— Страшные аналогии, — вздохнул Ким. — Чего это ты так?..
— Ничего; Просто любую человеческую подлость стало так легко оправдать — объективно, видите ли, Е масштабе истории человечества и истории науки…
— Никакой подлости я не вижу. Наоборот. Если он берет на себя всю организационную часть…
Она опять посмотрела на него, и слова застряли у него в горле.
Они молча доехали до конца.
Дождь не унимался, люди жались под навесами ларьков, которых тут было множество, но все как один стояли наглухо закрытые.
— Купить бы чего-нибудь, — огляделся Ким и зябко поежился, — как-то неловко с пустыми руками.
— Ладно. Не в этом дело. Пойдем.
— Ты знаешь куда?
— Знаю,
Они прошли еще с полкилометра пешком, по асфальтовой дорожке, видимо, недавно проложенной здесь между ветвистых чинар. Листья, хотя и тронутые желтизной, все же были еще крепкие, они покачивались под ударами дождя, влажно поблескивая всеми своими оттенками.
— Хорошее место выбрали для больницы, — сказал Ким, — видно, большая больница, гляди, сколько народу идет.
— Большая.
— И все с кошелками. Слушай, нехорошо как-то…
— У меня апельсины есть, успокойся.
Они прошли в вестибюль, сдали верхнюю одежду, получили халаты, и тут Кимом овладела робость.
— Слушай, чего-то не по себе. Может, отложим этот визит? Растревожим Старика, наделаем беды…
Она впервые взглянула на него приветливо и тронула за рукав.
— Не волнуйся, я буду вести себя хорошо…
Лаврецкий лежал в небольшой двухместной палате с застекленной дверью почти во всю стенку. Она выходила на длинный общий балкон, опоясывавший полукруглое здание.
Он не сразу их заметил. Лежал, прикрыв глаза, с наушниками на голове, слушал что-то с напряженным лицом.
Они постояли в нерешительности у порога, потом присели на пустую кровать, он приоткрыл глаза и увидел их.
— В такую погоду! Да вы с ума сошли! Ну, спасибо, дорогие мои, очень рад вас видеть.
Он пожал им руки, счастливо улыбаясь, потом сел, снял наушники, нащупал ногами тапочки, подошел к балконной двери, отдернул занавеску. Стало светлее и как-то спокойнее, комната больше походила на гостиничный номер, чем на больничную палату.
Здесь стояли два легких, гнутых кресла, треугольный пластиковый столик, на стенах висели удобные бра.
— И долго вы так сидели? — спросил Лаврецкий, осторожно укладывая на тумбочку наушники.
— Минуты две.
— Вам еще повезло, вы так могли просидеть целый час.
— А что передавали?
— Четвертый концерт Паганини. Удивительная музыка, и передают ее крайне редко…
— У вас было такое лицо, — сказал Ким, — что мы не решились…
— Какое?
— Взволнованное. Вообще-то вам, наверно, вредно волноваться, не понимаю, как вам разрешают слушать такую музыку.
— Это волнение, так сказать, со знаком плюс. Оно помогает.
— А что вы считаете со знаком минус? — спросила Женя.
— Ну, всякие там передряги…
— Игорь Владимирович, — голос Жени странно зазвенел, — с каким знаком вы восприняли недавнее посещение Хатаева?
Лаврецкий застыл на мгновенье, видимо, не совсем понимая, о чем идет речь, потом заулыбался.
— А, ну, конечно, с плюсом. Я считаю, что все будет очень хорошо.
Ким торжествующе взглянул на Женю, но она даже бровью не повела. Она не спускала глаз с лица Лаврецкого. Она как будто забыла на нем свой взгляд, глядела пристально, не отрываясь, думала, вероятно, о чем-то своем и смотрела на Лаврецкого так долго, что тот, видимо, почувствовал неловкость.
— Вы что, Женя?
— Я, нет, ничего. Простите, Игорь Владимирович… Как здоровье ваше, мы ведь не спросили даже?
— Сейчас гораздо лучше. Ходить разрешили минут двадцать-тридцать… А вот в горы, как видно, вам уже без меня придется… — Он вздохнул.
— Ну, вот в это я уже не поверю, — сказал Ким. — Я думаю, тут дело как раз в том, что мы перестали ходить. Весной начнем — и все у вас как рукой снимет, вот увидите.
— Может быть. Ну, а пока блуждающими будем заниматься. Перспективы-то заманчивые открываются.
— Вы так считаете? — спросила Женя.
— Конечно. Хатаев вам разве не рассказывал?
— Так, в общих чертах. Намекал вернее.
— Ну что ж, по-моему, он своей энергией и напористостью пробивает великое дело. Институт! Честно говоря, я бы не решился ставить этот вопрос.