Я находился в комнате без окон. Мрачные серые стены, были сплошь исписаны, причём разными людьми. Одна гласила: «УЛЕЙ ЖИВ, УЛЕЙ НАВСЕГДА», а другая ниже: «СТИКС, МЫ ВМЕСТЕ.»
Стены пестрели от подобных надписей. Множество людей, множество судеб, но объединяет всех одно, они были тут, в этой комнате. Многие из них ушли, кто — то даже по своей воле, таких меньшинство. Но другие… причём ДРУГИМИ они стали здесь, остались, просто я их не видел, как и они меня.
Как же странно. Я повернулся и посмотрел назад, там не было стены, сплошная решётка, которая тянулась с потолка и врастала в пол. От чёрных калёных прутьев, веяло неприступностью, даже свет из комнаты не проникал за них. В дальнем от меня конце решётки, куда не попадал свет, что — то шевелилось, по очертаниям было похоже на картофельный мешок с головой, торчащей из него. Мешок колыхался, голова совершала круговые движения, будто тот, кто там находился, разминал шею, движения становились всё сильнее, колыхания резче и вот наконец, это нечто беззвучно завалилось набок, и быстро, как в ускоренной съёмке, покатилось ко мне.
— Сука! — крикнул я, в ужасе подскакивая с пола.
За пыльным окном начинался рассвет, вокруг тишина и утренняя прохлада. Никаких решёток с головастыми мешками не наблюдалось.
— Сон! — произнёс я вслух, недоверчиво озираясь по сторонам. Отвечать мне никто не стал.
«Присниться же такое, а ведь всё как всамделишное, стены, решётки, мешок этот дурацкий». Злясь на себя за проявление слабости, я достал платок и принялся утирать лицо. Пот тёк градом, словно бегал полночи, а не сны смотрел.
Восток, из — за видимых на самом горизонте облаков, окрасился в приятный глазу малиновый цвет. Красота! Если забыть, где находишься, но это невозможно. Вонь разложения была везде, да еще эта пульсирующая головная боль и тошнота вернулась.
В памяти всплыл стих в тему;
Проснёшься, чуть не на рассвете,
Кляня себя и всё на свете.
Дрожь во всём теле, тошнота,
И память девственно чиста!
Вчера широкое веселье,
Ну, а сегодня что?
— Похмелье.
Я не запомнил автора, но прав он был, практически во всём. Только накладки с памятью нет и не пил вчера, ничего кроме минералки, и живчика. Похмелье, однако, есть.
Вздохнув, я бултыхнул бутылку, сделал большой глоток и направился к противоположному, западному окну. Вчера, во время осмотра окрестностей, где — то километрах в пяти, я увидел развалины города и не маленького, судя по остовам высоток, он находился на возвышенности.
А сегодня лишь туман, который охотно сдавал свои позиции, наступающим солнечным лучам, открывая взору… Чудо! Целенькие новенькие здания, выплывали из туманного плена. Вот вылезла улица с пятиэтажными домами, которые как средневековая стена огораживали город, появились высотки, школы, детские сады.
Вот оно, великое и кровавое таинство Стикса — перезагрузка!
Заворожено, глядя на рождающийся город, я вспоминал слова Хрома:
«Кластеры бывают разные, как по размеру, так и по времени перезагрузки. Есть такие, которые обновляются каждые три часа, они называются быстрыми. Люди перерождаются через двадцать, тридцать минут, пожирают менее везучих сородичей ещё не успевших перевоплотиться и разбегаются кто куда, потому что грядёт очередная перезагрузка. Заражённые, хорошо это чувствуют. В подобных кластерах, как правило нет иммунных, если всё — таки кому — то повезло, то для начала, счастливчику надо отбиться от пустышей, затем сбежать от более развитых тварей, ведь они умные, в быстрый кластер не суются, а ждут рядышком. В общем, шансы выбраться минимальны.
Таких кластеров мало, в основном, перезагрузка бывает, от нескольких дней, до месяца. Есть конечно и долгожители, которые висят годами, а то и десятилетиями, попав на него, ты сразу поймёшь, что это старик: дороги разбитые, дома полуразрушены, и по улицам идёшь как по лесу. Это всё стандартные кластеры, Стикс или Улей, в основном состоит из них, но есть ещё и стабы, то есть стабильные, на них, люди строят города и поселения, период перезагрузки у таких кластеров века, или больше».
