Офицерская столовая, источавшая аромат чего — то вкусно пожаренного, напоминала самую обычную, будь то школа или какой — нибудь завод, естественно без окон, под землёй они не предусматривались. Помимо входа, через который мы вошли, была ещё одна дверь с окном раздачи. Синие, больничные стены, как и везде, ряд столов по центру, за одним из них, уже сидели Бульба с Молчуном.
— Я заказал всем по глазунье с салом, и кофе, — сообщил командир.
Под весёлое бурчание в животе, я уселся на свободное место. Тут же, словно по команде, открылась дверь и вышло нечто огромное в поварском халате с подносом. Рука сама потянулась к кобуре, но её сразу накрыла лапища здоровяка.
— Никогда не ссорься с поварами, — ухмыльнувшись, посоветовал он. — Это Эсмиральда — она кваз.
— Кваз, — тупо повторил я, наблюдая, как приближается чудовище.
«Квазо — баба…»
Серо — зелёная морда, размером с самовар. Уши, как таковые отсутствуют, две дырки заменяют нос, маленькие глазки, скрытые дугами костяных наростов, и огромная пасть с частоколом крокодильих зубов. Ничего женственного, кроме красных безразмерных сапог, больше похожих на крашеные валенки, я не заметил. Приблизившись, Эсмиральда склонила могучую тушу над столом и принялась расставлять тарелки со стаканами. Бугры мышц поигрывали, поварской колпак, натянутый на лысую башку, нелепо склонился набок, открывая мне вид на пещеру ушного отверстия.
— Закрой рот, Кнут! — посоветовал Клепан, который на фоне повара смотрелся, как прыщавый подросток рядом с тренером.
— Прости его Эсмиральда, он впервые видит кваза, — проинформировал повара Бульба.
— Ничего Тарас, я привыкла, — прогрохотала та в ответ и виляя огромными бёдрами, удалилась.
Глазунья удалась на славу. Не знаю, с голода это или по другой причине, но завтрак я умял раньше всех несмотря на то, что моя порция была вдвое больше, чем у остальных.
— Про квазов, не слышал даже, — сообщил я окружающим меня офицерам, после глотка вкуснейшего кофе.
Народ, молча поглощал пищу, а мне было любопытно.
— Эсмиральда, что, частично заражённая? Или…
— Или брат, или, — ответил мне здоровяк, утирая губы салфеткой. — Не ту жемчужину проглотила, такое бывает, знаешь ли. Сначала, её нужно добыть или купить, первое сделать тяжело, а второе соответственно, недёшево. Затем, ты глотаешь жемчужину. Это всегда лотерея, но рискуют все. Потому что, дать она может много больше, чем забрать, — посмотрев на Бульбу и немного помолчав, Клепан продолжил. — Мой дар — суперсила, ударом кулака, я могу пробить кирпичную стену толщиной в двадцать пять сантиметров, зашвырнуть двухпудовую гирю, на крышу пятиэтажного дома, но так было не всегда. За все годы, проведённые здесь, я проглотил десять жемчужин, семь красных и три чёрных, до сих пор мне везло.
— Ты хотел бы развить свой дар или получить новый? — переняв эстафету, задал вопрос Бульба и сам же ответил. — Захотел бы, все хотят.
— Он свежак, не забывай, — влез в разговор Молчун. — Много не знает.
— Ты прав, — не заставил ждать с ответом командир. — Но у него два редких дара, уже должен был прочувствовать.
— Знания, командир, — вторил Молчун. — И желание.
У них был незаконченный разговор и решали эти люди мою судьбу. А значит пора вмешаться.
— Хватит уже в тёмную играть. Говорите прямо.
— Ну что ж, прямо так прямо, — выпалил Бульба, словно того и ждал. — Ты знаешь, какова основная задача для стронга?
— Вы внешников кошмарите, — выложил я, не задумываясь.
— Правильно, но есть ещё муры, абсолютно беспринципные, не озабоченные моралью люди.
Бульба говорил спокойно, но напряжённые желваки, вкупе с горящим взором, говорили о другом. Внешний вид, это напускное, чтоб других не напугать, внутри же буря. Жечь, крушить, рубить, вот что было в глазах.
В памяти всплыла цитата из Гоголя, «Бульба был упрям страшно, это был один из тех характеров, которые могли возникнуть, только в тяжёлый 15 век, на полукочующем углу Европы». Спасибо отцу, он привил мне любовь к чтению. Здесь не Европа и до Гоголя мне, как до Китая, но судя по прозвищу командира, не у меня первого возникла такая ассоциация. Чем внешники с мурами, не ляхи с кочевниками?
— Никто не любит, ни внешников, ни муров, и стараются их уничтожать, при удобном случае. Те и другие, многочисленны, сильны, тем более, когда работают вместе.
Бульба допил свой кофе и громко поставил стакан.
— Мы не можем искоренить их как вид. Первых поддерживают недосягаемые государства, а вторые, это человеческие отбросы, которые будут всегда.
Похоже, говорить он может долго, как никак профессия обязывает, залезть в душу, заполнить её своими идеалами. Надо пресечь эту болтологию, я не новобранец.
