Вакуум - пища для орлов.
Фэтс отбросил гитару в сторону Газзи, и инерция этого усилия заставила его медленно обернуться вокруг собственной оси. Вращаясь, он своими толстыми, как спелые бананы, пальцами прощелкал товарищам ритм песенки.
* Эскимосы (фр.).
- Кому-то придется сообщить исследователям, что мы отменяем художественное шоу, балет и завершаем пятницы джаза. Так же, как и курс изучения Великих Книг, и покер по субботам. Неплохо бы было. передать нашим друзьям на Эдисоне и Конвэаре, чтоб они организовывали у себя турниры по трехмерным шахматам и трехмерным перемещениям в пространстве, если не смогут добиться, чтобы новый Администратор подарил им наши помещения, когда мы отсюда уйдем - в чем я лично сомневаюсь. Думаю, он оттащит Скопление куда-нибудь подальше и будет использовать наши иглу для учебных стрельб. Благодаря эффекту самосклеивания они должны долго сохранять форму.
Но особенно не объясняйте исследователям, когда и почему мы уходим. Разыграйте все mysterioso *.
Тем временем наши подружки возьмутся сшить нам какуюнибудь земную одежду, чтоб была теплая и приличная. А мы приведем в порядок наши документы для таможенников, хотя, боюсь, у большинства остались только паспорта Дэйвиса. Черт, вполне возможно, что у некоторых еще паспорта Нансена.
И лучше было бы скинуться и купить кресла на колесиках и тележки, потому как скоро они кое-кому понадобятся.
Фэтс с тоской посмотрел на худосочные переплетения Гуру Ишпингема - кожа да кости,- потом взглянул, сравнивая, на себя. Это ж надо быть таким толстым!
Тем временем со стороны спутника к Большому Иглу приблизился космический "ныряльщик". Он вошел в створ пузыря из прямого материала, закрыл за собой "молнию" и открыл еще одну - входа-щели. Легким хлопком пузырь надулся, и "ныряльщик" пролез сквозь щель внутрь. Энергичным рывком он снова стянул "молнию" и откинул стекло шлема.
- Тревога! - закричал он. - Новый Администратор собирается вернуть нас всех вниз! Мне сказал об этом Шеф полиции. Новый "А" принимает всерьез эти старые распоряжения о депортации и считает...
- Все это мы уже знаем, Трэйс Дэвис, - прервал его Фэтс. - Новый "А" прислал сюда Поверенного.
- Ну и что вы теперь думаете делать? - спросил тот.
- Ничего, - спокойно ответил испуганному и потрясенному "ныряльщику" Фэтс. - Мы подчиняемся. А ты,
* Таинственно (исп.).
Трэйс, - он ткнул в его сторону пальцем, - давай, вылезай из этого костюма. Мы толкнем его на аукционе вместе с другими остатками "неземных" товаров. Эти исследователи будут лезть из кожи вон, чтобы его выкупить. Для потешного "ныряния" наши скафандры - просто предел желаний.
Из синего туннеля высунулась голова с морковного цвета макушкой:
- Эй, Фэтс, мы ведем передачу, - тоном обвинителя заявил веснушчатый владелец макушки. - У тебя есть тридцать секунд для выступления!
- Надо же, малыш, я совсем забыл об этом, - сказал Фэтс. Затем вздохнул и, пожав плечами, добавил: - Думаю, у меня имеется одна позорная новость для наших фанов внизу. Возьмите-ка все мои особые инструкции, ребятки, и раздайте всем нашим.
Внезапно он схватил за черную лодыжку проплывавшую мимо Газзи Фримл и резко от нее оттолкнулся. Приобретенная им в результате этого скорость в направлении синего туннеля равнялась одной пятой той, с которой удалялась в противоположную сторону Газзи.
- Эй, Фэтс, - крикнула она, мягко отскакивая от солнцезащитного одеяла, - может, у тебя найдется какое-то напутственное слово для нас?
- А как же, - все удаляясь от нее, с улыбкой ответил. Фэтс, не переставая, однако, вращаться. - Делайте побольше бяки, детишки. Да, - повторил он, исчезая в синем туннеле, отпустите все тормоза и делайте побольше бяки.
