— Слышь, Рябой! Долго ещё, Обезьян, будет гонять по кругу и боезапас расходовать? Никого же больше нет!
— Сам у него спроси, — злобно огрызнулся Рябой. — Он при мне тока, два раза краснухой закинулся… Прикинь, чо у него в башке щас!
— Да, хрен бы с этими патронами, вот только шумит он больно, не прибежал бы кто серьёзный.
— Я смотрю, Мина, ты сёдня умного включил, да? Прибежит так завалим, да и нет тута серьёзных. Всё, хорош мне на уши приседать, — прошипел Рябой, с угрозой глядя на Мину. — Делом лучше займись. Вон у тех двух дятлов в зилке, рожи больно довольные, стопудово дрянь по венам пустили. Хватай этих пернатых, пусть тушняк грузят, не особенные.
Мина убежал выполнять приказ, а Рябой окинув взглядом площадь, по которой катался на джипе их глава, с говорящим именем, Обезьян.
После того случая в Чистом ручье, их основной стал съезжать с катушек. Спек, потом коньяк и снова спек, в любое время, день это или ночь, он был залит дрянью, по самые уши.
Рябой не понимал. Почему? Ну потерял он лучшего кореша, и что с того? Они десятками через день дохнут. Два дня назад, не вернулась бригада Жирдяя, никто же не плачет! А ведь это, почти полсотни проверенных пацанов. Нет, Бешеный конечно пацан правильный, никакой гнили, за ним не замечено, но на хрена так убиваться.
От некогда грозной банды, «Белые волки», осталось, чуть больше трёх десятков. Надо думать, как новых набрать, устроить рейды по ближайшим зонам, а не спеком закидываться. Рябого, положение дел, не устраивало настолько, что он готов был прибегнуть к решительным действиям, вариантов было всего два. Брать власть в свои руки, для этого придётся «поговорить» с Обезьяном. Либо валить, в поисках других, более удачливых бригад.
Стикс велик, есть где разгуляться, тем более здесь стронги с сектантами притесняют. Последние кстати, совсем озверели, вырезали целый стаб на тысячу рыл, даже рук при этом не запачкав. Пацаны, из назначенного Обезьяном посольства, попали под раздачу, вместе с остальными.
Малаю повезло. Бывший форточник, двое суток гасился по подвалам, а когда всё утихло, сумел свалить незамеченным. Вот он то, всё и рассказал. Сектанты, окружили стаб ночью, устроили шквальный огонь по находящимся на стенах защитникам, не давая им высунуться, народ был в непонятках, куча боеприпасов улетает, даже никого не задев. Некоторые стали посмеиваться, дескать, у кого — то скопилось много патронов и появилось свободное время. Но смешки быстро прекратились, под прикрытием ураганного огня, сектанты, подогнали к стенам, несколько десятков громоздких механизмов, очень похожих на катапульты. Защитники забеспокоились, когда поняли, что сейчас произойдёт, их собирались обстрелять, но не бомбами и даже не большими камнями, это были заражённые. Всего один залп и несколько десятков урчащих монстров, оказались в густонаселённом стабе. Многие из них погибли, упав на твёрдую поверхность, но тех, что попали на крыши домов, хватило, чтобы решить судьбу стаба. Защитникам, тут же стало не до сектантов, им пришлось с автоматами и пулемётами отстреливаться от тех, кому даже танковый снаряд не повредит. Итог был предсказуем, к утру, сектанты беспрепятственно вскрыли ворота и завладели стабом.
Надсадный рёв дизеля и звон бьющегося стекла, заставили Рябого дёрнуться. Но, это лишь грузовик въехал задом в магазин, для ускорения погрузки.
— Козлы, сухомозглые, — пробурчал Рябой, тут же окликнув пробегающего мимо долговязого, широкоплечего бойца. — Эй! Как там тебя? Шпала!?
— Жердь, я! — прогудел тот, трубным лосиным голосом.
— А, ну да, вспомнил. Короче, бери ту шушлайку, — он ткнул рукой в сторону внедорожника, обвешанного бронёй. — Водиле скажешь, я приказал. И гоните в гаражи, проверьте, чо там Бендера застрял. Если дрочит, можешь ему яйца отстрелить, разрешаю…гы — гы — гы.
— Угу, — буркнул Жердь и побежал выполнять приказ.