Вот, что мне удалось вспомнить из рассказа Хрома, немного, конечно, но хоть что — то. Теория, только теория, но чувствую, что за практикой дело не заржавеет. Здесь постоянно что — то происходит, даже во сне покоя нет.
Что делать дальше? Этот вопрос, я задавал себе уже не в первый раз. Искать базу Хрома? Что я вообще о ней знаю? Да ни хрена! Он просто сказал, «гони по прямой, как наскипидаренный», а куда? Дальше на север? Та дорога теряется где — то в холмах и лесах. Если я, попрусь туда пешком, возникает вопрос: «Где искать?». А ведь там ещё и внешники водятся. Они вовсе не добрые самаритяне, разберут на запчасти и фамилию не спросят. Так что, туда не пойду, извини Хром.
Ответ был у меня перед глазами — город. Но сначала, первоочередные задачи. Проверка периметра.
Движения внизу не было, мёртвые монстры, раскуроченная техника, всё это лежало кучами и местами друг на друге. Те БТРы что попали в поле зрения, были вскрыты как консервные банки и зияли теперь чёрными дырами, наводя на не очень приятные мысли. За этой картиной, я наблюдал уже минут десять, жадно выискивая хоть какое — нибудь движение, но в пределах видимости, всё было тихо. Чтоб попасть на край крыши, мне пришлось найти подходящее окно и проползти десяток метров между трубами вентиляции, которые пролегали прямо по кровле. Попадать в поле зрения беспилотников, в мои планы не входило.
Почему же так тихо? Говоря словами политиков: «Тут произошло столкновение интересов.» Но победителей, я не наблюдал. В историю, что последний бойскаут, убил крайнего монстра и сам тут же помер, не верилось совсем.
Понаблюдав ещё какое — то время, я решил, что смысла в этом мало, тяни не тяни, а спускаться надо. Спуск, был недалеко, всего в сотне метров. Верхушка металлической площадки высилась над кровлей на целый этаж, чтобы попасть наверх, в здание заходить вовсе не обязательно. Хорошо, что вчера этого не увидел, точно бы не уснул. Сделав очередной большой глоток живчика, я пополз в обратный путь. Наружный спуск мне не подходил, он у всех на виду, да и, конструкция полностью металлическая, звук от моих шагов по ступеням, будет отражаться от здания и разносится на сотни метров. Не мой вариант.
Закрыв за собой окно, я приступил к сбору имущества, ранец за спину, разгрузку на пояс, винтовка готова к стрельбе. Тронулись.
Мой путь лежал в противоположную вчерашнему направлению сторону, там тоже был люк в полу, вот через него и спущусь, если, конечно, сюрпризов не будет. Окрестности осмотрены, теперь, надо решить проблему с провиантом. От овсяных печений уже подташнивает, тарелка горячего супа, вот о чём я мечтал. Ещё, нужна подходящая для дальних походов одежда.
Сюрприз в виде разбросанных человеческих костей, ждал меня на пятом этаже. Удвоив внимание, я ходил, чуть ли не на цыпочках. Приходилось проверять каждую дверь, большая часть из них, были заперты, а открытые не представляли никакого интереса. Удача улыбнулась на третьем этаже — рабочая бытовка. Пара десятков шкафчиков стояли в два ряда, между ними деревянные скамейки. В таких местах, я бывал не одну сотню раз, веяло чем — то родным. Пришёл с утра, не спеша, посмеиваясь над шутками мужиков, переоделся и пошёл трудиться на благо семьи и родины. Эх, где она, та беззаботная жизнь?
Постояв несколько минут, прислушиваясь и приглядываясь к дальним углам, я приступил к обыску. Повезло, что шкафчики в основном не заперты, нашлось всё, что нужно. Штормовка, тонкие камуфляжные штаны и даже кирзовые сапоги, правда великоватые, но портянки с одетыми поверх носками, решили эту проблему.
Посмотревшись в зеркало, я понял, что выгляжу ужасно, дело не в одежде, если глянуть издали, обычный пастух, только с винтовкой. Проблема была в лице. Всклоченные с проседью волосы, глубоко посаженные с синюшными кругами дикие глаза, в купе со щетиной и тонкой, злобной линией губ, я выглядел как не просыхающий охотник за головами, причём не за коровьими. Ужас, похоже улей и здесь внёс свои коррективы, любой мент пристрелит не задумываясь, да ещё и отпинает потом с радостью. Надо что — то делать… О чём я думаю? На кой хрен? Все местные менты, давно урчат и бегают по окрестностям в поисках пищи. Так что забьём на это дело.
