Кое-как успокоившись, остановился и бегло осмотрел дворовой «колодец». Никого.
Чей же это голос? Действительно ли он звучал в голове, или это только игра воображения? Последнее предположение, скорее всего, вернее. Голову-то напекло знатно! Но вот ведь незадача: я очень хорошо ощутил некую необъяснимую легкость во всем теле. Будто и не плелся по духоте четыре часа, а вместо этого проспал целый день, принял прохладный душ, а потом и чашку крепкого кофе выпил! Странно.
Вновь налетел ветер. В порыве страха я не заметил, как переступил незримую черту. Всего десяток шагов, и на той стороне… Ноги будто сами понесли вперед — еле успел рюкзак подхватить. Скорее всего, это мое тело врубило автопилот. Сам бы так не смог!
Нож скользнул в ладонь. Шершавая рукоять вновь придала силы, добавила уверенности. Страх отступил. Я вошел в радиус действия ветра…
Тут же на плечи навалилась тяжесть. Меня пригнуло к земле невидимой рукой, ноги подогнулись, и я со всего маху поцеловал асфальт.
«Вот тебе и рискнул!» — промелькнуло в голове угрюмо-радостное.
Давление воздуха пропало. Я так и остался лежать распластанным, как раздавленная жаба на дороге. Сил с трудом хватало для того, чтобы дышать… Внезапно вспомнилась та неестественная свежесть, что накатила после ментальной беседы — если это можно так назвать! Ведь не будь того прилива, меня выжало б до последней капли! Вот тебе и показалось…
«Неужто в городе помимо темных сил, вредящих людям, есть еще какие-то? Светлые, к примеру? Ведь если есть совершенное зло, должно быть такое же совершенное добро?»
Ветер гулял теперь вокруг столбов, словно сместился на десяток метров в сторону. Оказавшись на ногах, я стряхнул пыль с одежды и кисло улыбнулся. Чуть в стороне на фасаде дома висела пластиковая вывеска-стрелочка: «Холодное Оружие. Декоративные изделия из меди, серебра, золота». Да, я все-таки вышел на торговую площадь.
— Ага!
В маленьком и уютном магазинчике горел свет. Он пробивался сквозь покосившиеся жалюзи, рассеивался, падал косыми лучами на застеленный резиновым ковриком порожек. Странно, но витрины остальных магазинов были точно темным пологом задернуты. А эта — нет!
Я вбежал по ступенькам на залитый светом порог.
Двери услужливо распахнуты, слева виднелся пустующий ныне стульчик охранника, а чуть в стороне за высокой стойкой и прозрачным пластиковым щитом расположилась касса. С виду — спокойно.
Скинув изрядно надоевший рюкзак, я медленно переступил порожек. Спокойно, не торопясь, двинулся вперед. В небольшом, но хорошо декорированном зале стояло несколько застекленных стеллажей. Там было полно всяческих колец, перстней и прочей не нужной мне сейчас ерунды.
Улыбнувшись, двинулся туда, где в высоких пластиковых пеналах стояли, висели и лежали клинки. Скорее всего, какой-нибудь средневековый рыцарь, глядя на такой вот бутафорский кинжал, умер бы со смеху. Сабли, мечи — все больше пригодны для горделивого висения на стене, нежели для реальной сечи. Но мне-то не в пешем строю биться! Насколько я помнил, ни одна из тех тварей, которых полоснул ножом, не смогла прожить и секунды. К тому же серебро входило в их плоть как нож в масло, силы особой такие удары не требовали.
«Так чего ж тогда я жду?»
С трудом выбив огнетушителем пластиковую дверцу, я вытащил на свет божий некое жалкое подобие меча. Клинок был тяжеленьким и уверенности придавал вагон.
«Меч подарочный. Лезвие железное, с серебряным напылением» — гласила надпись на бирке, прикрепленной к эфесу. Я довольно оглядел находку: полуметровое лезвие покрыто волнистым узором, умело выкованная гарда, изображавшая две переплетенные толстые виноградные лозы, осыпанные полудрагоценными камнями. Меч лежит в руке удобно, словно прирос.
Взмахнул клинком — получилось коряво.