— Набрали м…я дебилов, — проводив бойца взглядом, Рябой скрылся в супермаркете.
— Кнут! — полушёпотом позвал меня священник.
Я как раз заканчивал с багажником, а отец Дионисий, осмотрев заднее сидение, засел в кустах у крайнего гаража и наблюдал теперь за действиями муров.
— К нам, гости!
Я обернулся, осмысливая сказанное.
Но тут событий понеслись вскачь. Где — то впереди, вне зоны видимости, дико завизжали тормоза. Удар. Раздался полный боли и ужаса человеческий крик, и тут же потерялся на фоне злобного проникающего на все частоты урчания, от которого аж в голове заломило.
Долго думать мне не дали, в следующую секунду, из — за машины выскочил пустыш, и прыгнул, сбивая меня с ног. Оказавшись на спине, я упёрся обеими руками в грудь заражённому и постарался держаться подальше от зловонных, клацающих челюстей. Мутные белёсые глаза дико вращались, руки, слава местным богам без когтей, хаотично били по мне, попадая по многострадальному лицу.
«Грёбанная вонючка!»
Топот ног справа, мелькнул приклад и пустыш, с хрустом костей отлетает в сторону. Тяжело дыша, я поднялся на ноги. Глянул на несостоявшегося монстра, тот судорожно вздрагивал, проломленный череп, говорил об одном, не жилец. Перевел взгляд на священника, лицо которого выражало мрачную решимость, оно никак не сочеталось с церковной рясой.
— Спасибо, батюшка!
— Полно, сын мой, сие есть мой долг! — спокойным менторским тоном, заявил тот.
«Ну да, чем этот пустыш, не порождение тьмы, а приклад калаша, не орудие господа?»
На всё про всё, ушло не более пары минут. Чуть отдышавшись, я нырнул в отгораживающие нас от муров кусты, чтоб разведать обстановку, возрастающий шум настораживал. Хватило одного короткого взгляда, чтоб понять и ужаснуться. Пришёл ТОТ самый! Его телосложение — если так можно назвать груду мышц и костяных наростов, я хорошо запомнил. Тварь ревела, круша внедорожник ударами могучих лап. Мельтешащие в небольшом отдалении муры, непрерывно поливали монстра из автоматов. С крыши зилка стоящего у супермаркета заработал пулемёт. Слева мелькнул дымный росчерк, который судя по траектории должен был закончиться на груди монстра, но его там уже не было, снаряд пролетел дальше и взорвался где — то в кустах. В ту же секунду цельнометаллический корпус зила, вмялся вместе с пулемётчиком, будто невидимый великан ударил по машине палицей.
«Нет, ребятки, это вам не поможет," — подумал я, вспомнив про вскрытые БТРы.
— Батюшка! Бежать надо, и бежать — БЫСТРО!
Не сговариваясь, мы покидали всё ранее награбленное обратно в уазик. Я прыгнул за руль, священник без колебаний устроился на соседнее сидение. Развернув машину, я рванул в направлении, откуда приехали муры. Была вероятность нарваться, причём не только впереди, но и получить очередь в спину, но там был элитник, а это многое меняет.
Город за последний час сильно изменился, вместо спокойно стоящих и не спеша передвигающихся пешеходов, появились коряво бегающие за ними, то есть за пешеходами личности. Останки людей лежали, где попало, на некоторых пир шёл полным ходом. На нашу машину бросались, бились о бампер, двери, оставляя кровавые следы на стекле и даже пытались догнать.
— Господи помилуй…спаси и сохрани нас грешных, — произнёс отец Дионисий, слегка дрожащим голосом.
Не сказать, что я был в шоке, это был ужас, трупы женщин, детей, стариков, были всюду, даром что окраина. А что же твориться в центре? Увидев, такое, дня три назад, я бы точно свихнулся. Вон, даже священник побледнел. Впереди, прямо на дороге, можно сказать в центре безумия, стояла маленькая, худенькая фигурка, ребёнок совсем кроха, может лет трёх четырёх. Заражённые пробегали мимо него, будто не замечая, а может пока игнорировали, ведь вокруг полно целей покрупнее и посочнее.
— Батюшка!
— Вижу! — ответил тот. И добавил твёрдо, почти требовательно. — Поспеши.
Плюнув на подвижные препятствия, я вдавил педаль в пол. Тут же поймав бегущего на перерез пустыша, крутанувшись, тот перелетел через машину, задев при этом лобовое стекло. Двадцать метров.
