Закрыла глаза и мысленно посчитала до 5, потом до 10. Говорят, что это успокаивает. Врут.
— Я с Пади, — услышав имя моего мнимого бойфренда, Эдвард сначала напрягся, но потом пренебрежительно хмыкнул. Тоже мне сноб. — Просто дружу. Дружба — это когда разговариваешь с человеком и он тебе не грубит, а отвечает на вопросы, поддерживает тебя. Вам это знакомо?
Уже не сдерживаю язвительности в голосе. Но на моего визави это не действует никак. Он еще раз с пренебрежением оглядел меня и плюхнулся на кресло возле камина. Тоже мне брутал. Отвожу взгляд от его мышц, которые, кажется еще чуть чуть и разорвут ткань рубашки, смотрю ниже… Нет, Эбби, туда смотреть не стоит! Опять утыкаюсь в глаза. А он все поняла! Ухмыляется!
Боже, я все как факел, щеки горят. Что делать то? Он молчит. Упорно смотрю на пуговицу его рубашки, кажется она белая и из нее проглядывают небольшие завитушки волос с его груди… Так все! Здесь о деле надо говорить! Собираю в кулак все свое мужество.
— И что вы узнали? Вы нашли Бертона?
Эдвард немного дернулся, или мне так показалось, встал и направился ко мне. Машинально отхожу к двери, вот, вот еще немного, блин, она закрыта, упираюсь спиной в дубовые бревна двери. А Эдвард и не торопился, медленно подошел близко, близко, так близко, что я вижу вычурный рисунок на той самой пуговице. Упорно смотрю на нее. И тут слышу тихое:
— Ты так и не ответила. Ты признаешь меня своим хозяином? — почему и когда стали так сильно топить? Вроде в камине чуть тлеют дрова, так почему мне до ужаса жарко? От него мне жарко, от его тела и слов. Разум отключается, подключаются инстинкты, особенно когда он кладет свою ладонь мне на поясницу и нежно, но требовательно сжимает правую ягодицу.
— Да, — лепечу я хрипло.
— Что да?
— Вы мой хозяин.
— А что еще? — его губы блуждают по вмятинке на моей шее, отказывают все мои рецепторы сознания, — Кому ты принадлежишь?
— Вам — это я сказала, а поняла, что сказала только когда его тело буквально впечатало меня в полотно двери, а его губы захватили мои.
Глава 19
Эбби
Весь оставшийся день я была в полном смятении. Этого поцелуя Эдварда я никогда не забуду. Он сминал мои губы, его язык ворвался в рот, вытворяя там просто сумасшедший танец. Руки блуждали по телу, по хозяйски трогая меня везде, буквально везде! А потом он меня оттолкнул. Просто бросил меня, всю разгоряченную и готовую уже на всё, в ледяную обыденность. Его взгляд был злым и в то же время страстным. Он хотел меня, я это видела, но почему то остановился. А в следующий момент мне пришлось зажмуриться, когда над моей головой его кулак встретился со стеной.
Эдвард выругался и отвернулся, чем я и воспользовалась, выпрыгнув за дверь. Этот мужчина меня всё больше и больше пугал, настроение у него было непредсказуемое. То мне казалось, что я ему действительно нравлюсь, ну или хотя бы он испытывает ко мне влечение, то он превращался в статую и замораживал меня своим серым взглядом.
А ещё говорят, что это женщины не знают, чего хотят. Даже смешно стало, в нашем дуэте именно я уже не сомневалась в своих чувствах. Да, я была влюблена, причём по уши.
Когда я пыталась анализировать, откуда могла взяться любовь-то, если мы постоянно только лбами сталкивались? После нескольких бессонных ночей, я плюнула на самоанализ и просто приняла ситуацию. Наверно, это тот случай, когда чувства приходят внезапно и бесконтрольно. Ну или это судьба.
Всё ещё больше осложняла наша ситуация. Я гость в этом времени и понимала, что не смогу жить здесь. Дитя продвинутой цивилизации, я морально чахла. Ого! А вдруг мать Эдварда чувствовала тоже самое? То есть она тоже сильно хотела вернуться в своё время и каким-то образом смогла найти этот путь домой?
Тогда особенно важно найти этого чертового Бёртона! Но одному снобу-аристократу, по видимому, гораздо приятнее следить за жизнью своей горничной, нежели заниматься делом.
Но я ошиблась. Оказалось, что Сент-Мор не тратил времени зря.
К вечеру того же дня меня послали собирать щепки для печи с заднего двора. Я настолько увлеклась занятием, что не сразу услышала хруст за своей спиной.
Разворачиваюсь, держа мешок в руках, и натыкаюсь на взгляд серых глаз. Сейчас они смотрят без злости или страсти, казалось, ему просто любопытно изучать моё лицо. Никто и никогда на меня не смотрел так, будто читая все мои мысли.
— Да, ваше сиятельство?
