Услыхав мой возглас, мужчина окинул нас диким взором, вполне соответствовавшим нелепости наряда, и что-то гаркнул.
- А?
Он снова что-то выкрикнул и помчался дальше.
- Что он сказал? - хрипло поинтересовался я у Алисы. - Готов поклясться, что он проорал: "Горацио Хорнблоуэр".
- Больше похоже на "хорасифенкорнблёс", - ответила она, и тут мы выяснили, отчего толпа бросилась бежать.
Позади нас рыкнул лев размером с гору, взрывная волна швырнула нас наземь, прокатилась волна горячего воздуха, и затем на нас посыпался град камней и комьев грязи. Я взвыл от боли, когда булыжник ударил меня по ноге. На минуту мне показалось, что лодыжка переломана.
На шее моей висела Алиса, монотонно причитая: - Спасите меня! Спасите...
Я бы с удовольствием, но вот кто будет спасать меня?
Столь же внезапно каменный град прекратился, а с ним стихли и вопли. Еще некоторое время стояла тишина, прерываемая изредка вздохами облегчения. Затем послышался хохот, восторженные возгласы, и вокруг нас опять замелькали белые в лунном свете обнаженные тела, восставшие из густой травы, словно призраки. Эти ничем не сдерживаемые люди не могли долго испытывать страх. Они уже весело подтрунивали друг над другом по поводу бегства и начинали стягиваться к эпицентру взрыва.
Я остановил одну женщину, полногрудую красотку лет двадцати пяти - я потом обратил внимание, что все женщины, употребляющие Хмель, были красивы, превосходно сложены и молодо выглядели, - и спросил:
- Что случилось?
- Да этот придурок-болтолог налил в яму слишком много Хмеля, - с улыбкой объяснила она. - Это же и бревну ясно, что случится. Но он нас не слушал, а его приятели - слава Махруду! - такие же словоблуды, как он сам.
Произнеся имя бога, она сделала тот самый знак. Как бы легкомысленны и непочтительны ни были эти люди во всех других отношениях, выразить свое уважение Махруду они не забывали никогда.
- Кто? А? - бестолково переспросил я, совсем сбитый с толку ее словами.
- И-а, - пропела женщина, и я похолодел от мысли, что она имеет в виду Поливиносела.
Но она просто передразнила мой нелепый вопрос.
- Болтологи, конечно, лысик. - И, окинув меня с ног до головы внимательным взглядом, добавила: - Если бы не это, я бы подумала, что ты еще не отведал Хмеля.
Я не понял, что она подразумевала под "этим", и посмотрел вверх, куда она небрежно махнула рукой, но не увидел ничего, кроме чистого неба и огромной кривой луны.
Я не хотел продолжать расспросы, чтобы не выглядеть новичком. Оставив в покое женщину, я последовал за толпой.
Алиса двинулась за мной. Люди направлялись к месту, где обрывался ручей и зияла теперь воронка. Одного взгляда на нее мне хватило, чтобы понять, откуда столь неожиданно появилось сухое русло - кто-то вырыл его серией чудовищных взрывов.
Мимо нас протолкался какой-то мужчина. Он решительно шагал вперед, сильно наклонившись и заложив одну руку за спину. Другой рукой мужчина держался за волосатую грудь.
Голову его украшала нахлобученная набекрень шляпа с высоким гребнем, из тех, что можно увидеть во время парада на студентах-активистах. Пояс вокруг талии поддерживал шпагу в ножнах. Довершали наряд остроносые ковбойские ботинки на высоких каблуках. Больше на незнакомце не было ничего.
Мужчина сердито хмурился. В руке, заложенной за спину, он держал большую карту.
- Э... адмирал! - окликнул я его.
Мужчина продолжал двигаться, не обращая на меня никакого внимания.
- Генерал!
Он даже не обернулся.
- Босс! Шеф! Эй, ты!!!