«Быстрее, ещё быстрее! Десять. Чёрт! Кто этот, лысый здоровяк слева? Лотерейщик!? А-а, плевать!»
Резко выжимаю тормоза. Пожалуй, слишком резко — батюшка едва успел схватиться за дверную ручку. Визжа покрышками, машина пошла левым боком, сбивая как кегли двух пустышей. Чуть газанув, я опять притормозил и уазик покачнувшись выпрямился.
Стоп машина! Белокурая девочка за правым окном, стоит как струнка, ручки по швам, глаза с силой зажмурены. Батюшка не стал возиться с дверью, высунулся в окно, схватил её за плечи и втянул внутрь. Трогаясь, я выставил винтовку в своё окно и тут же выдал очередь в полмагазина. Летящий на всех парах лотерейщик, закончил свой забег по инерции, сильно приложившись о заднюю дверь.
— Фух! Успели! — выдохнул я, прибавляя газу.
— С Божье помощью! — утвердил батюшка.
Пригород остался позади, а впереди ждала развилка. Передо мной стоял выбор, прямо по трассе на запад или направо просёлками в северном направлении. Я выбрал просёлки. Метров через шестьсот, начинался сосновый лес, дорога вела сквозь него. Проехав с километр, съехал на обочину и остановил Уаз, под тенью деревьев.
— Перекур, десять минут, — сказал я, глуша машину.
Ребёнок сидел на коленях у батюшки. Зажмуренные глаза подрагивали, маленькие пальчики крепко держались за рясу. Священник, поглаживал её по белокурой головке и что — то нашёптывал.
Лес, жил своей обычной жизнью, где — то токовал тетерев, далёкая кукушка монотонно отсчитывала чьи — то годы, всё как обычно, будто и не было кошмара под названием Улей, а монстры — это просто сон.
— Почему не по трассе? — услышал я, голос батюшки.
— Потому что, этим просёлком судя по следам, пользуются редко, а значит те п…ы приехали по трассе, — наблюдательность не была моим коньком, но на этот раз, всё очевидно.
— Не сквернословь! — сделал мне замечание батюшка, тут же добавив на свой манер. — Бесы они! Души потерянные.
На что я вздохнул.
— Ты видел холодильник в багажнике? — священник кивнул. — А пустые чистые контейнеры? — кивает, продолжая поглаживать детскую шевелюру. — Так вот, когда эти бесы людей потрошат, органы аккуратно в те контейнеры складывают и холодильник ими набивают, — батюшка угрюмо молчал, а я продолжил. — То, что они бесы, не мешает им быть пи…, ну ты понял.
— Это тоже от лукавого, — не смолчал тот.
— Согласен батюшка! Кстати…ты вроде как иммунный! Значит, никакой ты не отец Дионисий, тот на земле остался, — священник поднял глаза, в них святился интерес и ожидание. — Помнишь, я рассказывал про крёстного и новое имя?
— А как же, чай не безмозглый.
— Ты теперь Апостол.
Тот помолчал какое — то время переваривая мои слова, а затем выдал на свой манер.
— А не слишком ли это, для простого дьякона? Я бывший солдат, грешник, — и тут же перекрестился.
— Нет, не слишком. К тому же, поздно теперь, слово сказано, — утвердил я.
— Апостол, так Апостол, — согласился бывший батюшка, а ныне мой крестник. — Дальше куда? Делать что будем? — указал он подбородком на неподвижного ребёнка.
— Затаиться бы нам, хотя бы на пару дней, в себя прийти, помыться, отоспаться. Хром говорил, что в лесу безопаснее, заражённых тут намного меньше, а потом… Хороший стаб надо найти. Там есть знахари, лекари, они и подскажут, что с ребёнком делать.
На том и порешили. Уазик не спеша катился по заросшей лесной дороге. Я крутил головой во все стороны, стараясь ничего не упустить. Апостол на заднем сидении, поил девочку живчиком, который по моему настоянию разбавили яблочным соком.
Все заняты делом. В салоне, много чего нашлось, но не для взрослого и трезвого, а скорее подходило ребёнку или наркоману.