Быстро обшарив оставшиеся шкафы, я стал обладателем бутылки боржоми и упаковки вафель. Надо мной кто — то явно издевался. Нашлась ещё вязаная шапочка, напялив которою, я стал похож на неадекватного ваххабита.
Выход был с южного торца. Лёгкий ветерок принёс запах мертвечины и каких — то нефтепродуктов. Осмотревшись, я пригнулся и с винтовкой наперевес двинулся в западном направлении, нужно было срочно покинуть территорию элеватора, не нравилось мне тут.
За углом стоял помятый бензовоз. Кабина сорвана, а цистерна выглядела так, будто по ней били гигантской кувалдой, сзади что — то блямкнуло и ноги понесли вперёд, резко пахнуло бензином, дыхание перехватило, глаза заслезились, и меня стало качать из стороны в сторону. Не хватало ещё сознание тут потерять, собрав все силы, я бросился в единственный видимый проход, между бензовозом и углом здания, под ногами хлюпало и брызгало, было понятно, что это не вода вовсе.
Какой же ты идиот, можно же было побежать в другую сторону, ведь здесь нужна лишь маленькая искорка и всё, писец котёнку. На последних парах воздуха, я пробежал мимо бензовоза, споткнулся обо что — то, упал, выставив руки перед собой, винтовка ожидаемо бухнулась о металл, заставив меня съёжиться. Пронесло.
Ощутив под собой железную поверхность, которая под пологим углом уходила на верх, я пополз так быстро, как никогда не ползал, да что там, я даже бегал медленнее. В какой — то момент руки с ногами запутались и лицо тут же встретилось с ребристой поверхностью. Всё, сил больше не было. Раздираемые жаждой лёгкие, забирали последние капли. Им нужен воздух. В лицо дунул теплый сухой ветер, и я вдохнул. Какой же кайф, повезло, что поднявшийся лёгкий ветерок, прошёлся через меня в сторону благоухающего бензовоза, воздух был чист.
Так бы и лежал, наслаждаясь жизнью, но тут вспомнилась причина, по которой я сиганул. Резко подскочил, отмечая по ходу, что с координацией почти порядок, чуть подташнивало и слезились глаза, но жить можно, а главное, вокруг никого не видно. Если вспомнить хитрые манёвры того элитника, безопасности, это обстоятельство не гарантировало. Бензовоз был внизу. В слепой панике, я умудрился заползти на разгрузочный пандус. Вот уж воистину, у страха глаза велики.
До забора несколько метров, надо лишь придумать, как преодолеть колючку на нём. Искать обход, когда есть прямая дорога, очень не хотелось. За препятствием начиналась лесопосадка, переходящая в сплошной массив, что — то мне говорило, там будет легче.
Я уже двинулся в сторону забора, размышляя, как бы приспособить поддон и перелезть. Как почувствовал его — скребущее злобное давление на затылок. Разворачиваясь всем телом, я уже знал, кого увижу, и не ошибся. Меня НАШЛИ. Тварь стояла чуть пригнувшись, прямо за бензовозом, возвышаясь над ним на целую грудь, уродливая рогатая голова, была склонена на кошачий охотничий манер, оскаленная пасть демонстрировала внушительные клыки, торчащие в несколько рядов. Маленькие чёрные глазки среди костяных наростов смотрелись нелепо, однако взгляд промораживал до костей.
Увы, тварь не оценивала свои или мои шансы, она размышляла на тему: с какой части моего тела начать обед. Не знаю откуда, но осознание этого, пришло как факт — «ПРИШЛА ВКУСНАЯ ЕДА.» Сбросив оцепенение, я нажал на спуск.
Чпуньк… граната ушла вниз, куда — то под машину, воздух взорвался до её соприкосновения с асфальтом. Взревев, монстр прыгнул. Одновременно мягкая, но сильная рука взрывной волны, толкнула меня спиной вперёд.
— Ааааа! — крик издавался, минуя моё желание, а глаза отмечали, что я лечу. Платформа, на которой только что стоял, потерялась из виду в огненном вихре, мелькнула трава, забор сверкнул колючей проволокой, одинокое дерево и хрясь, с треском влетаю во что — то колючее и податливое. Бумс — мой зад встречается с твердью.
