— Ну как на нее не смотреть, она бесподобна!
— Чем тебя так не устроили наши костюмы?
— Чем? Ты серьезно? Посмотри — я прокрутилась вокруг себя, ну во всяком случае попыталась, руки Эдварда все еще лежали на моих бедрах, — Мы же похожи на циркачей, ну или на сумасшедших. Вот зачем мне такая ярко-красная курточка с меховым капюшоном? А? А ты… Твои панталоны с желтыми полосками смотряться просто..
— Возбуждающе? — глаза Сент-Мора смеялись. Казалось, он получал удовольствие от нашей перепалки.
— Да вот ни капли! Мы ведь выделяемся из толпы, как скоморохи! Вспомни, какими глазами нас провожали прохожие.
— В этом и смысл нашего маскарада.
— Стать максимально заметными? Но зачем?
— Эбби, малышка, я ж тебе уже говорил. Повторю. Дорога до Франции опасна, особенно сейчас, когда власти наплевали на все меры предосторожности и увели с граничащих земель почти все свои войска. Лет 5–6 назад здесь во всю орудывали шайки отморозков и бывших каторжников, не думаю, что сейчас лучше.
— И считаешь наша одежда их отпугнет?
— Во всяком случае меньше шансов, что такие полуоборванцы, как мы их заинтересуют. Если нас захватят в герцогской карете, то будут требовать выкуп, а может и хуже. Собой я готов рисковать без зазрения совести. Но не тобой, моя луноликая девочка..
Как всегда от его слов захотелось сорвать с себя всю одежду и броситься в объятия своего герцога. Отмахнув от себя срамные мысли (которые удивительно часто стали приходить в мою голову последнее время), я все же постаралась настоять на своем.
— Ну не знаю, можно же было взять охрану. Да можно и без них. Ты у меня вон какой сильный, уверена, одолеешь всех разбойников.
Эдвард хохотнул, немного отстранился, чтобы подойти к окну, и меня подтащил, обхватив за талию.
— Ты переоцениваешь мои таланты. Из оружия при мне только пистолет с двумя зарядами и нож. А нападающих могут быть толпы. Тем более, — он скосил на меня свой хитрый взгляд, — Будь у нас свита, вряд ли я смог бы так долго находиться с тобой наедине. Выбор сделан. Не знаю, правильный ли он, но надеюсь, все будет хорошо. Нам главное добраться до порта, а там Ла Манш и Франция.
— И я надеюсь, — тихо прошептала я, имея ввиду совсем иное. Встреча с воображаемыми разбойниками меня мало пугала, а вот конца нашего путешествия боялась до жути.
От грустных мыслей отвлек шум с улицы. Я услышала ржание лошадей и скрип колес.
— А вот и наша «золотая колесница» подъехала. Пошли.
И схватив меня за руку, Эдвард шагнул на улицу.
***
Ну про золотую колесницу он прям очень сильно преувеличил. То, что подъехало к станции больше напоминало огромный черный катафалк, потертый, с облупившейся обшивкой и огромным бесформенным козырьком. Тянула это страшилище четверка разношерстных лошадей сомнительного возраста. Но так как именно я настояла на поисках Бертона, то спрятала подальше свое недоумение и изобразила на лице жалкую улыбку.
— Помни о нашем договоре. Молчи, не реагируй на звуки, прячь глаза. Хорошо?
— Угу.
Эта была еще одна чудная затея моего герцога. Он не только купил (или нашел на свалке) наши костюмы, но и придумал нам роли. Я, например, полуглухой и немой слуга с хорошим почерком. А он… Ой, от этой мысли мне всегда становилось смешно. Себе его высочество решил возомнить странствующим поэтом. Нет, не так, искателем народных словесностей и сказок.
Откуда в его голове родилась такая фантазия, не знаю. Но в первый раз, когда Эдвард с гордостью рассказал о своих планах, я хохотала до колик в животе. Был момент, когда он даже чуть обиделся. Но тут он сам виноват. Натянул синие в желтую полоску панталоны, сомнительной свежсти рубашку шоколадно-коричневого цвета и жилет с наполовину оторванными пуговицами. Хотя, стоит признать, даже этот нелепый костюм ему шел.
Сейчас всю эту красоту прикрывало серое мышиное пальто до колен, но штанишки то спрятать не удалось. Сдерживая смех и волнение, мы, наконец, взобрались в карету.
Внутри оказалось на удивление просторно. Жесткие сиденья, покрытые старыми тряпками, были неудобными, но зато на них можно было устроится в полоборота или даже полулежа. С учетом того, что ехать нам предстоит чуть более суток, опция уж больно соблазнительная
Помимо нас в почтовой карете ехали еще пятеро. Сзади от нас устроилась пожилая, аккуратная женщина с невообразимо худой дочерью лет 30. Из ее черного чепчика выбивались седые непослушные кудри, которые она безрезультатно пыталась запихнуть поглубже под шапочку. В руках у женщины был небольшой чемоданчик и книга, видимо Библия. С дочерью они представляли удивительный контраст. Девушка вроде милая, с добрыми глазами, но все портила бросающаяся в глаза худоба. Явно не естественная. Мне вдруг захотелось узнать историю этой парочки. Но вовремя вспомнила, что я немая. Точнее немой мальчик.