Это напомнило мне девяностые годы прошлого века. Дворовая наркобратия, после очередного дозняка, мило возлежала на двух скамейках, меланхолично пережёвывая заранее приготовленные конфетки с шоколадками. Пепси — кола, или как они её называли пепсик, была предварительно вскрыта и хорошенько встряхнута несколько раз, до полного уничтожения газиков, те как — то мешали пребыванию в сладкой нирване, или попросту ломали кайф.
Апостол, выгреб целую гору наркоманских радостей, из кармашков сидений и бардачка. Девчушка, открывшая к тому времени голубые глазищи, взирала на сладости, с несвойственным детям равнодушием.
— Не переживай, — попытался я, успокоить крестника, глядя в зеркало заднего вида. — Если ребёнок был здоров до того, значит вылечится! Улей не только забирает, но и много чего даёт.
— Что он дал тебе? — вопрос Апостола был закономерным, сам на него напросился.
— Дар! И похоже полезный, один раз он меня здорово выручил. Вот, только пользоваться им не умею, — сказал, как есть, чистую правду.
Крестника это пояснение не удовлетворило, пришлось изложить детальный рассказ, про последние секунды в «тигре» и последующей материализацией на элеваторе. Тот, на долго замолчал, видимо переваривал информацию.
Любая дорога, даже лесная рано или поздно пересекается с другой, в нашем же случае, это была малозаметная, заросшая травой колея с правой стороны. Благо скорость была не большой, я вовремя заметил и сам не знаю почему, свернул на неё. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густую листву, придавая мрачности и без того, не радостному настроению. Ветки беспрерывно били в лобовое стекло, машина тряслась по ухабам. Часов ни у кого не было, но по ощущениям, ехали мы так, минут сорок. Неожиданно деревья закончились, и машина выехала на поляну, по центру которой, стоял небольшой домик.
— По — моему, то, что нужно, — сказал я, глуша двигатель и оборачиваясь к Апостолу.
Тот, ничего не ответив переложил на сидение уснувшего, ребёнка и попытался открыть дверь.
— Не спеши, — за последние пару дней, жизнь научила осторожности. — Посидим пару минут, вдруг кто выскочит.
Но всё было тихо, лишь двигатель остывая пощёлкивал и сопела мирно спящая девочка.
Я завёл машину и повёл её в объезд дома, там оставалось единственное слепое пятно. Машин рядом не было, труба на доме не дымила, в общем, никаких признаков людей или заражённых. А за домом…
— Господи Иисусе… — прошептал Апостол.
Признаться, открывшаяся картина меня тоже не воодушевляла, да и кому может понравиться лицезреть, прибитого к кресту человека?
— Да, что же, это, за место такое?! За какие грехи…Прости меня, Господи, — будто опомнившись, пробормотал Апостол и вышел из машины.
Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Толстый, крепкий брус, глубоко вбитый в землю, попытка расшатать его к успеху не привела, пришлось вернуться в машину, за пилой внешников.
К слову, жертва лысый бородатый мужичок, признаков жизни не подавал. Я бы, может, и не стал заморачиваться, поехал себе дальше, но поведение Апостола сомнений не оставляло, пока не снимет его, не успокоится. Пришлось сделать аккуратный пропил с нужной стороны и толкать. Апостол, придерживал крест с помощью длинной рогатины так мы и спустили жертву.
Мужичок был совсем уж небольшого росточка, максимум метра полтора. Еле заметно, но все — таки дышал. Руки и ноги прибиты гвоздями длинной с ладонь, и загнуты шляпками вверх. Кто бы это не сделал, отнёсся он к своей работе ответственно, никак ты с этого крестика не сорвёшься. В общем, пришлось повозиться.
Жертва, хоть и малого роста, а весила прилично. Попотели мы, пока занесли в дом. Я принялся вливать ему живчик, а крестник пошёл за ребёнком.
— Вот, скажи мне Апостол, — обратился я к крестнику, когда тот уложил девчушку на кровать. — Что за люди творят такое? Люди ли это?
Ответил тот не сразу.
— Я говорил, что был на войне? — киваю. — Давно это было, лет наверно двадцать пять назад, но есть такие картины, которые не забываются. Как — то наш взвод, освободил небольшую деревеньку в Юго — Восточной Азии, местные партизаны использовали её как перевалочную базу, — тут он замолчал, по лицу было видно, Апостол что — то решал для себя. — Вообще, я давал подписку о неразглашении, но думаю…
— Твоя страна осталась там, — перебил я его, указывая пальцем вверх. — Как и моя.