«Ну, все-таки фехтованию не обучался! Надеюсь, сойдет и так…»
Когда уже оборачивался к выходу, мой взгляд случайно упал на стеклянный пенал, который не заметил ранее, потому что он был завешан толстой тюлевой шторой. Я подошел к нему и сдернул пыльную тряпку. Сабля, стоявшая на невысокой подставке, сразу привлекла меня своими размерами. Не слишком короткая, но и не слишком длинная. Скромные украшения не превращали ее в элемент декора, оставляя внушающим трепет оружием. Я нагнулся, чтобы прочитать описание.
«Сабля немецких егерей. Парадная. Восемьдесят процентов серебра». Пропустив сногсшибательную цену, я вернулся к огнетушителю.
Сабля лежала в руке потрясающе удобно, старый меч после этого я попросту выбросил. Новое оружие оказалось нетяжелым, хоть лезвие и было на полметра длиннее, чем у предыдущего клинка, а серебра тут значительно больше. Оплетенный черной кожей эфес был скреплен тонкими позолоченными кольцами. Противовес выполнен в форме львиной головы — тяжелый, им при желании и по башке супостату можно было бабахнуть; а гарда представляла собой изящную змейку с крашеными камешками в глазных провалах.
Порадовавшись своему любопытству, я направился к выходу.
Сунув только что приобретенное оружие за пояс, бодро сбежал по ступеням вниз. В правом кармашке рюкзака задорно звенели те серебряные монеты, что без зазрения совести были украдены мной из магазина.
«Для них применение тоже найду, знать бы только, как расплавить…»
Торговая площадь была такой же пустынной и угрюмой, как и весь Н. Раньше здесь хватало народу, вокруг бурлила жизнь, стоял шум и гам, но теперь все изменилось.
В небольшом павильоне, в котором продавали пробники какой-то иностранной краски, я утащил с прилавка бутылку очистителя, так хорошо себя зарекомендовавшего в подземельях. Затем настала очередь не тронутых порчей и жарой бананов, бутылки газировки и пакета с хрустящими хлебцами.
Сунув добычу в мешок, продолжил пробираться через изменившийся до неузнаваемости Н.
Брести одному по опустевшему городу было страшновато, но в то же время это невольное погружение в вечную тишину придавало моим мыслям необычайную ясность. Я продумывал каждый свой следующий шаг, постоянно сверялся с КПК, находил самые безопасные, по моему мнению, маршруты. За версту обходил полумертвые насаждения сирени, в ужасе бежал от подворотен и домов, стоявших слишком плотно друг к другу. Но все равно понимал, что как бы ни хитрил, как бы ни выкручивался, в конце-то концов, Случай все-таки ткнет меня носом в очередную яму с потусторонним дерьмом. И хотя мысленно приготовился к подобному повороту событий, не думал, что плохое случится так скоро.
Мой маршрут, проложенный в навигации на КПК, уткнулся в два высотных здания, когда, если верить карте, до убежища оставалось меньше километра. Тени от пятнадцатиэтажных «свечек» падали на все стороны света, образуя вокруг себя внушительный радиус царства мрака. Причем это была не та тень, к которой мы привыкли, нет. В этом месте сам воздух налился чернилами, слабый дневной свет растворялся в нем без следа. Истинный мрак.
Как ни крути, но дорога к убежищу пролегала именно через то проклятое место. Обходного пути не существовало, а вернуться назад уже не мог: не успевал до заката. На экранчике электронных часов застыла цифра пятнадцать. Если верить Игорю Хромову — время не самое удачное…
Я отошел в сторонку, уселся на высокий бордюр и расстегнул рюкзак.
— Пришло время проверить тебя в деле! — ладонь скользнула по нагревшемуся эфесу.
Соорудив факел из своей майки и подходящей палки, еще раз поправил рюкзак, туго затянул ремни. Мне снова предстояло идти через мрак и ужасы потустороннего мира. Последняя прогулка через подобное адское пятно едва не закончилась плачевно, и второй раз рисковать было попросту глупо. Но раз иного выхода нет…
Я чиркнул зажигалкой, пропитанную очистителем майку охватило жаркое пламя. Сунул зажигалку в карман, поднял с земли саблю и, набрав воздуха в грудь, сделал шаг в неизвестность.