Сбоку от прохода расположился приятной наружности парень небольшого роста, коренастый, очень суетливый, как на шарнирах. Пока ждали других пассажиров, он раз пять соскакивал и залезал обратно в карету. Причем, делал это без цели. Но как только тронулись, он успокоился, закрыл глаза и заснул.
Нашими соседями напротив оказалась ничем не примечательная супружеская пара и немолодой мужчина. Он больше всего привлек мое внимание. Его серые глаза ни минуту не находились в покое. Сначала они ощупали с ног до головы женщину с дочерью, безучастно мелькнули по парню и мужчине с супругой, а потом остановились на нас с Эдвардом. Так и хотелось крикнуть — я же говорила! Мы слишком много привлекаем к себе внимания. Это плохо.
И человек этот плохой. Я сразу это поняла. Нет, в его внешности не было ничего отталкивающего. Но в то же время… Что-то мне не нравилось. И в своем предчувствии я была не одинока, потому что рукой, что соприкасалась с герцогом, почувствовала его напряжение.
— Приветствую вас, дорогие попутчики! — начал он говорить буквально через секунду после отправления, — Как я счастлив, что здесь собралась такая тёплая, приятная компания. Позвольте представиться, меня зовут Саймон Корридж. Я пекарь из Сент-Дени, — никто не ответил на его сладкое приветствие, только пара рядом что-то невнятно пробурчала, но Корриджу, казалось, было плевать на невнимание окружающих, — Ах! Нет, вы не подумайте, я англичанин! От кончиков пальцев до корней волос на моей голове. Но дурак женился на парижанке. И теперь вынужден два раза в год кататься сюда, в Бексли, чтобы навестить свою матушку.
Так как и в этот раз никто не поддержал беседу, мужчина на минуту замолчал. Все это время он отчаянно выискивал себе собеседника, но все тщательно отводили глаза. Мальчик у входа и вообще спал. Тогда он решил выбрать своей жертвой герцога. Тот сидел прямо напротив него и отделаться от назойливого пассажира ему было проблематично. Я же, как можно глубже, закуталась в свое меховое безобразие, искренне надеясь, что не забуду о своем онемении.
Корридж поймал взгляд Эдварда, нахорохорился и продолжать лепетать.
— Моя любимая Элоиза, увы, скончалась три года назад, а я получил небольшое наследство. Но посудите сами, что мне одному с этим делать? Детей то у нас не было. Так я решил продать нашу квартиру в Париже и перебраться куда-нибудь в пригород, а там..
Это мучение продолжалось еще почти час. Бонусом к скучной истории жизни одного мещанина мы получили еще и немного писклявый, слишком высокий голос, которым мистер Корридж выделял особо значимые по его мнению места.
Постепенно все привыкли к его галдежу и перестали обращать внимание. Даже я задремала. Только иногда где-то сверху слышала, как Эдвард поддакивал надоедливому попутчику, изредка вставляя ничего не значащие фразы.
Но оказалось, что расслабляться рано. Вылив на нас всю историю своей жизни от первого поцелуя с Элоизой до момента выбора ей надгробного камня, Корридж неожиданно задал свой первый вопрос.
— А вы, господин..?
— Фабелло.
— Итальянец?? — в не притворном ужасе пискнул мужчина.
— По отцу. Мать англичанка.
— А, ну да, такое редко, но бывает. Я сразу рассмотрел в вашем лице черты настоящего римского воина, — сладость из его рта могла бы затопить все чашки чая в мире, — Очень приятно месье Фабелло. Куда же вы направляетесь? Я прямо вот сижу уже сколько времени и не могу понять род ваших занятий? Вы артист? Нет, нет. Вы профессиональный путешественник! Картограф?? Уличный сочинитель?
— Почти угадали, — перебил его Эдвард. Он старался быть сдержанным, но я то чувствовала, как нарастает в нем негодование, — Я собиратель народных сказок, преданий. В настоящий момент пишу книгу про творчество французских менестрелей. Поэтому мы и едем во Францию.
— Ах! Это чудесно! Какая интересная профессия! Все бы отдал, чтобы вот так свободно путешествовать, общаться с людьми. А этот мальчик? Он ваш помощник?
Его взгляд впервые опустился на меня. И тут же напугал. На секунду в его зрачках промелькнуло такое… Не знаю, как объяснить, но будто он видел меня насквозь, будто знал, что я отнюдь не мальчик.
Рефлекторно я вжалась в сиденье и еще ближе придвинулась к Эдварду. Этот маневр не скрылся от мужчины, могу поклясться, что на его губах промелькнула усмешка. Этот человек опасен!
— Этот юноша — один из моих подопечных из церкви Святого Франциска. Он нем от рождения и почти ничего не слышит, но хорошо умеет читать по губам. Он ведет мои записи.
— Как интересно, — еще слаще пропел Корридж, — Бедный ребенок! Представляю, как ему тяжело, — с трудом оторвав от меня взгляд, он продолжил бомбардировать герцога вопросами, — А какие книги у вас уже вышли? Успешно ли дело писательства? Я вот тоже задумывался, а не опубликовать ли мне какой-нибудь рассказ? Скажем о поверженных королях и тех, кто их предал или же..
Бесконечный треп Корриджа продолжался еще часа два, пока он сам не устал от себя и откинувшись на стенку кареты, безмятежно захрапел.