— Наверное, ты прав. Ну, так к чему я, то вовсе не партизаны были. Во вторую мировую, наши называли таких полицаями. Американские прихвостни, местная дочка ЦРУ. Если ты, конечно, понимаешь о чём я?
— Вьетнамская война, пятьдесят девятый семьдесят второй, времена правления Хрущёва и Брежнева. Это я помню.
— Кто такой Брежнев? — Апостол был искренне удивлён. — Это были Молотов и Хрущёв, с цифрами ты тоже ошибся.
Тут уже я открыл рот, но вспомнив, где нахожусь, быстро его захлопнул.
— Не важно, — махнул рукой крестник. — Так вот, во всех Вьетнамских селениях, были сочувствующие или бойцы вьетконга, вычислить которых, была главная задача полицаев. Методы у них, я тебе скажу…что и в гестапо побледнеют. Народ вьетнамцы, рано взрослеющий и упёртый, лет с пяти уже с родителями в поле, к трудностям привычные и не всякая пытка их сломать может. Так вот, что эти ироды придумали, отнимают у матери, двух трёхлетнего малыша, суют его в бамбуковую клетку и дают гранату как игрушку. Малышу любопытно, крутит вертит её, за колечко дёргает, а мать орёт. Полицаи на камеру всё снимают, для отчётности, так сказать… Посмотрел я, такое кино… — погрустневшим голосом продолжил Апостол, спустя короткую паузу.
Представив это «шедевр» кинематографа, я тоже ужаснулся, многое видел, но чтоб такое.
— Ну так, к чему я это рассказал, воспитание тому виной. Иные родители всякое творят, а дети видят и повзрослев копируют их, и плодят своих. А в нашем случае, вседозволенность, безнаказанность, творят что хотят, но ведь и они кем — то воспитаны!? — закончил на этой ноте Апостол.
«Да уж, издалека начал, но объяснил всё популярно, красочно, я будто сам в этом селении побывал.»
Тихо захныкала девчушка, позвав во сне маму, она свернулась клубочком и опять замолчала. Апостол тут же подсел к ней и стал что — то нашёптывать, поглаживая по белокурой головке.
— Кто у вас президент? — услышал я, хриплый голос за спиной.
— А? — обернувшись, обнаружил глазеющую на меня жертву, получается, пока мы болтали, мужичок пришёл в себя.
— Ладно, это потом, — он попытался махнуть рукой, но тут же скривился от боли попутно вспомнив чью — то маму. — Дай пожалуйста, живчика глотнуть, — вежливо попросил мужичок.
Просьбу я выполнил, пришлось держать бутылку самому, тот беспомощно улыбнувшись, сделал несколько больших глотков. Подошёл Апостол и с любопытством поглядывал из — за спины.
— Фух, знатный живец, на коньячке видать, мажористый, — выдала несостоявшаяся жертва, удовлетворённо отрыгнув. — Фавн я.
— Кнут, а это Апостол, — представился я в ответ.
— Итальянец, что ли? — поинтересовался крестник.
— Да какой к чертям итальянец, псковские мы. А Фавн, это потому, что крёстный как меня увидел, сразу ржать принялся, говорит, что только рогов с копытами не хватает, а так чистый Фавн. Я тогда и понятия не имел, что это за зверь такой.
Жертва оживала на глазах, на щеках появился румянец, в глазах блеск, даже страшные отверстия на руках и ногах покрылись коркой.
— Давно эту землю топчу, регенерация повышенная, — ответил Фавн, хоть вслух я и не спрашивал, видимо взгляд был красноречивым. — Эх, настойку бы ещё гороховую, я бы к вечеру уже ходил.
— Есть горох, вот только где уксус с содой взять?
Жадничать я не стал, воспитан по — другому. К тому же этот человек здесь давно, много чего знает, а информация, это наше всё.
— Если поделитесь, в долгу не останусь, — в свою очередь подтвердил тот мои мысли. — А что до сопутствующих, найдём. Этот домик что — то вроде вольной гостиницы для рейдеров, тут много чего есть. Кнут, — обратился он ко мне. — Сдвинь тот половичок.
Выполнив просьбу, я обнаружил погреб. И с содержимым Фавн не ошибся или не обманул, полностью доверять едва знакомому человеку, может только идиот.