— Я согласен помочь, но при всём уважении, я простой работяга трёх дней отроду…
— Редкое сочетание, — прервал меня Бульба. — Два сильных дара, в одном человеке, вот я про что! — по интонации было понятно, что они уже нашли им применение.
Его соратники помалкивали, но было видно, что готовы вмешаться в любой момент.
— Как я уже говорил, искоренить не можем, но пощипать, проредить их и даже отбросить назад, вполне в наших силах. Лучшего диверсанта, чем ты, еще поискать надо, — заключил Бульба.
До меня стало доходить, ведь я, практически идеальный «почтальон». Могу прыгнуть на пару км — доставить письмо, посылку или большую посылку. К тому же чужак, а таких не особо жалко. Но мандражировать поздно, я уже согласился.
— Вижу, понял, что от тебя требуется, — утвердил командир, а Клепан почему — то ухмыльнулся.
— Да, вот только есть одно «но», я прыгал один раз и не знаю, как это получилось, — сказал, как есть.
— Это, как раз, не проблема, — подбодрил Молчун. — У нас хороший знахарь.
— Значит, так, — начал Бульба. — Определённую лояльность, ты уже показал, но для вступления в наши ряды, этого маловато…
— Я не говорил, что стремлюсь к вам, — нужно было расставить точки над «ё», хотелось бы остальной мир посмотреть, а тут дисциплина, считай, что армия.
— Ну нет, так нет, — неожиданно быстро согласился командир. — Сделаем проще, оказываешь услугу нам, а мы тебе. Как тебе такой расклад?
Я лишь кивнул, наблюдая за их реакцией. Бульба, как мне показалось, испытал облегчение, Молчун был невозмутим, а вот Клепан расстроился. Этот бесхитростный здоровяк вызывал у меня симпатию, чем — то напоминал лучшего друга и собутыльника Толяна.
— Вот и отлично. Молчун проводит тебя до тира, протестируем умения и начнём подготовку.
— Почему ты не попытался его уговорить? — поинтересовался Клепан у командира, когда они остались вдвоём. — Нормальный же мужик и умения, что надо.
— Проблемы с ним будут, — ответил тот, не отвлекаясь от планшета. — Вот, посмотри, — Бульба развернул гаджет к Клепану. На видео, разворачивалось действо, посмотрев которое, здоровяк отметил.
— Ну, красавец, чо! Я в нём не сомневался хе — хе.
— Ты не понял Клепан, — Бульба был удивлён недогадливости товарища. — Кнут сообразил сразу и устроил представление. Он слишком независим, дисциплина не его конёк, — заключил командир, допивая свой кофе.
— Ну независим, что с того? Вспомни, каким я был три года назад? — вставил здоровяк улыбнувшись.
— Да, ты брат, был неуправляем, — подтвердил Бульба, позволив себе то, что подчинённые видели довольно редко, он улыбался в ответ. — Повторения нам не нужно — тут же добавил он серьёзно.
— Хе — хе.
— К тому же, мой дар не видит его здесь. Кнут где — то далеко на западе.
Бульба уставился на Клепана, но не видел его, капризный дар увёл командира вдаль. В одну из веток ближайшего будущего, туда, где нет определённости, нет уверенности, что будет именно так, как видит обладатель дара, но есть множество вариантов развития событий
— Горис — наш Кнут, скоро будет там.
— Да, ладно!? — недоверчиво воскликнул Клепан. — Оттуда до пекла рукой подать. Элита там стадами бродит. Семьсот км минимум и это по прямой, а ближайший караван, пройдёт мимо нас, через месяц. Так что пять недель, с условием, что он отправиться завтра.
— Это один из вариантов, который повторяется чаще других. Сам знаешь, мой дар не совершенен. Возьми хотя бы Хрома, его появление, для меня было сюрпризом.
— Да уж, хе — хе, наш «рождённый в рюкзаке» … Я уже представляю, какие байки по стабам пойдут, хе — хе. Крестник крёстного в себе… — тут Здоровяк загоготал всерьёз.
— Хрен с ними с байками, — пресёк Бульба радость подчинённого. — Давай к делам. Как там с пленными?
— Порядок. Вчера утром доставили на муляж.
— Надеюсь, их там не сильно лупят?
— Нет, что ты командир, ребята своё дело знают, — заверил Клепан. — Подумаешь, зубы потеряют, мурам только на пользу.
— Смотри, эта пятёрка муров, важный момент в предстоящей операции. Бегать они должны бодро. В раскладе появился новый козырь. Придётся перестроить план операции под новые реалии, но основные моменты остаются прежними. Так, что, муров беречь, как монашка невинность.
— Всё будет исполнено в лучшем виде, живчиком и едой, они обеспечены, так же как мы, а большего ненужно.
— Хорошо, — задумчиво изрёк Бульба. — Как побег организуете?
— Медведю, я как себе доверяю, мужик толковый, — на что командир согласно кивнул. — Он решил сыграть в ботаника, — думая о чём — то своём, Бульба снова кивнул, но затем опомнился.