— Сучья жизнь, постоянно что — то происходит, — ворча и потирая отбитый копчик, я вскочил, и тут же припустил в лес.
Где — то за забором ревел и бесновался монстр, вряд ли он сильно ранен, но пока ему не до меня, лучше свалить.
Надо же такому везению случиться, выпустил гранату в бомбу на колёсах, мало того, что выжил, так ещё и через забор перекинуло, беги мол придурок, пока мы добрые.
Метров через триста быстрого бега, пришло понимание, что не всё так гладко, болели ноги, копчик, левое плечо, лицо горело огнём. Потрогав его, я чуть не взвыл, кожа была воспалена и местами кровоточила. Хорошо, хоть шапку эту напялил, иначе ходить бы мне без волос. Осознание от того, что ближайшее время бриться не нужно, облегчения не приносило. Добив бутылку с живчиком двумя глотками, выбросил её и припустил с прежней скоростью. Головную боль никто не отменял, строго раз в полтора — два часа, мне нужно пойло, которого теперь нет. Но динамика местной жизни говорила о том, что всё может измениться в любой момент, как в хорошую, так в плохую сторону.
Бег никогда не был моей сильной стороной, тем более сейчас, когда уже за сорок. Быстрый шаг, это да, но бег… Даже будучи подростком, я не играл в футбол, потому что терпеть не могу бегать, дзюдо да, бокс ещё лучше, можно вообще на месте стоять и лупить противника.
Но сейчас, когда меня может нагнать пятиметровая тварь, боль во всём теле, одышка, всё это такие мелочи, в сравнении с самым дорогим, что у меня есть — жизнью. Я бежал, лавируя между деревьями, перепрыгивая кочки и мелкие канавы. Лес то редел, то становился гуще. Боль не отступала, она усиливалась, но мне было плевать. Я понимал, что убегать, почти, бесполезно, от этой твари не уйти. Но вот это почти, в купе с врождённым упрямством, не давали мне упасть, надежда есть всегда.
Не знаю, сколько это продолжалось, но перепрыгнув очередную канаву, подозрительно похожую на ступеньку, я понял, что лес изменился, из соснового, он вдруг перешёл в дубовый с редкими липами. Значит, кластер сменился, но мне от этого не горячо и не холодно, тварь не заметит границы, а значит надо двигаться дальше.
Продравшись сквозь кустарник, я буквально вывалился на грунтовую дорогу, которой судя по состоянию, пользовались часто. Упершись руками в колени, надсадно дыша, я прислушался… Нет, не показалось, с юга приближался шум мотора. Чуть отдышался и вернулся в кусты. Это может быть кто угодно, так что лучше перебдеть, чем не до бдеть.
Спустя минуту, в поле зрения попала одинокая белая машина. Попытка не пытка. Быстро сложив приклад на трофейной винтовке, я снял ранец, сунул её туда, застегнул штормовку, спрятав тем самым разгрузочный пояс, и осмотрел себя. Только приоделся, а уже опять оборванец. Вероятность, что меня подберут минимальная, но рискнуть стоило. Отбросив сомнения и сделав, как мне казалось благодушное лицо, я вышел на дорогу.
Белая нива — пятидверка приближалась. Сквозь лобовое стекло, было видно только одного человека — водителя. Вопреки моим опасениям, скорость он не прибавил, а напротив, вильнул в мою сторону и поравнявшись остановился. Пригнувшись, я заглянул в салон. Под семьдесят, но на вид довольно крепкий, чёрная ряса, седая борода, умные глаза смотрели с интересом и толикой сочувствия.
— Здравствуй, батюшка! — повезло, этот человек не может бросить, в принципе.
— И тебе не хворать сынок, ты откуда такой красивый? — приятный низкий баритон с характерной буквой О.
— Долго рассказывать батюшка, до города подбросишь?
— Отчего же не подбросить, чай не на горбу понесу, садись.
Машина тронулась, как только я уселся на переднее сидение.
— Отец Дионисий, — представился священник, протягивая руку.
— Кнут, — ответил я, пожимая неожиданно крепкую сухую ладонь.
«Почему я сказал Кнут? Ведь я же… вот чёрт!» Прошлое имя, всплыло не сразу, словно что — то старое и не особо нужное. А ведь всего — то пару дней прошло.
Как не странно, но отец Дионисий не удивился ни моей кличке, ни обгорело отбитому виду, возможно, принял за должное или просто виду не подал.
