Он почувствовал колебание своего скакуна, тот боялся приближаться к дикому собрату. Корсон успокоил гипрона и сунул ампулу в клубок отростков гривы. Отросток, несущий ампулу, проскользнул через энергетическую клетку, удерживавшую Бестию. Когда ампула оказалась перед мордой Бестии, Корсон на миллиардную долю секунды синхронизировал гипрона с кораблем. Вспышка, сухой шлепок… и энергетический экран отсек отросток гипрона, который уже отскочил в пространстве и во времени.
Корсон ждал в пространстве, вглядываясь в почти невидимый корпус корабля. К нему вдруг вернулось старое воспоминание: перед самой катастрофой он видел яркую вспышку, но такую короткую, что усомнился в ее реальности.
На это слабое воспоминание наложилась молния: “Архимед” взорвался. А батареи Урии по-прежнему молчали. Орбита, выбранная капитаном “Архимеда”, сыграла свою роль: приближение корабля не было замечено.
Авария генераторов, думал он. Но это было маловероятно. Он сам вызвал катастрофу. Акселератор многократно усилил способности Бестии, она яростно принялась за свою клетку, и генераторы не выдержали.
Разорванный корпус “Архимеда” падал в джунгли Урии. Корсону показалось, что из него что-то вывалилось. Иллюзия… Он еще не умел смотреть сквозь время.
Но это придет, подумал он, вспомнив о своих мертвых товарищах. Он мог вернуться назад и начать борьбу с самим собой, чтобы удержать себя от передачи ампулы.
“Архимед” вошел в атмосферу Урии и вспыхнул. С земли открыли огонь батареи Урии, и пространство зароилось вспышками. Корсон пытался убедить себя, что корабль все равно был бы уничтожен, но это была очередная иллюзия.
Где-то на Урии, через шесть тысяч лет, тот Корсон будет изо всех сил пытаться выжить. Он еще не знает, что под холодным взглядом веков ликвидирует какой-то конфликт, он еще услышит на Эргистале голос богов и, возможно, достигнет сверхжизни.
“Почему я?” — подумал Корсон, вступая на дорогу к будущему. — Я… — эхом ответили Корсоны, размещенные по всей длине его жизни и рядом, вдоль других его существований. Ему показалось, что он слышит, как сознание заполняется шепотом, и почувствовал, что еще установит контакт с неисчислимыми Корсонами, разбегающимися в будущее, и будет знать их переживания, видеть их глазами, и думать вместе с ними. Но пока он стоял на пороге, колеблясь, поскольку время еще не пришло, да и опыта было маловато, а у тех Корсонов только появилась тень шанса…
Старик был гостеприимным, но немного странным. Он предложил им блюдо из неприправленных кубиков концентрата и кофе без сахара.
— Говорите, вы летчики?
— Да, — вежливо, но сдержанно ответил Джиллиад. — Мы упали в лесу.
Старик медленно покачал головой.
— Сейчас мы нечасто видим летчиков, особенно в нашей провинции. Я слышал о них, да, но сам не видел ни одного… Это ведь своего рода машина — ну, та штука, в которой вы летели?
— Да, это машина, — тихо ответил Кэндел.
— Странно. — Седая голова снова покачалась туда-сюда. — Раньше я тоже летал, иногда часами, но не в машине. Сейчас-то я, к сожалению, уже стар для этого. С возрастом интерес пропадает. — Он замолчал и шумно отхлебнул кофе. — А дом, говорите, вы увидели сквозь деревья?
Джиллиад кивнул.
— Мы увидели свет.
— Ax да, свет.
— Большой дом, — сказал Кэндел. — Большой и одинокий.
— Да, большой. — Чашечка, покачиваясь, вернулась на блюдце. — Но не одинокий. Они все тут, но иногда я не выношу, когда мне мешают. Некоторые слишком болтливы. — Он тщательно вытер рот не особенно чистым полотенцем и уставился на гостей светлыми водянистыми глазами. — И куда вы теперь собираетесь?
— До ближайшего города, за помощью.
Кэндел поднял на него взгляд.
— До города? О, да, Дунстен, четыре километра отсюда. Вы можете дойти пешком.
— А разве никакого транспорта нет?
— Нет, здесь же никто не бывает.
— Тогда нам нужно отправляться прямо сейчас. — Кэндел встал. Спасибо за гостеприимство и за то, что накормили.
— Не за что, я еще никогда не был знаком с летчиками. — Старик неуверенно поднялся. — Я провожу вас на улицу.
— Да мы выйдем сами. Спасибо.
— О, нет, у вас не получится. Вы сами вошли сюда, но отсюда вам не выйти, если я не покажу дорогу.
— В самом деле?
— Конечно, — старик вдруг заговорил резко и раздраженно. — Есть путь внутрь и есть путь наружу; один, чтобы войти, и один, чтобы выйти. Таков порядок вещей, и мы должны ему подчиняться. Джиллиад, стоящий позади старика, скосил на него глаза и постучал себя пальцем по лбу.
— Сюда, — старик открыл дверь в задней стене комнаты.
Они пошли вслед за ним — по длинному, извилистому коридору с множеством дверей. На одной двери, как заметил Кэндел, была надпись: “Жена — Джулия”, на другой — “Дорис”, без дополнительных пояснений.
Коридор опять повернул, и старик остановился.
— Здесь придерживайтесь левой стороны, в третьей комнате тигр.
Джиллиад посмотрел на Кэндела и в отчаянии поднял брови. Дойдя до двери с надписью “Тигр”, он презрительно пнул ее ногой.
Раздалось фырканье, Джиллиад вскрикнул и бросился назад, закрыв лицо ладонями.
— О, Боже! — выдавил он. Под его левым глазом появилась рваная кровоточащая рана.
Старик подошел к ним.
— Я же вас предупреждал. Мне очень жаль, но я вас предупреждал. — Он наклонился, разглядывая рану. — Она неглубокая, и у Тима совсем чистые когти, так что могу вас успокоить.
— Тигр в спальне! — В лицо Джиллиаду бросилась краска гнева. — Вы, должно быть, сумасшедший… тигр в спальне…
Кэндел пнул его по ноге.
— Да успокойся же, ты ведь знаешь, почему мы здесь.
Джиллиад сжал кулаки, но сдержал себя.
— Жаль, но кто же мог ожидать здесь такого?
— Никто, — сухо сказал Кэндел. — Мы в Канаде, а не в Бенгалии.
— Но не станешь же ты утверждать…
— Я ничего не собираюсь утверждать. Мы пришли сюда как раз для того, чтобы это установить. Это может быть проекцией.