— Постой, причём здесь Ботаник? Он же растяпа, растяпой и выглядит всегда, будто удивлён.
— Да лохом он выглядит, чего уж тут, — подытожил Клепан. — Но стреляет как бог, в пятирублёвую монету, с сотни метров, навскидку.
— Об этом я помню, иначе бы его с нами не было. Также помню, как пару месяцев назад, он заблудился в наших коридорах и орал помогите, пока Леший на него не наткнулся.
— Пространственный кретинизм, такое бывает.
— Ага, настолько острой формы, что даже Улей на него плюнул, — утвердил командир, глядя на здоровяка с упрёком. — Кстати, всё хотел спросить, почему у него, лоб всегда разбитый? Из наших кто шалит?
— Да кому он нужен, сам бьётся, — Бульба уставился на подчинённого, ожидая продолжения. — Ну, сам же видел, какой он «одарённый», — выразился Клепан, разведя руки в стороны. — Варежку раззявит и крутит башкой, как тот дятел, а дверные проёмы у нас низкие.
— Да-а, привёл Улей стронга, мурам на смех, — скептически заметил командир.
— Они всё продумали, походит он несколько дней мимо камеры, примелькается, слава богу ло…то есть парень Ботаник приметный, а муры, звери глазастые. В нужный день и момент, он запутается в своих ногах, споткнется и потеряет ключи, а тут, как назло, тревога, элита со свитой пожалует, дальше дело за мурами, — закончил излагать Клепан.
— Не знаю… — засомневался Бульба. — Как — то натянуто всё.
— Не дрейфь командир, сыграют как надо, отрепетируют, Медведь, это дело на самотёк не оставит, я его знаю.
— Под твою ответственность, — заключил командир, поднимаясь со стула.
В тире куда я попал, после обязательного блуждания по бесконечным катакомбам, нас встретил инструктор с говорящим прозвищем Кабан. Мужчина кваз, был во много раз страшнее неудачливой женщины, что в принципе предсказуемо. Представивший нас Молчун, ушёл по своим делам. А я стоял перед годзиллой, разминая правую кисть, помятую дружеским рукопожатием.
— Так и будешь глазеть на меня? — прогрохотал Кабан.
— Я тут по делу, но пока сам не знаю по какому… — ответил я, с опаской глядя на инструктора.
Тот возвышался надо мною, на добрых полметра, что гармонировало с остальными размерами, то есть, где — то вдвое шире меня. Массивная нижняя челюсть, с выступающими клыками — кабан, как есть. Массивный, но инертным не казался. Движения лёгкие, непринужденно быстрые, он напоминал сжатую пружину, только тронь, разожмётся и мало не будет. Про такого не скажешь: «чем больше шкаф, тем громче падает».
— Знаю, что не на прогулке, показывай, что умеешь, — в приказном порядке, попросил тот.
— Против тебя? Даже не знаю!? — честно признался я, чем вызвал громоподобный смех чудовища.
— Ладно, клоун, — произнёс Кабан, успокоившись, — Начнём со стрельбы, что у тебя за пуколка в кобуре?
— Пустынный орёл, — вынимая пистолет ответил я.
— О-о, — уважительно произнёс кваз, беря его в руку, в ней пистолет и в правду казался пуколкой. — Серьёзная пушка, лотерейщика в раз упокоит.
Кабан покрутил пистолет в лапах, довольно ловко передёрнул затвор, затем выщелкнул обойму.
— Патроны на стенде, — сообщил он, возвращая оружие.
Ближайшая мишень, была метрах в семидесяти, представив себя ковбоем, я выстрелил навскидку и тут же пожалел об этом. Отдача от калибра 12,7, была недетской, ударило по ладоням и запястьям, заставив меня скривиться. А уж по ушам как садануло!
— Ну что, получил, ковбой? — судя по гримасе, кваз улыбался. — Сразу несколько ошибок, и в мишень не попал.
«Вот же, чучело глазастое!»
— Получается, ты из него в первый раз стрелял!?
— Да, в основном из винтовки и подствольника приходилось, — честно признался я.
Кваз достал из — за стенда винтовку и вопросительно посмотрел на меня.
— Она. Американская вроде?
— Израильская винтовка АРАД, модуль под Советский патрон, 7,62*51, интегрированный сорокамиллиметровый гранатомёт, — проинформировал он меня. — Хорошее оружие, в умелых руках, но, как и большинство подобных стволов, требует тщательного ухода, — с этими словами, Кабан передал мне винтовку, и тут же достал АК‑47. — Детали подогнаны слишком плотно, попал какой — нибудь мелкий мусор и оружие заклинит, в отличие от нашего.
Кваз ловко разобрал АК, и продемонстрировал мне детали.
— Видишь сколько свободного хода. Калашу песок не помеха.
После лекции, мне разрешили пострелять, из моей винтовки, затем из калаша и нескольких других винтовок и автоматов, название которых в памяти не задержались. Выяснилось, что стрелок из меня посредственный. Кваз сказал, что на тройку кое — как, по пятибалльной шкале.