— Был мне сегодня странный сон… — произнёс священник, не отрывая глаз от дороги — Будто мир изменился, — тут он бросил на меня, короткий пронзительный взгляд.
«Ну что тут сказать? Человек похоже догадывается.»
— Прав ты батюшка, это уже не твой мир и не мой, это Стикс, — я сделал паузу ожидая реакции, в таких случаях принято крутить пальцем у виска или хотя бы поднять человека на смех. Но он меня удивил.
— Как — то ты странно сказал, не твой и не мой, обычно же говорят не наш. Я правильно понял?
«Вот же умный чертяка, саму суть уловил.»
— Правильно…я из другого мира, и мы не на Земле.
— Про то мне ведомо, — выехав на более ровный участок дороги, он прибавил газу. — Как проснулся, понял. Вера, она материальна…глубоко верующий человек, всегда чувствует её благодать, это энергия, чтоб ты понимал, — он посмотрел на меня, словно ожидая опровержения.
Но я промолчал, просто не знал, что на это сказать, одолевала та самая, неистребимая жажда, головная боль с тошнотой шли рядышком.
— Нет её здесь, той благодати, ни следа, ни маленького родничка энергии. Но есть что — то другое, оно не плохое и не хорошее, просто другое, не знаю, как сказать, — закончил он, повысив голос.
Деревья закончились, пошли поля, засеянные пшеницей. Указатель на обочине, сообщил, что мы приближаемся к Междуреченску. Про такой город, я не слышал, отец Дионисий, судя по озадаченному хмыканью тоже. Неожиданно, из пшеницы выросла фигура человека и дергано бросилась нам наперерез.
— Видишь, это? — привлёк я внимание священника, указывая рукой на право.
— А как же, чай не слепой, — ответил тот, угрюмо косясь на приближающегося.
— Прибавь газу, и не вздумай останавливаться, это уже не человек, — в ответ, он озадаченно покосился на меня, но просьбу, сказанную в приказном тоне, выполнил чётко. С заражённым, мы разминулись на несколько метров, пробежав за нами какое — то время, он, в конце концов сдался.
— Всё расскажу, объясню, — ответил я, на немой вопрос в глазах священника. — Сначала в город меня доставь, лекарство нужно сделать…кстати, батюшка, ты как себя чувствуешь?
— Хворый я с утра, голова чугунная и тошнит, что за оказия… не знаю.
— Это, вылечим, — с уверенностью заявил я. Но затем добавил. — Главное, чтобы ты иммунным оказался.
Потянулись дома частных застроек. Стали попадаться машины, народ спешил, сам не зная куда, пешеходы стояли кучками, то и дело озадаченно тыкая пальцами, то в одну, то в другую сторону. Люди не узнавали родных мест и понятия не имели, что их ждёт. Глянув в зеркало заднего вида, я заметил столб чёрного дыма рядом с громадиной элеватора, похоже огонь, нашёл себе пищу. В отличии от них, я кое — что знал и подозревал, с того костерка, что в нескольких километрах позади, может такое прибежать, все местные бабушки с инфарктами попадают. Как вспомню эту образину, аж испариной солёной покрываюсь.
— Ты, иммунный? — неожиданно спросил отец Дионисий.
— Вроде, да, — ответил я, испытывая некоторые сомнения. — Вторые сутки, уже здесь, и пока не обратился, — понятно, что такой ответ, вызовет ещё больше вопросов, ну а как тут отвечать?
Сомнения в моей иммунности возникали, Хром говорил, что живчика нужно, двести пятьдесят или триста грамм на день, с условием, если не ранен. А мне же литра не хватает, хоть и здоров, царапины и ожоги думаю не в счёт. Боль в голове, останавливается на час после большого глотка пойла, ещё столько же я терплю, до очередной дозы, что не так? Может, я обращаюсь?
— Тот, что бежал за нами…
— Это, заражённый, увидишь такого, беги, прячься или убей, иначе он тебя сожрёт. Их легко узнать, урчат, бегают не по — человечески. Так, теперь забирай на право, — сменил я тему. — По окраине город обойдём, думаю, там есть большие магазины.
Не знаю, почему священник, так просто принял моё шефство, проняло? Сомнительно. Не тот человек. Может он и в правду что — то чувствует? Как он выразился? «Вера, она материальна.» Вполне возможно, если я не ощущаю, это не значит, что ничего нет.
