам про то, что время уходит, и скоро наши новые знания понадобятся для дела.
Час Х наступил буквально через пару дней после этого разговора.
Профессор ворвался в нашу комнату уже под вечер, весь взъерошенный и запыхавшийся.
-В лаборатории и тут через десять минут произойдет взрыв, все бумаги, которые смог найти, уничтожил, - словно бы отчитываясь перед нами, скороговоркой произнес Глоа, держась за косяк двери.
Мы изумленно уставились на него. Пока хлопали глазами, профессор стал суетливо чертить руны на полу. Только приглядевшись, мы сообразили, что это форма межмирового портала. Не думает же он?..
С нами Глоа уйти категорически отказался, сказав, что если не найдут его останки, то пустят нюхачей по следу, а тогда погибнем и мы, и он. А на меня с Эрингом у нюхачей теперь ничего нет, только визуальная память, по которой найти кого-то попросту нереально.
До последнего мы пытались хотя бы силой затащить Глоа с собой в портал, но проф и тут умудрился обезопаситься, выставив вокруг себя такие щиты, до которых нам еще учиться и учиться, сам же резко пнул меня к воронке. Эринг, по выработавшейся за это время привычке, кинулся помогать мне, и поплатился, его начало затягивать поле телепорта за мной.
Последнее, что я запомнил перед тем, как воронка втянула нас в себя, было то, как по щекам нашего неунывающего профессора катятся слезы.
***
Сейчас, после того, как вспомнил обо всем, меня снова накрыла та боль в сердце от потери такого близкого и непонятного человека, который создал меня и заботился до последнего. Пусть он не был идеальным отцом, другом или наставником, но он дал нам с Эрингом, хоть и ненадолго, ощущение семьи, уже за это я буду благодарен ему всегда.
Ко всему прочему, меня еще и добило то, что Эринга в этот момент не было рядом. А я ведь так привык к его молчаливой поддержке. Постарался успокоиться и настроиться на него на энергетическом уровне. Судя по всему его выкинуло довольно далеко от меня, хорошо, что хоть теперь знаю общее направление, где его искать.
Снова привлек усиливающийся шум за дверью. Ну что ж, наверное, пора показать себя этому миру.