Так же, я узнал, что мой крестник Апостол, хоть и старый, но отстрелялся на отлично.
А потом, кваз процитировал Владимира Ильича, словами, «учиться, учиться и ещё раз учиться».
— Продемонстрируй мне свой дар, — попросил Кабан, после того как я закончил со стрельбой. — Убери свою винтовку в карман.
Времени для тренировки с дарами, у меня не было, но зато, я помнил, как явил на свет Хрома. Звучало это, как минимум, противоестественно, но уже ничего не поделать, выглядело именно так, как и сказано.
«Рождённый в рюкзаке, м…ь».
Протягиваю невидимую руку, беру винтовку и кладу её в невидимый карман. Хоп, и оружие растворилось без следа.
«Волшебство, прям! Интересно, я когда — нибудь привыкну?»
— Круто, — выдал кваз. — Я проглотил пять жемчужин и ведро гороха, а спрятать могу, только небольшой пистолет. Даже интересно, сколько в твой карман полезет.
Мне тоже было любопытно и сколько на это потребуется живчика? Ведь сейчас, жажды я не чувствую.
— Спрячь калаш, — приказал Кабан.
Протягиваю руку и…облом, не берётся!
— Не получается, — проинформировал я Кабана.
— Вот, — он выложил патрон. — Попробуй сейчас.
Но и с небольшим боеприпасом вышла осечка, заставив Кабана задуматься, спустя несколько секунд, он ушёл в подсобку и вернулся с большой армейской сумкой. Набил её, всем, что было под рукой, автоматы, винтовки, пистолеты, коробки с патронами, приказал вернуть из кармана винтовку и сунул её туда же.
— Около полста кило, — сообщил он, взвесив сумку в руке. — Дерзай.
И я дерзнул, сумка послушно растворилась, тут же вернулось неприятное чувство, от которого я успел отвыкнуть. Давило на каждый сантиметр моего тела, непривычно, неприятно, но терпимо.
— Красава! — воскликнул кваз. — Эй, ты как? — спросил он, заметив, что я покачнулся.
— Тер — пи — мо. Хром вроде полегче был.
— Так и есть, сорок девять кило, вместе с рюкзаком, — подтвердил догадку Кабан. — Ну ты силён брат! — искренне восхитился кваз, обходя и осматривая меня, словно сумка может торчать из — за пазухи. — Значит, количество предметов, верней место в твоём кармане, ограничено одним, — подытожил он, усаживая свой огромный зад на стол. — Вот размер и вес того предмета, нам предстоит выяснить!
«Вот, же, засранец! Опыты на мне ставит?!»
Мне это не особо нравилось, но пока что, сделать ничего нельзя, приходилось терпеть. К тому же, договор у нас, взаимовыгодный, я тоже что — то с этого поимею, главное дожить до раздачи. — Скажи Кабан, сколько будет весить посылка? — никто не запрещал мне, задавать вопросы.
Тот помолчал какое — то время, глядя на меня, видимо решая, стоит ли об этом распространяться.
— Почти сто двадцать кило, — ответил он, решившись. — И это минимальная комплектация.
Минимальная? Значит, не исключено, что придётся тащить больше.
— А сколько весишь ты?
— Я‑то? Сто восемьдесят, — не задумываясь, ответил Кабан.
— Ага, — произнёс я, обходя и оценивающе рассматривая кваза.
— Эй! Ты к чему это спросил? — опомнился он, вскакивая со стола. — Даже не думай! Клепан говорил, что ты псих, но я‑то нормальный.
«Ну да, нормальный он, для музея ужасов! Хищник с чужим красавчики, в сравнении с тобой».
— О чём это вы? — поинтересовались за спиной, голосом Захарии.
Знахарка выглядела озадаченной, и я признаться тоже.
«Как тихо она подкралась!»
— Этот псих, задумал меня в свой карман усадить, — пожаловался кваз, заходя за спину Захарии. Выглядело это смешно, как если бы, кошка решила спрятаться за мышкой.
— Для начала, надо его освободить, — заявила знахарка, подмигивая мне.
Тихо звякнули железки и под моими ногами, материализовалась сумка с оружием.
— Да ну, вас! — воскликнул Кабан, и с невероятной для его габаритов скоростью, ретировался из тира.
— Здорово ты его напугал, — звонко отсмеявшись, высказалась Захария.
«Оболденная» — не в первый раз, подумал я. «Любоваться и слушать её мягкий голосок, можно часами».
— Что поделаешь, такой большой, а шуток не понимает, — девушка подарила мне улыбку, а затем спросила.
— Так сколько в этой сумке?
— Кабан, сказал, пятьдесят!
— И как ощущения? — если судить по глазам, знахарке и в самом деле было интересно.
— Я сразу понял, что сумка тяжелее Хрома, но как уже говорил Кабану — терпимо. Могу и больше.
— Не спеши, надорваться успеешь. Пока ты спал, я ставила капельницу — выжимка из гороха, — пояснила девушка. — Повышает регенерацию и стимулирует дар, часто её ставить нельзя…через день, иначе возможны негативные последствия, — извиняющимся тоном объявила она. — Ах да, Бульба тебе жемчужину выделил, в качестве аванса, — с этими словами, Захария протянула мне красный шарик.
