— Я безоговорочно доверяю твоей верности Атридесам, без всяких вопросов.
— Тогда зачем же этот разговор о развращенности и испытаниях?
— Никто иной, как ты, обвинил меня, что я имею полицию. У полицейского всегда перед глазами, что преступники преуспевают. Только самый тупой полицейский не способен понять, что позиция власти — самая выгодная позиция, достижимая для преступника.
Айдахо облизал губы и с явной озадаченностью поглядел на Лито.
— Но есть же моральная подготовка… я имею в виду, юрисдикция… тюрьмы для…
— Что хорошего в законах и тюрьмах, когда нарушение закона не является грехом? Айдахо чуть склонил голову направо.
— Ты что, пытаешь убедить меня, будто твоя чертова религия…
— Кара за грехи может быть весьма экстравагантной.
Айдахо ткнул большим пальцем через плечо, в сторону двери, за которой находился внешний мир.
— Все эти разговоры о смертных приговорах… эта порка и…
— Где это только возможно, я стараюсь обходиться без временных законов и тюрем.
— Но у тебя ведь должны быть хоть какие-то тюрьмы!
— Неужели? Тюрьмы нужны только для создания иллюзии эффективной работы судов и полиции. Они нечто вроде страховки от безработицы.
Айдахо чуть повернулся и указующе ткнул пальцем в сторону входной двери.
— У тебя целые планеты стали тюрьмами!
— Я так полагаю, любое место можно воспринимать как тюрьму, если именно так сориентированы твои иллюзии.
— Иллюзии! — Айдахо ошарашенно уронил руку.
— Да. Ты говоришь о тюрьмах, полиции, юрисдикции, о чистейших иллюзиях, скрываясь за которыми власть может успешно притворяться — в то же время вполне четко зная, что это ниже ее собственных законов.
— И, по-твоему, с преступлениями можно справиться с помощью…
— Не с преступлениями, Данкан, с грехами.
— Значит, по-твоему, твоя религия способна…
— Обратил ли ты внимание, что у нас является основными грехами?
— Что?
— Попытка развратить члена моего правительства, либо развращение, исходящее от члена моего правительства.
— В чем выражается это развращение?
— По сути своей, это нежелание признавать и поклоняться святости Бога Лито.
— Тебе?
— Мне.
— Но ты говорил мне в самом начале, что…
— По-твоему, я не верю в свою собственную божественность? Осторожней, Данкан.
Голос Айдахо прозвучал с той бесстрастностью, которая является свидетельством гнева.
— Ты говорил мне, одной из моих задач является хранить твой секрет, что ты…
— Ты не знаешь моего секрета.
— Что ты тиран? Это не…
— У богов больше власти, чем у тиранов.
— Мне не нравится то, что я слышу.
— Разве Атридесы когда-нибудь тебя спрашивали, нравятся ли тебе твоя работа?
— Ты просишь меня командовать твоими Рыбословшами, которые и судьи, и суд присяжных, и палачи, и… — Айдахо осекся.
— И что?
Айдахо промолчал.
Лито поглядел через пробирающее холодом расстояние, разделявшее их, такое короткое и такое большое.
«Словно водишь рыбу на крючке», — подумал Лито. — «В таком состязании ты обязан просчитывать крепость каждой части твоей рыболовной снасти.»
Проблема с Айдахо была в том, что завести его в сеть — всегда ускоряло его конец. И на сей раз все происходило слишком быстро. Лито опечалился.
— Я не буду тебе поклоняться, — сказал Айдахо.
— Рыбословши знают, что у тебя специальное назначение, — сказал Лито.
— Как у Монео и Сионы?
— Совершенно другое.
— Так и бунтовщики тоже являются особым случаем.
Лито ухмыльнулся.