— Попытаюсь, если от этого будет хоть какой-то толк.
— Отлично. — Кейслер посмотрел на часы. — Начинайте. — Он подождал. — Достаточно. — Он наклонился и что-то поднял. — Вы знаете, что это?
— Машина Мечты, — сказал Джиллиад, но не отшатнулся, как обычно.
— Хорошо. — Кейслер улыбнулся. — Она настоящая, я включил ее ногой. Простите за хитрость, но это был единственный путь доказать вам, что мы умеем пользоваться Машиной во благо. Судите сами: тридцать пять лет промывания мозгов — я слышал, что такой ваш возраст, — отключены за считанные секунды. Недурно.
Джиллиад, наморщив лоб, посмотрел на него:
— Ну и что?
— Теперь сделаем еще один шаг. Как бы вы отнеслись к тому, чтобы снять эти бинты и покинуть эту палату здоровым? При помощи вашего сотрудничества с Машиной это можно сделать. Простое обращение. Сами поглядите: не было никакого воздушного налета — теперь-то вы это знаете — и никакого пожара. Вы не получили никаких ожогов. Сосредоточьтесь только на этом и больше ни на чем.
— Ну, хорошо, — сказал Кейслер две минуты спустя, — подождите часок, а потом пригласим врачей. — Он опять сел и сложил руки. — Джиллиад, если снова случится что-нибудь похожее на этот воздушный налет, сопротивляйтесь этому. Теперь вы подготовлены и проинформированы. Скажите себе, что это нереально, и поборите иллюзию.
— Но кто же все-таки хотел меня убить?
— Кто-то, кто знал, что вы из себя представляете.
— До этого я додумался сам, но когда начинаю рассуждать дальше, все усложняется. Меня могли бы устранить в Лондоне, и, что еще сложнее, как же мог этот кто-то поджидать меня в Канаде, если никого не впускают сюда и не выпускают отсюда?
Кейслер покачал головой.
— И я не знаю, и секретная служба тоже, и это чрезвычайно меня беспокоит, поверьте мне. Конечно, над этим работают, и если на самом деле что-то стало известно, до меня это, во всяком случае, еще не дошло.
Джиллиад снова оглядел свои забинтованные руки и нахмурился.
— Я должен заняться этим сам.
Кейслер удивленно поднял брови.
— Не слишком ли честолюбиво? У вас тут ни связей, ни опыта и, кроме того, официально вы мертвы.
— Мертв?!
— Сердечный приступ. Мы дали просочиться этому слуху. Если бы вас полагали живым, то, вероятно, попытались бы убить снова.
— Ну, спасибо за надгробную речь. — Джиллиад продолжал разглядывать бинты. — Но вы меня неправильно поняли. У меня нет таланта к любительскому розыску или секретной службе. Мне нужно только время для размышлений. У меня в голове крутится одна идейка, еще не совсем оформившаяся. Она занимает меня уже много лет. Мне не нужно ничего, кроме некоторых существенных фактов и нескольких исследований в архиве.
— А! — сказал Кейслер и задумчиво потер подбородок. — Вы умны и, согласно нашим исследованиям, даже очень. Обстоятельства не позволили вам развить ваш интеллект полностью, но он все же имеется. Я разговаривал об этом с Остерли. — Он вытянул руку и кончиками пальцев потрогал какое-то место на стене. — Время для врачей. Мы продолжим беседу позже.
Вошли двое мужчин в белых халатах и торопливо разрезали бинты. Джиллиад невольно напрягся, но освобожденная от бинтов кожа была белой, нормальной и невредимой.
— Что я говорил? — довольно произнес Кейслер. — Еще несколько поколений, и мы все повернули бы вспять. Проклятье станет благословением.
Джиллиад, разглядывавший здоровые ладони, поднял голову.
— А может, и нет, если то, что, по моему мнению, случится, опередит вас.
Глаза Кейслера сузились.
— Что вы, черт побери, имеете в виду?
Джиллиад пожал плечами.
— Ничего, что мог бы доказать. Это касается идеи, что крутится в моей голове.
— Мне кажется, что чем скорее вы поговорите об этом с секретной службой, тем лучше.
— Дайте мне время — хоть несколько часов — да, и еще что-нибудь, чтобы я мог писать.
— Вы спятили! — сказал Остерли, и его зубы отчетливо заскрежетали по мундштуку трубки.
— Может быть, — бесцветным голосом ответил Джиллиад. — Но вы ведь до сих пор не можете объяснить, откуда они знают, что я здесь.
— Ваши утверждения — не доказательство!
— Но и не опровержение. Как я уже подчеркнул, были и есть города, одержимые мыслью подавить Машину. Вы в Канаде направили вашу энергию на то, чтобы исследовать причины и найти средство излечения. Вам нужно лишь спросить себя, кто имеет наибольшую выгоду от этой подлой торговли.
Остерли мрачно уставился на него, но был заметно растерян и почти готов поддаться убеждению.
— Решение кажется довольно простым. Мне нужно только просмотреть в государственном архиве несколько документов.
— Я бы вам не советовал. Если я правильно представляю ваш интерес к ним выдаст вас, а вы для нас очень ценны.
— Но вы же не можете утверждать, что против меня что-то замышляется?
— Я бы не решился спорить.
— Но мне необходимо знать содержание этих документов!
— Ну, хорошо, я пошлю другого. У нас тут есть человек с востока, в качестве одного из сотрудников. Мы дадим ему для прикрытия удостоверение журналиста. — Он вздохнул. — Мистер Кэнтрелл будет очень недоволен, если я напрасно потрачу его время. У него сегодня вечером, кажется, свидание с блондинкой.
Но Джиллиад даже не улыбнулся.
— Будем надеяться, что у него получится. Следующий шаг, если этот не удастся, вы знаете.
— До этого наверняка не дойдет, — сказал Остерли, уходя.
Он вернулся два часа спустя с озабоченным и свирепым лицом и не стал терять время на предисловия.
— Кэнтрелл мертв.
Джиллиад посмотрел на него без всякого торжества.
— Как это произошло?