— У меня тоже есть такая, — заявил я, не делая попыток прикоснуться к авансу.
— Знаю! Та жемчужина, горох со споранами, изначально твои, а это часть платы, за услугу. Прими её на моих глазах, пожалуйста, — сказав это, девушка очаровательно улыбнулась, а я, глядя в её зелёные глаза, понял, что так и влипнуть недолго.
— Хорошо, попробую, — после моих слов, лицо девушки, сделалось озадаченным.
Недолго думая, я взял из рук знахарки красный шарик и поднёс его ко рту. Жемчужина тут же завибрировала, да с такой силой, что это стало заметно.
— О — ёй! — неподдельно изумилась Захария.
— Эта тоже не хочет, — вынес я вердикт и улыбнулся девушке.
— Очень интересно! У меня ещё есть, — обрадовала она меня, доставая пластиковую коробочку.
У Захарии, было шесть жемчужин, три чёрных и столько же красных. Девушка разложила их на столе и уставилась на меня взором, полным исследовательского азарта.
— Приступайте, больной! — скомандовала она.
Я подчинился, но почему — то был уверен, что ничего не получится. Так и вышло, ни одна из них не захотела, попадать мне в рот.
— Очень странный пассивный дар, — задумчиво произнесла она. — Паразит внутри тебя, не хочет принимать жемчуг, но не потому что он может навредить…как ни странно это звучит…ощущение, что он сыт — девушка задумалась, а затем выпалила вопрос. — Скажи, ты уже глотал жемчуг?
Тут, передо мной встал выбор, рассказать правду, полуправду или соврать? И что мне, это даст? А какая разница?
— За минуту до встречи с Хромом, я нашёл мигающий шарик и проглотил его, — решив, что ничего не теряю, признался я.
Знахарка изменилась в лице.
— Каким цветов она мигала? — спросила девушка.
— Ярко белым, как сварка, я чуть не ослеп, от неожиданности.
— Ох, Кнут… — Захария запнулась, подбирая слова, — Клепан был прав…
«И в чём это он прав?»
— Пульсар, вот что ты проглотил. Если, конечно, не путаю с описанием. Байки, которые травят рейдеры в барах…Так это правда! — глаза у девушки горели, словно она была на пороге научного открытия.
— Ты можешь толком объяснить, что за гадость я проглотил?
Взяв знахарку за плечи, я подвёл её к столу, предложил присесть. Та безропотно согласилась и теперь смотрела на меня восхищённым взглядом.
«Что происходит?»
— Несколько лет назад, — начала Захария, — Ходили истории, про некого Везунчика, именно так его окрестили. В первый же день, он умудрился убить супер элитника.
— Как такое возможно? — вспомнив про габариты и скорость монстра, полюбопытствовал я.
— Истории разнятся, но одну, я знаю хорошо…
— Да, повезло ему! — вмешался, подошедший сзади Кабан. — Что? Здесь моё рабочее место, — отреагировал он, на наши взгляды.
— Со слов его крестника, который был знаком с другом моего друга, — продолжил Кабан. — Везунчик спасался бегством, от того супермонстра и случайно выстрелил из простого ТТ, пуля дважды срикошетила, от близ стоящих домов, и попала монстру в споровый мешок.
— Правда? — с сомнением поинтересовалась Захария. — А я вот, другое слышала. Спасался Везунчик, от рубера, бежал по крыше. Когда деваться было уже некуда, он спрыгнул вниз с простым ножом в руке, а там как раз супер элитник мимо проходил, нож попал в споровый мешок, естественно монстр подох, рубер же, увидев эту картину, умер от разрыва сердца. Это мне крёстный рассказывал, я ему верю, — закончила рассказ девушка.
— Ха! Если верить твоему крёстному, то суперэлитники, под каждым домом загорают. Трепло он, — опроверг историю знахарки Кабан.
— Это крёстный — то, трепло? — возмутилась девушка.
Дальше посыпались взаимные оскорбления, причём не только крёстных вспоминали, но и весь их болтливый выводок, в конце концов, мне это надоело, и я рявкнул.
— Ну всё, хватит, понял я, что Везунчик, был Везунчиком. Дальше то что? К чему сказ вёлся?
— Да, к чему? — вслед за мной, поинтересовался кваз.
— Наш Кнут пульсар проглотил, — бессовестно выдала мою тайну, Захария.
— Да ладно!? — недоверчиво произнёс Кабан. — Это такая, моргающая хреновина, от которой ослепнуть можно?
— Ты очень точно её описал, — подтвердил я.
— Дела…А, ну тогда понятно, откуда у тебя, два сильных дара.
Какое — то время стояла тишина, собеседники думали о чём — то своём, а я ждал продолжения.
— Я как — то слышала, что пульсар, может дать до пяти сильных умений.
— Я тоже об этом слышал, — подтвердил кваз. — Но у Везунчика, их было три. Первое, кинетик, он машинами кидался, как мячами, да далеко так, на двести метров мог закинуть, — Захария, кивнула соглашаясь, и перехватила эстафету.