Семь секунд спустя он проплывал около сферического микрофона коротковолновой станции Битового Скопления, вокруг которого тесной группкой скучились разноцветные головы и инструменты "Маленького джаз-ансамбля". Музыканты сыграли последний аккорд своей композиции, в то время как их ноги, уходя в перспективу, плавали где-то позади. Полдюжины участников ансамбля, считая и Фэтса, подобно смирным рыбкам, уткнулись носиками в черную маслину микрофона. Фэтс смотрел на Землю, большую часть которой уже скрыла ночь, Землю, почти такую же огромную, как и необъятный барабан, стоявший рядом со штативом перкуссии, который, как ножницами, обхватил своими ногами Джорди. "Хорошо, когда можно видеть того, с кем говоришь", - подумал Фэтс.
- Всем на поверхности привет, - негромко произнес он, дождавшись, когда солнцезащитное одеяло поглотило последнии отзвук музыки, отраженный эхом от сверхпрочного шлема. - Да, это тот самый столь ненавистный вам голос из космоса, голос вашего старого мучителя Фэтса Джордана, рекламирующего непрокисающий сок. - Фэтс сказал именно "рекламирующего", а не "рекламируйщеа". В абсолютном вакууме его дикция всегда улучшалась.
- А для разнообразия, человеки, я расскажу вам сегодня кое-что о нас. На этот раз не будет никаких шуток, один скучный монолог. На это у меня есть причина действительно серьезная. Но о ней я пока говорить не стану.
Вы, кажется, устроились потрясающе уютно там, внизу, продолжал он, - просто потрясающе уютно, если глядеть отсюда, где плаваем мы. Потому что мы очень далеко от вас, прямо-таки "неземные", как выразился один человек. Все двадцать тысяч миль - ну, как капитан Немо.
Или же очень высоко, если так вам больше нравится. Очень высоко над вашей головой. Здесь, в вышине, рядом со звездами, пылающим Солнцем и обжигающе-холодным вакуумом, кружась по орбите вокруг Земли в наших сумасшедших шарах, которые похожи на гроздь закоптелых стеклянных виноградин.
Оркестр снова тихо заиграл, создавая для ленивой речи Фэтса рассудительно-спокойный фон.
- Да, обитатели суши, сейчас в космосе находятся мальчики и девочки. Мы нашли здесь дешевую дорогу, запасной выход. Сумасброды, которые вчера, возможно, направлялись в Волладж, Кватер, на Большой Юг, на Покинутое Побережье, на Северные Пляжи, а кто-то, упаковав свои книги по дзэн-буддизму, решил идти куда глаза глядят, - все они сейчас здесь, невесомо кружатся вокруг Дорогой Старой Мерзости. Итак, человеки, вы ведь потихоньку радуетесь, что мы ушли сюда?
Звуки оркестра наплывали на его речь, подобно размеренному качанию гамака.
- Наши комнаты с холодной водой оказались наверху. Наши мансарды взмыли в воздух. Мы взялись за наши жилища, и они поднялись над стратосферой. Возникли сложности с нашими мотоциклами, Папочка, но мы справились и с этим. Неужели же вам ничуть не радостно, что вы от нас отделались? Я знаю, здесь, наверху, не все. Но здесь - худшие из нас.
Как вам известно, люди представляли себе завоевание космоса исключительно в виде военных аванпостов и выверенного действия механизмов...
В этот момент труба Бэрра издала короткий боевой сигнал.
- Ив этих картинках, рисуемых их воображением, они не оставили ни одного уголка для бродяг и мечтателей, бунтовщиков и никчемных людишек (таких, как я, человеки!), которые сейчас находятся здесь, наверху, кружась на орбите с несколькими килограммами кислорода и парой растекающихся слизью бяк (и, разумеется, с несколькими тараканами, а может, даже и с несколькими мышками, хотя мы держим кота) внутри скопления из старых вонючих шаров.
Это само по себе смешно: древний аппарат, на котором человек впервые оторвался от земли, первым дал ему и дешевое жилище за пределами атмосферы. Примитивные шары свободно носились в воздухе, гонимые ветром, мы же свободно падаем, удерживаемые крепкими лапами гравитации. Ведь шар - это символ, человеки. Символ мечтаний, надежд и легко разбивающихся иллюзий. Потому что шар - это что-то вроде мыльного пузыря. Но и пузыри могут быть прочными.
Подчиняясь ритму барабанов Джорди, оркестр начал тему "Синего Быка" Пола Буниана.
- Такими же прочными, как палатки из тсуги* и покрытые дерном лачуги первых американских поселенцев. Мы пошли в космос, многие именно так, как шли на восток ирландцы и финны. Те строили длинные железные дороги. Мы строили большие спутники.
Здесь оркестр заиграл тему "Топора".