Разрушаю молчание. Но он и не торопиться отвечать, ещё больше нагнетая волнение. Неожиданно мужчина обхватывает мою талию, привлекая ближе. Я ниже его ростом, поэтому, прижавшись, ощущаю, как подбородок Эдварда ложиться на мою голову. Замираю. Странное ощущение, такое… интимное. А вдруг кто увидит наши обнимашки?? Но похоже этот вопрос занимает только меня.
Мужчина наклоняется ниже, чувствую его горячее дыхание уже на виске, волосах, которые выбиваются из небрежно накинутого капюшона поношенного пальто.
— Прости меня Эбби, — Господи! От тембра его голоса, вибрирующего совсем рядом с моим ухом, по телу бегут сантиметровые мурашки, — Я вёл себя, как ревнивый любовник. Я очень хочу тебя, ты даже не представляешь как.
Видимо, я настолько поплыла от этих слов, что Эдварду пришлось покрепче прижать меня к своему телу. Эти его слова, объятия… Неужели меня так легко приручить?!
Теперь Эдвард отстраняется, кладёт свою ладонь на мой подбородок и чуть приподнимает его, заставляя смотреть прямо в глаза. Аж дыхание переводит от остроты его и моей страсти, а что твориться ниже пояса… Никогда не подозревала, что я такая нимфоманка.
Он долго внимательно смотрит мне в глаза и наконец произносит:
— Но нам нельзя переходить черту. Мы не можем поддаваться чувствам. Ты понимаешь почему?
— Нет.. — тяну я несмело, уже понимая, что это не признание в любви, — Всё очень сложно. Я сам не понимаю, что испытываю к тебе, но это что-то очень сильное, настолько, что даже меня пугает. А ты, как и мама, можешь в любой момент исчезнуть. Я помню своего отца после её исчезновения, он просто перестал жить.
Махровые снежинки падали на его непокрытую голову, застревали в ресницах, одна даже упала на губы и тут же исчезла. Эдвард был такой теплый, такой близкий и… не мой.
— Но мы же можем попробовать? Если так произошло с твоими родителями, ещё не значит, что мы повторим их судьбу! Эдвард, я тоже чувствую, что..
Но на мои губы легла ладонь мужчины. Попробовала помычать, сопровождая свой протест выразительным хлопаньем ресниц. На это герцог тепло улыбнулся, но ладонь не убрал.
— Нет, Эбби. Пока мы не выясним, что означают все эти перемещения во времени, нам лучше держаться друг от друга подальше.
С этими словами он убирает от меня свои руки, а я, лишённая энергии его тела, начинаю ощущать зимнюю вечернюю стужу и горькое отчаяние.
Почти дойдя до двери, ведущей в дом, Эдвард оборачивается.
— Завтра рано утром мы выезжаем. Возьми тёплые вещи, об остальном я позабочусь, — немного подумав, Сент-Мор меняется в лице, его взгляд становится более злым и колючим, — Но Эбби. То, что я тебе сейчас сказал никак не влияет на мой приказ, тебе нельзя встречаться и тем более находиться наедине с другими мужчинами. Уяснила?
Киваю, но он этого не видит. Не видит он и улыбки, которая растекается по моему лицу до самых ушей. Ох, Эдвард, судя по твоим последним словам я тебе не безразлична, а, значит, у нас есть шанс.
И весело напевая песенку из какого-то телешоу, продолжаю собирать щепки из полупустой дровницы.
Глава 19
Эбби
С трудом сдерживая зевоту, я провожаю взглядом очередной кривой домишко, промелькнувший в окне. Уже почти три часа, как мы выехали из Лондона, а мелким деревушкам, фермам и постоялым дворам, казалось, не будет конца. Нет, сначала я, будто изголодавшийся по красотам турист, накинулась на окно, старалась впитать каждую видимую мной частичку столицы, запомнить то, что ни одному человеку из нашего времени никогда бы не удалось увидеть.
Даже хотела попросить Сомерсета достать телефон, но его мрачно сцепленные губы и отстраненный взгляд остановили.
Всё очарование пропало, когда мы минули город и выехали на широкую, хорошо накатанную дорогу. Несмотря на раннее утро, на встречу постоянно попадались экипажи всех мастей, от дорогих с гербами и вензелями до почтовых, старых и обшарпанных. Не удивительно, ведь именно эта дорога вела во Францию. Туда мы и направлялись.
Правда, то, что именно Париж — наш конечный пункт назначения, я узнала не сразу. Первые минуты поездки герцог натянул на своё лицо маску холодной отстраненности и весьма односложно отвечал на мои вопросы. Поначалу он вообще отвернулся к окну, игнорируя моё присутствие, но по мере того, как я усиливала словесную атаку, его взгляд становился мягче, плечи расслабились, а уголки губ невольно тянулись вверх.
Наконец, Эдвард не выдержал и расхохотался.
— Эбби, ну признайся, тебе доставляет удовольствие меня доводить? — в его голосе не было злости, мужчина улыбался.