— Второе, так себе умение. Он мог видеть, напряжение в проводах, даже если те под землёй.
— А вот тут не скажи, — не согласился с девушкой кваз. — Бесполезных даров не бывает. Если есть горох и жемчуг, со временем, пустышка перерастёт во что — то мощное.
— Согласна, а сколько лет нужно для этого прожить?
В этот момент, в дверном проёме появился Клепан.
— О чём совещаетесь, иммунные? — начал тот с ходу.
— Новичку про Везунчика рассказываем, — ответил за всех Кабан.
— А-а, — протянул тот. — Про этого типа, можно часами рассказывать…О том, как он пульсар добыл, говорили?
— Да! — коротко ответил я, понимая, что пришёл ещё один сказочник.
— А про морок?
Тут даже Захария скривилась.
— Да, байки всё это!
Вспомнив недавние рассказы, про то, как Везунчик расправился с суперэлитником, я готов был согласиться заочно, но послушать, всё же было интересно, недаром же наши предки говорили, что: в каждой сказке, есть доля правды.
— Как это байки? — искренне возмутился Клепан. — Деда помнишь? — обратился он, к Кабану.
— Помню. Я как к вам попал, он через неделю погиб, подорвался вроде? — на что Клепан согласно кивнул и продолжил.
— Дед был лично знаком с Везунчиком. В несколько рейдов с ним ходил и к мурам они вместе попали, это ещё до стронгов, — глядя на недоверчивые глаза Захарии, сделал поправку здоровяк. — Так вот, дар этот, толи иллюзией называется, толи ещё как, не помню, Везунчик, его мороком звал. Он мог любому человеку, какую хочешь личину нацепить и не только лицо, тело с голосом, тоже менялись.
Видно было, что рассказчик он знатный, дай только повод, а если пузырь поставить, то вообще атас, хоть телевизор с радио выкидывай.
— Так вот, — продолжил здоровяк, удобно устроившись на столе. — Пошли как — то Дед с Везунчиком и ещё пятью рейдерами, на один интересный кластер. Но беда в том, что интересен он был, не только их команде, как — никак, армейский склад, который грузится раз в три месяца. Всё вроде путём поначалу шло. Добрались почти без проблем, пустышей привалили, хабар грузить начали, а тут муры откуда ни возьмись, да толпа целая. За халявой пожаловала. Началась стрельба, кого убили, кого ранили, в общем, муры их почти взяли. А Везунчик — та, тот ещё фрукт глазастый, машинами не стал кидаться, а сделал вот что…
Заинтриговав всех, даже Кабана, который скорее всего не раз слышал эту историю, Клепан продолжил:
— Выследив взглядом щуплого мура, он нацепил на него личину грудастой блондинки. Ну, той, которая с президентами американскими шашни крутила. Вся в кружевах и переднике, коровьи глазёнки по — блински накрашены, как официантка из закусочной, — хитро подмигнув мне, выложил здоровяк, будто сам на том складе присутствовал.
— Прям, по — блински? — уточнила Захария.
— Не мешай, пусть рассказывает, — вступился за Клепана кваз.
— Ну, так вот, — продолжил здоровяк, улыбнувшись знахарке. — На том, чертяка не остановился, срисовал ещё одного…Фильм такой был, «Глория», может помните… шикарная блондинка в нём снималась, в общем, второй мур, ею стал, гы — гы, — не удержавшись хохотнул рассказчик.
— Гы — Гы — Гы, — поддержал Клепана кваз. — Как представлю, по полу кататься хочется.
— Муры не сразу просекли. Постреливали, пытаясь наших зацепить, а потом вдруг как завизжат, аж уши позакладывало, — увлечённо произнёс здоровяк. — На позициях муров началась возня. Кто — то сюсюкал, кто — то посмеивался, слышались бабские маты. В общем, мурам вдруг стало не до стрельбы. Везунчик с Дедом, под этот шумок и свалили. А тем двум «блондинкам», говорят, ещё несколько дней «везло», пока личины не отвалились. Везунчик с перепугу, силы не рассчитал, слишком много влил. Такая вот интересная история, — заключил Клепан, под громкий смех Кабана.
— А к чему это вы, про Везунчика вспомнили? — поинтересовался здоровяк, спустя небольшую паузу.
— Кнут говорит, что перед встречей с Хромом, пульсар проглотил, — ответила за всех Захария.
И вот, я уже в третий, боюсь, что не в последний раз, наблюдал за восхищённо недоверчивым взглядом.
— Моргающая хреновина?! — повторил Клепан вопрос кваза.
— Она самая, — пришлось мне подтвердить.
Я уже приготовился к продолжению расспросов, даже с новыми байками смирился, но здоровяк, повёл себя по — другому, он вдруг преобразился, от чего стал похож на человека способного принимать непростые решения. Каменное лицо, холодный расчётливый взгляд, даже голос изменился, будто, это не весёлый простодушный Клепан, каким я привык его видеть, а тело, одержимое кем — то или чем — то нехорошим.