Супермаркет нашёлся на северной окраине, отдельно стоящее здание, с большой парковкой, машин было не много и нам удалось припарковаться у входа. Отец Дионисий, пообещал, что дождётся меня, не смотря не на что, но ранец, я на всякий случай захватил. Не то чтоб не доверял, мало ли, что может случиться, заражённые или вооружённые. За последние пару дней, я убедился в незаменимости огнестрела. И впредь, даже в сортир без автомата не пойду.
Магазин встретил меня полумраком и гомоном, люди ходили в потёмках стеллажей выискивая продукты, у кассы стояло с десяток бабушек с авоськами, подойдя ближе, я понял, что они вовсе не продукты оплачивают, а просто общаются.
— Мериканцы, на нас опыты устраивают, — голосила одна. — Племянник, в компютере прочитал, что президент наш, земли вокруг города вместе с речками, мериканцам продал, вот теперь эти нехристи и чудят. Да — да.
— Дура ты старая, какие на хрен мериканцы, куда полгорода делось, а речки? Нехристи упёрли?
— Говорю же, инопланетяне это…
— Они же, вроде, католики!? Крещёные, значит!
— Кто, инопланетяне?
— Тьфу, куры! — выразил своё мнение проходящий мимо старик.
— Ты иди — иди, старый, корвалола накапай, — прикрикнула на старика, голосистая бабуля.
Старые страсти накалялись, того и гляди авоськи с тележками в ход пойдут. Бросив бесполезную прослушку, я ушёл в торговый зал, времени не так много, народ скоро начнёт обращаться, да и голодные гости, вот — вот нагрянут.
Вместе с погрузкой двух огромных пакетов в машину, на всё про всё, ушло не больше двадцати минут, получилось бы быстрее, но кассирша долго разглядывала мои деньги, пятитысячную купюру, которой так и не суждено было попасть к молодым. Что — то ей не нравилось, она даже старшего продавца позвала. Та, пощупав купюру, посмотрела на мой потрёпанный, но всё ещё грозный вид, и дала добро. К тому времени в городе началась стрельба.
— Начинается, — констатировал я, усаживаясь на переднее сидение. — Батюшка, давай — ка вон за те гаражи, с глаз долой.
Тот без вопросов, завёл свою старушку ниву и перевёз нас, в укромное место.
— Рассказывай Кнут, — требовательно произнёс священник, заглушив двигатель. — Что за чертовщина, тут, творится?
И я начал говорить, одновременно готовя живчик, пересказал ему всё, что узнал от Хрома: про тварей, и трофеи с них, мультиверсум со множеством миров, и наши копии. С самого начала, со свадьбы, до момента нашей встречи, на лесной дороге. Поспрашивал и самого батюшку. Как выяснилось, он попал в кислый туман, более восьми часов назад и умудрился не разу не нарваться на заражённых
— Вот, — протянул я священнику полтора литровую бутылку с живчиком, на которую ушли последние два спорана. — Сделай два больших глотка, я уже говорил, что это наше лекарство.
Тот принюхался к горлышку, скривился, но просьбу выполнил.
— Ну и сивуха, — произнёс батюшка, возвращая мне бутылку.
К тому времени, я уже поправил здоровье и чувствовал благотворное действие пойла, к слову, приготовлено оно было на коньяке, так что батюшка зря жаловался, он ещё не пробовал на спирту.
Накромсав прямо на пакете куски карбоната и хлеба, я сделал несколько бутербродов. Мне хотелось не есть, а жрать, жрать и жрать, чем и занялся, поделившись со священником. Овсяно — вафельная диета, была у меня в печёнках, никакого удовольствия, только приторная сытость. С деликатесом мы разделались за несколько минут, батюшка почти не отставал от меня, но только делал это, по — старчески степенно.
— Раз такое дело, надо местную церковь найти, — сказал отец Дионисий, давно ожидаемые мною слова. Видимо вместе с пищей, он переваривал и мой рассказ.
— А что это даст? Я уже говорил, девяносто пять процентов этих людей, превратятся в урчащих монстров, нас просто сожрут, не они так, те кто придёт позднее. Ты мне на слово поверь, этих тварей, лучше встречать с базукой.
— Хорошо, — неожиданно согласился священник, — Что ты предлагаешь?
— Для начала, как ты себя чувствуешь?
— Лучше, много лучше, будто после крепкого, здорового сна, — признался тот, почему — то разглядывая руки, а затем с удивлением уставился на меня.