К слову, нашлось всё что нужно, это помимо продуктов и патронов, была даже маленькая баночка со споранами, несколько трёхлитровых ёмкостей с живчиком и старенький АК‑47.
«Однако. Люди здесь весьма предусмотрительные и не жадные, надо бы не забыть оставить свой вклад.»
Пока готовил необходимые банки склянки, самому себе напоминая матёрого торчка. Апостол занялся чисткой оружия, а Фавн наблюдал за моими действиями.
— Смотри с уксусом не переборщи, — предостерёг он меня. — Да — да, столько на троих достаточно.
Пойло надо сказать, приятным на вкус не было, что предсказуемо, уксус за гашеный содой плюс экзотический ингредиент из башки монстра людоеда — жесть. Выпили, поплевались, все кроме Фавна, тот был доволен, словно испил дорогущего вина на халяву.
— А вы, стало быть, свежаки!? — скорее утвердил, чем спросил он, пытаясь улечься поудобнее.
— Так заметно? — поинтересовался я, чуть напрягшись.
— Да! Одеты как попало, простых вещей не знаете. Расслабься парень, не враг я вам, к тому же свежакам помогать надо.
— Я тут несколько дней, а Апостол и того меньше, — не было смысла скрывать информацию, как оказалось очевидную.
— Интересное кино, всего ничего, а уже крестником обзавёлся!? Можешь не говорить, конечно, но кто твой крёстный?
— Хром. Погиб он, — предугадал я, закономерный вопрос.
Судя по тому, как у Фавна дёрнулись брови, они были знакомы.
— Расскажи, как было?
Мне ничего не оставалось делать, как рассказать.
— Мда, Хрома, конечно, жалко, хороший парень, весёлый, из стронгов кстати, но тут ничего не поделаешь. Бывал я на той трассе и не раз, до элеватора от неё, больше двух километров. Честно признаюсь, твой рассказ про дар, это что — то невероятное, и ты уж извини неправдоподобное. Так что, приготовься изложить всё ментату, — последнее было сказано как приговор.
— Кому? О чём ты, вообще? — как — то быстро Фавн, из несчастной жертвы превратился в хозяина положения.
Щёлкнул затвор автомата, Апостолу тоже не понравились перемены. Бывший священник, если, конечно, таковые бывают, направил ствол на Фавна, сделал два шага назад, подхватил мою винтовку и кинул её мне. Несмотря на возраст, всё было проделано быстро, чётко и не отводя глаз от мишени.
— Зря вы так, ребятки, никто вам ничего плохого не сделает, просто несколько вопросов, только чтобы убедиться в твоей честности Кнут.
— У меня тоже есть вопросы. Кто ты такой? И где твои дружки?
Раз жертва так уверенна в себе и говорит про какого — то ментата, значит есть кто — то ещё. Выходит, это была ловушка, только затейливая больно. И на кого? На двух оборванцев!?
— Я Фавн. Всё сказанное мной, это правда, — начал тот примирительным тоном. — У меня много друзей среди стронгов и Хром в их числе. Его, знаешь ли, не так просто убить.
— В курсе, сам тащил этот обрубок через пустыню, — на что Фавн ухмыльнулся. — Ты так и не ответил, где твои дружки?
— Едут! Они уже близко, — тут он поднял руку, из — за которой совсем недавно кривился, в ладони что — то чернело.
— Не шали парень, — строго сказал Апостол.
— Спокойно, это всего лишь тревожная кнопка, я её полчаса назад нажал, а вторая сработала, как только открылась крышка люка.
«Вот тебе и щедрые парни».
Я махнул Апостолу на ребёнка, тот правильно меня поняв, подхватил одной рукой спящую девочку, не спуская глаз с Фавна, мы двинулись на выход.
— Зачем так парни, ну да виноват я, надо было сразу предупредить, они же вас покалечат…
Не обращая внимания на монолог жертвы, мы выскочили на улицу, и уже добежали до уазика, как в воздухе странно свистнуло. Я обернулся и тут же получил удар в челюсть, что — то смазано мелькнуло. Апостол, охнув упал на землю. Послышался плач ребёнка. Болезненный удар в нос, и я лечу назад. Свист, мелькание, удар ногой в печень, даже сквозь круги перед глазами, я разглядел силуэт человека.
— Стой, Свищ! — крикнул кто — то громко и предостерегающе.
Опять свист. Перед глазами нарисовался армейский ботинок. Удар и темнота.