— Отлично, тогда вернёмся к нашим баранам. Какой вес? — спросил он у Кабана.
— Полста, — ответил тот, на манер командира.
— Маловато… но это дело поправимое, жемчуг, горох и тренировки…
— Жемчуг отпадает, — вставила слово знахарка. — Только горох, ну или… — тут она неопределённо посмотрела на Клепана, словно речь шла о тайне.
— Что, значит, отпадает?
— А то и значит. Кнут, покажи!
Мне в очередной раз пришлось продемонстрировать, как жемчужины не желают попадать в мой рот. Клепана это не расстроило, ну может озадачило малость. Выглядел он теперь, как торговец перед принятием решения: вкладываться или нет? Больше всего, меня удивил кваз, на его и без того непростом лице, читалась одна единственная эмоция — обида. Если представить себе, скажем, лицо не сильно свежего покойника, который почему — то решил ожить и посмотреть на приветствующий его белый свет с немым укором, то можно понять, о чём идёт речь.
— Этот вопрос отложим, не одному мне решать, — выдал здоровяк, заинтриговав меня ещё больше.
«О чём речь — то?»
— Что по второму дару? — спросил Клепан.
— Рабочий, как раз собирались испытать, — ответила за меня Захария.
Удивляться я не стал.
— Кнут! Видишь самые дальние мишени?
На что я кивнул. Те были в глубине хорошо освещенного туннеля, но на глаз расстояние не определишь, возможно, метров двести, плюс — минус…
— Прыгни туда, а затем обратно, — приказал он таким тоном, будто мне нужно было, в одном ухе поковыряться, а затем в другом. Пришлось вернуть его на землю.
— Я уже говорил, что не знаю, как это у меня получилось.
— Ладно, я постараюсь объяснить, если не получится, Захария поможет, — с этими словами, здоровяк спрыгнул со стола и начал прохаживаться перед нами, заложив руки за спину.
— Любой иммунный, у кого есть дар, а в Улье он есть у всех, использует определённый приём, для активации. И таких приёмов множество. Кто — то щёлкает пальцами, другие моргают, третьи напрягают пупок, есть даже умельцы, которые язык прикусывают. Но это не безопасно, так недолго и без него остаться. Сам должен понимать, почти все перечисленные способы, годны только в относительно мирных местах, не годятся для войны, враг не должен засечь активацию дара. Ты Кнут, смог активировать дар, как минимум один раз, а этого достаточно, так что вспоминай! А Захария расскажет тебе про паразита.
Девушка, как раз закончила делать пасы надо мной, будто снежную бабу, с макушки до талии оглаживала.
— Паразит, — начала она, очаровательно улыбнувшись, — Находится вот здесь, — с этими словами, девушка указала на мою голову. — Институтские утверждают, что это псевдоразумный грибок, с последним, согласиться любой иммунный, хоть раз вскрывавший споровый мешок. Что немало важно, этот грибок, очень хочет жить, а потому активируется он чаще всего в критический момент, умрёт иммунный, умрёт и грибок. Паразит, кидает все силы, на спасение своего носителя, так и проявляется дар, в твоём случае, очень полезный. Вспомни, что ты делал в последнюю секунду перед прыжком? Чего хотел больше всего? Может быть, кого — то вспоминал? Или сделал что — то необычное — то, чего никогда не делал.
Это сказать легко. Вспомни. Ситуация была, скажем, мега критическая. Снаряд летит, какие — то доли секунды и всё! Конец Кнуту! В тот момент, больше всего на свете, я хотел свалить с этой чёртовой машины, куда — нибудь, в тихое спокойное место… нет, стоп, не куда — нибудь, было что — то определённое… окно, маленькое окошко, почти на самой вершине элеватора.
А что я, в тот момент делал? Жалел себя, боялся умереть… смерть…отец, я почему — то вспомнил отца. Картина, которую гнал от себя десятилетиями, предстала во всей красе. Тело, как у узника концлагеря, жёлтое иссушенное болезнью лицо, на этом нерадостном фоне, выделялись только глаза, яркие, как прожектора в безлунную ночь, в тоже время тёплые, как окна родного дома, в непогоду. Ярчайшее воспоминание. После, живым я отца не видел, а ведь в тот день, он со мной говорил и довольно долго. Как не силился, детали разговора не всплывали. Запомнился только стих, несколько строк. Необычное говорите… я сделал то, чего никогда не делал, вспомнил стих:
«Гостем встану на пороге,
У неведомой дороги…»
— Ой!
Стенда не было, как и людей, я стоял рядом с ростовой мишенью. Невозможно! Меньше чем за секунду, переместиться на две сотни метров.
— Красава! — услышал я далёкий, но гулкий голос Кабана, из другого конца тира.
Захария тоже что — то кричала и махала руками, а людей там, было уже четверо. Новоприбывший стоял рядом с Клепаном, заложив руки за спину. Увидев его раз, уже не с кем не спутаешь: сила воли, непримиримость читалась в его позе, взгляде, даже с такого расстояния. Бульба махнул мне рукой, призывая возвращаться. Я подчинился.