— Вот, теперь ты понимаешь? Что…
Совсем рядом у супермаркета, раздалась пулемётная стрельба. С этой музыкой, я уже был знаком. Послышался звук бьющегося стекла и женские визги.
— УХА — ХА — ХА…МЯСО…ВЫ ВСЕ ПРОСТО МЯСО! — пролаял громкоговоритель, голосом безумца и снова заработал пулемёт. Тут же в прогале, между гаражей, пронёсся армейский джип, с пулемётчиком на верху, тот палил прямо перед собой.
— Вот чёрт, — инстинктивно пригнувшись, я принялся высвобождать винтовку из ранца.
Следом за первой, пронеслось ещё несколько автомобилей, среди которых парочка грузовиков. Замыкающая машина завернула в наш проулок и остановилась. Помогло то, что прямо перед нами стоял большой мусорный контейнер, из — за него было видно, лишь верхушку машины. Показав священнику знак тишины, я тихонько открыл дверь, сполз на землю и через несколько секунд уже выглядывал из — за угла контейнера.
Причина остановки, была банальна, человеку захотелось по малой нужде, чем он сейчас и был занят, стоя ко мне спиной поливал ворота гаража. Крепко сбитый лысый мужик, закамуфлированный с ног до головы, разгрузка пестрела гранатами и автоматными рожками, как новогодняя ёлка.
Внезапно, его рука потянулась к кобуре, и он обернулся ко мне. Небритое лицо исказилось в глумливой улыбке. Тихо лязгнула винтовка и гаражные ворота окрасились в серо — красные тона. Человек мешком свалился на землю, а я понял, что мои руки действовали быстрее мозга, ведь даже подумать не успел, как палец выжал курок.
Однако, тормозить сейчас, никак нельзя. Пригнувшись, я добежал до покойника, схватил за шкирку и поволок в своё убежище. Вряд ли кто — то мог услышать, у меня тихая винтовка. К тому же, пулемётная стрельба, прекращалась, только когда безумец кричал про мясо. Могли увидеть, но вроде как пронесло.
Бросив тело, я занял наблюдательную позицию. В зоне ближайшей видимости, было спокойно, смущал только обвешанный бронёй и решётками УАЗ патриот, оставленный заведённым, если кто заглянет в проулок, беды не миновать.
— Бывший уголовник, — послышался тихий голос отца Дионисия, за спиной.
Обернувшись, я обнаружил священника за неприглядным занятием, он методично и без всякой брезгливости, исследовал содержимое карманов покойника.
— Батюшка?
— Я говорю, что наколки на его пальцах, о многом рассказывают. Потерянная душа, — задумчиво произнёс священник и бросил мне коробочку похожую на футляр из — под очков.
— Что это?
— Сам погляди, по — моему, это то, что нам нужно!
Он оказался прав, десяток споранов и что — то похожее на горох. Я знал, что это, только из рассказов Хрома. Сам не видел, но спутать было сложно. Живём!
— Что за звери такие? — поинтересовался батюшка.
— Точно не уверен, — честно признался я. — Но, по — моему, это муры. Хром…ну тот, который меня во всё посвятил, примерно так их и описал, бывшие зеки из отмороженных.
Священник тем временем, стянул с трупа автомат, снял разгрузку, кобуру с пистолетом, вообще разоружил его полностью, попутно ломая мои шаблоны. Дела…
— Отец Дионисий!
Привлёк я внимание священника, тот передёрнул затвор Калашникова и поднял вопросительный взгляд.
— Пользоваться, значит, умеешь!?
— А как же, чай не белобилетник какой. Служил и воевать приходилось, не всегда я был дьяконом.
После этих слов, он убрал оружие, положив руку на уцелевшую часть лица покойника, что — то зашептал, затем перекрестил его и поднялся со словами:
— Машину обыскать надо, может полезное, что есть и уходить по — тихому. Пешком. Сам видишь единственный выезд, под присмотром. Не та мы сила, чтоб с бесами этими воевать.
Тут я был полностью согласен.
Сказано — сделано. Привычно пригнувшись и стараясь окинуть взглядом всё что можно, я добежал до уазика. Водительская дверь открыта, двигатель журчал ровным механическим звуком, оглянувшись по сторонам, я запрыгнул на сидение и схватил с пассажирской стороны небольшой рюкзак. Тут щёлкнула ручка задней двери, заставив меня втянуть голову, но это был отец Дионисий.