- Мигнучи пухлики? - неожиданно осведомился он.
- Ы??!
- Закройте рот, пока челюсть не потеряли, - посоветовала Алиса. Пошли.
Мы добрались до края глубокой ямы, прежде чем вновь собралась толпа. Воронка имела в поперечнике около тридцати футов; склоны ее были довольно круты, а глубина составляла футов двадцать. Точно посредине выемки возвышалось огромное, почерневшее, обгоревшее растение. Куда там Джеку с его бобовым стебельком! То был стебель кукурузы с листьями, початками и всем прочим, высотой самое меньшее футов пятьдесят. Стебель угрожающе накренился, и, казалось, достаточно тронуть его пальцем, чтобы он, объятый пламенем, рухнул на землю - прямо на нас, ибо стебель был наклонен в нашу сторону. Корни гигантской кукурузы были полуобнажены, как канализационные трубы в развалинах дома.
Вокруг были навалены груды комьев грязи, что дополняло картину настоящего кратера - будто огромный метеорит вспахал землю.
С первого взгляда можно было так и подумать. Но, присмотревшись к форме воронки, я понял, что этот метеорит должен был пробивать почву снизу.
Но строить из увиденного далеко идущие выводы у меня не оказалось времени - великанский стебель начал наконец медленно валиться, и я вместе с толпой оказался слишком занят бегством. После того как стебель с грохотом рухнул, а большая группа причудливо полуодетых людей подцепила его к упряжке из десяти битюгов и оттащила в сторону, мы с Алисой вернулись к кратеру. На сей раз я спустился в воронку. Почва под ногами была сухой и жесткой. Что-то всосало в себя всю влагу, причем удивительно быстро, так как на окружающем кратер лугу земля была мокрой от недавнего ливня.
Несмотря на то что в воронке было жарко, болтологи дружно посыпались вниз и принялись энергично долбить кирками и лопатами ее западную стенку. Их предводитель, мужчина в адмиральской шляпе, стоял в центре и, держа обеими руками карту, хмуро смотрел на нее. Время от времени он подзывал кого-нибудь из своих приспешников повелительным жестом, тыкал пальцем в карту, а затем указывал место, где тому следовало орудовать лопатой.
- Древлени хриплиш скрягланцы, - командовал он.
- Натипак ном, иу, иу! - скандировал подчиненный.
Однако земляные работы, видимо, не принесли результата.
Люди, стоящие у края воронки, - точно толпа городских зевак, наблюдающих за работой экскаватора, - шикали, улюлюкали и подавали болтологам бесполезные советы. По рукам ходили бутылки с Хмелем. Аборигены развлекались вовсю, хотя мне показалось, что многие полезные советы были весьма дурного вкуса.
Внезапно недо-Наполеон захрипел от ярости и вскинул руки вверх, так что карта затрепыхалась в воздухе.
- Шимшрить прокатых жижутов! - взвыл он.
- Рерюф нйем, льовя! - заорали его люди.
- Фиграначить червлятых фрегамбалов!
В результате перестали копать все, кроме одного болтолога, облаченного в пробковый шлем и две дюжины наручников. Он кинул какое-то семя в почти что горизонтальный шурф глубиной футов шесть, забросал его землей, утоптал, протянул сквозь набросанную почву тонкий провод. Другой мужчина, в прусской каске времен первой мировой войны с шишаком и в разбитых шутовских очках, выдернул провод и плеснул туда Хмеля из огромной вазы. Почва жадно впитывала влагу.
Стояла полная тишина. Болтологи и зеваки внимательно следили за ходом церемонии.
- Он опять льет слишком много! Держите придурка! - завопила вдруг какая-то женщина с самого края воронки.
- Удрошлючь иметую особось, - укоряюще произнес "Наполеон", бросив в ее сторону свирепый взгляд.
В то же самое мгновение земля затряслась, почва вздыбилась, задрожала что-то должно было взорваться. И взорваться очень громко!