- Сам я был сварщиком. Пришел в космос вместе с компанией других негодных людишек подмочь склепать "Исследовательский Спутник-1". Мне не понравились бараки, куда нас поместили, поэтому я сам соорудил небольшой частный домик из сверхпрочного шелка - материала, который тогда использовался только для хранения жидкостей и газов, никому и в голову не приходило строить из него жилища для людей. Там, в своем пузыре, я стал кое о чем размышлять и в конце концов встретил еще нескольких неприкаянных. Похожая история приключилась и с некоторыми другими негодными людишками. Ведь у того, человеки, кому достало фантазии корячиться в вакууме с листами алюминия в паутине разных конструкций, без сомнений,
* Американское хвойное дерево.
хватит ее и на то, чтобы в самом деле восторгаться звездами, невесомостью и всем таким прочим.
Когда монтажные работы были закончены, установлена куча всякого исследовательского оборудования, мы, обитатели шаров, остались: Это потребовало некоторых ухищрений, но мы своего добились. Правительство из-за нас больших расходов не несет. Для него тоже оказалось чрезвычайно удобным иметь нас под рукой для всядих подсобных работ.
Это был зародыш нашего, незаконно поселившегося в космическом пространстве скопления. Первыми здесь появились космические бродяги и чудаки. За ними пришли художники и прожигатели жизни с хулиганскими замашками. Они учуяли запах нашей жизни и за свои деньги, на чужой счет или какими-то другими обманными путями добрались сюда. Некоторые занимались исследовательской работой в космосе и перебрались к нам после окончания срока контракта. Другие прибыли с призовой экскурсией - сумели потеряться и случайно нашли нас. Они привезли свои музыкальные записи и инструменты, альбомы своих эскизов и пишущие машинки, а кое-кто даже протащил сюда, наверх, собственные шары. Большинство умело выполнять разные космические работы - приличная страховка, чтобы оставаться здесь. Но только не подумайте ничего такого. Никто из нас не сходит с ума по работе. В действительности мы самые ленивые коты космоса, которые не выносят упоминания о том, чтобы таскать свой собственный вес каждый день на протяжении всей своей жизни! Обычно мы вкалываем только тогда, когда нужны деньги на какие-то особые расходы или когда есть работа, которую просто нельзя не делать. Мы мечтаем, шутим, поем, учимся. "Через тернии к звездам" - это дело наших друзей, космических пехотинцев. Сами же мы в девизе "ad astro per aspera" (это ведь и ваш девиз?) заменяем последнее слово на "аспарагус"* - отчасти, быть может, в честь зеленой бяки, которую мы выращиваем для получения кислорода (так нам не приходится вытягивать слишком много этого газа из правительства), а также для увековечивания питательных дрожжей и всякой всячины, которую получаем из наших отходов.
Как мы живем здесь, наверху? Как можем выдерживать битком набитые народом смердящие шары? Но слушайте: мы здесь свободны, в первый раз по-настоящему свободны. Мы
* Вид морских водорослей.
буквально летаем. Гравитация не в состоянии согнуть наши спины, переломить наши хребты или усмирить наши мысли. Ведь только здесь, далеко, такие глупые люди, как мы, могут по-настоящему думать. Невесомость держит наши мысли на плаву, и у нас есть возможность разобраться в них. Они произрастают здесь, как в никаком другом месте, это именно та среда, которая им нужна.
В космос может попасть любой, если он в самом деле этого хочет. Билет - это мечта.
Такова наша история, человеки. Мы выбрали космическую дорогу, потому что только здесь еще оставалась граница неизведанного. Мы должны были прийти сюда, потому что здесь тоже есть пространство. Подобно взобравшемуся на гору человеку. Подобно смельчаку, первым бросившемуся в зеленые глубины океана безо всякого снаряжения. Подобно человеку, позавидовавшему птице или падающей звезде.
До этого мгновения звуки музыки, казалось, тихо парили в пространстве, сливаясь со словами Фэтса и умолкнув вместе с ним. Когда же он заговорил снова, музыка уже не сопровождала его речь - звучал только один его монотонный голос.
- Но это еще не конец рассказа, человеки. Как я сказал, у меня есть кое-что серьезное, что я хотел бы сообщить вам. Серьезное, по крайней мере, для нас. Похоже, что мы уже не сможем дальше оставаться в космосе, человеки. Нам было сказано, чтобы мы убирались отсюда. Потому что мы - неправильные люди. Потому что у нас нет законного права оставаться здесь, а только право, которое дает нам мечта.