— Ну ты даёшь брат, я до последнего не верил, а ты раз и… — Клепан, вернувшись к образу доброго весельчака, со всей дури хлопнул меня по спине, чем заставил присесть и пошатнуться.
— Полегче медведь, прибьёшь же, — отреагировал я, вернув себе устойчивость.
— Ох, извини парень, это я не подумавши.
Подошедшая Захария, опять начала только ей понятный ритуал, ощупывание снежной бабы.
— Даже четверти сил не потратил, — отчиталась она перед Бульбой.
— Силён, — утвердил тот, но на выражении лица, это никак не сказалось. — Знавал я, одного телепортера, — двенадцать метров был его предел, раз в сутки.
— Так это вообще не о чем, — вставил слово здоровяк, — Правда двести пятьдесят, тоже маловато…
— Он уже прыгал на два с лишним километра, — перебил его Бульба.
— Какое будет расстояние? — поинтересовался я.
— Три и семь, может три и пять, ближе подойти невозможно, — недолго думая, выдал командир.
— Значит, мне нужно, — начал размышлять я вслух, — Взять посылку весом сто двадцать кило, совершить прыжок в четыре километра, оставить её там и вернуться?
— Примерно так, — подтвердил Бульба. — Справишься?
Хоть он и спросил, но было похоже на утверждение.
А что мне мешает вытянуть из ситуации больше плюсов? Без разницы каких, информация это, или что — то материальное.
— Не знаю, я тут новичок, но слышал, что на развитие дара нужно время.
— Тут ты прав, месяцы и даже годы. На Стиксе, мало кто столько живёт… но события можно форсировать, — на этих словах, Бульба посмотрел на Клепана, тот, неопределённо пожал плечами. — Но это позже, сначала выясним границы твоих умений.
Тем временем, Кабан приволок откуда — то, две двухпудовые гири и бросил на меня многозначительный взгляд.
— Пятьдесят плюс тридцать два, — ответил я, на немой вопрос.
Кваз тут же расстегнул сумку с боеприпасами и сунул в неё одну гирю.
— Ты уверен? — поинтересовалась знахарка.
Вместо ответа, я протянул невидимую конечность и спрятал сумку. Тут же ощутил себя на дне пятиметрового бассейна, наполненного водой до краёв. Давило на всё, руки, ноги, торс, но больше всего страдала голова, это можно сравнить с отходняками, после хорошего мордобоя. Борясь с желанием скинуть поклажу, я сделал несколько шагов, с трудом, но ходить можно. Зрители не мешали, наблюдали за мной молча. Проверять, так проверять, решил я и бросил взгляд, в дальний конец тира.
— Стой! — услышал я, возглас Захарии.
Она опоздала, присказка сказана, и я стою, у той самой ростовой мишени. Тяжко, но не смертельно, подгибающимся ногам стоять не нравилось, голова на грани взрыва, того и гляди начнёт выстреливать глазами.
— Жди там! Не прыгай! — через больные уши, в больную голову, прилетел далёкий бас Кабана.
Они уже бежали ко мне. Захария и двое мужчин, невозможно было разглядеть кто. в глазах темнело, кровь нещадно стучала в голове и казалось польется из ушей. Ещё пришло понимание, что не обязательно видеть место, куда телепортироваться, важно хранить его в памяти. Как сейчас, брошенного взгляда хватило, чтоб увидеть стрелковые стенды, там стояла одинокая фигура, значит нам туда… «Гостем встану…»
— Прекращай! Достаточно на сегодня!
Слова Бульбы, словно сквозь вату протиснулись.
— Дурак! Что ты творишь? — воскликнула подбежавшая знахарка. — От такого легко можно умереть!
Впрочем, запал у девушки быстро улетучился, стоило ей только глянуть на мою физиономию, она тут же замолчала и положила правую руку на мой лоб, а левой достала платок, который сразу прижала к моему носу.
— Прижми, а то кровью истечёшь, — промолвила она негромко, почти ласково. — И скидывай уже груз…
— Нет! — выпалил Бульба. — Держи, сколько сможешь, дайте ему живчика.
С укоризной глянув на командира, Захария продолжила своё занятие, и я почувствовал, как от головы к ногам потекло приятное тепло. Не то чтоб прям в кайф, но стало намного легче, даже говорить уже можно.
— Спасибо! Ты настоящий целитель, — прохрипел я.
— А ты придурок, — ответила та.
— Ты уж определись, дурак или придурок?
— Одно другому не мешает, — парировала девушка. — От переутомления с даром, даже у старых иммунных отказывает сердце, а ты…
— Вот, выпей, — присевший рядом Клепан, сунул мне флягу. — Захария права. Нельзя так.
— Хотел проверить, насколько крут, — ответил я, сделав большой глоток.
— Да крут, крут. Успокойся, хе — хе. Только толку от того, если помрёшь.
— Как я уже сказал, — вмешался Бульба. — Держи, сколько сможешь. Если уж совсем в тягость будет, обращайся к Захарии. Думаю, ты справишься.
Закончив со мной, командир обратился к здоровяку:
— Пойдём, разговор есть.