Перешагнув невидимый порог, я словно в другое измерение попал. Звуки моментально стихли, воздух сгустился, в нем появились незнакомые запахи и жуткий шелест. Каждое движение казалось смазанным, вслед за руками и ногами по воздуху тянулись непонятные завихрения. Шум крови в ушах был единственным привычным явлением — все остальное пришло извне. Жутко становилось от того, что все подвластное тени пространство будто освещалось невидимыми огнями. Отчетливо виднелись парадные, сухие кустики у старого бордюра…
Я чуть повернул голову — рядом беззвучно трепетал живой огонь факела… тихий, жалкий какой-то, словно испуганный. Под ногами потерявший свой цвет асфальт — он стал иссиня-черным, враждебным. Обе высотки тоже не походили на привычные глазу нормального человека дома. На первых трех этажах из окон лилось страшноватое зеленое свечение, растворявшееся за пределами мрака. Стены казались матовыми.
Ноги сами понесли меня на другую сторону двора, туда, где заканчивалась тень. Несколько раз срывался на бег, но вовремя останавливался — лететь сломя голову слишком опасно! Воздух был плотными, вязким каким-то. Сам мир внутри адского пятна словно дрожал, то смазывался, то вновь становился четким. Подробнее разглядывать его не хотелось — инстинкт самосохранения гнал вперед, протестую против каждой лишней секунды проведенной здесь. И когда до спасительной черты оставалось полсотни шагов, появились первые гости. Из подъездов высоток медленно выходили мои старые знакомые: те бледные твари, которых повстречал под заводом и видел в окнах детского сада. Они шли на меня плотным строем, в полутьме злобно мерцали черные глаза. Теперь их синие вены еще ярче выделялись на белоснежной коже…
Сделав три быстрых скачка, я едва не налетел на невесть откуда взявшегося уродца. Маленький, сухой как тростинка, весь заросший густой рыжей шерстью. Глаза, что твои блюдца… Костлявый кулак больно ткнул меня в живот, я навзничь рухнул на почерневший асфальт, сабля выскользнула из пальцев. Повезло, что, когда начал заваливаться назад, мой факел совершенно случайно упал на ногу монстру. Тот мерзко завизжал, дернулся в сторону. Мне удалось быстро подскочить, схватить саблю и сделать кривой, но вполне результативный выпад. Плоть негромко треснула под серебряным лезвием, лупоглазое чудовище ярко вспыхнуло и в мгновение ока превратилось в обугленный скелет. Десятки белокожих тварей, подступивших было ко мне, в ужасе отпрянули. Кончиком сабли я успел достать одного демона. Но, вместо того чтобы превратиться в живой факел, существо ухватилось за рассеченную ладонь и раскрыло рот в безмолвном крике. Видимо, это создание издавало какие-то неслышимые моему уху вопли, так как многие из чудищ, едва не окруживших меня, спешно закрывали ладонями уши.
Воспользовавшись заминкой, рванул к границе теневого купола. Следом увязалось несколько бледнокожих. Правда, двигались они неуклюже, и мне удалось прилично оторваться, несмотря на то, что рюкзак неимоверно мешал, а бежать с клинком в одной и почти погасшим факелом в другой руке было крайне неудобно!
Когда в душе уже забрезжила надежда на спасение, краем глаза заметил, как наперерез несется костлявое, заросшее густой шерстью существо. До границы света и тьмы оставалось всего шагов десять, но я катастрофически не успевал. То создание, что надвигалось слева, бежало намного резвее тех, которых оставил за спиной. В голове пронеслось испуганное:
«Если ему удастся сбить меня с ног!..»
Громко вскрикнув, сбросил рюкзак и расстегнул молнию. Сорвав с бутылки очистителя крышку, быстро разлил жидкость вокруг себя и, рухнув на колени, чиркнул зажигалкой. Пальцы обожгло, перед глазами коротко пыхнуло. Меня охватил круг яркого, уничтожающего тьму пламени.
Глазастая тварь влетела в огонь, так и не успев как следует затормозить. Худощавое чудовище охватил огонь. Оно негромко взвыло, захлюпало, неистово хлестало себя по ногам, безуспешно пытаясь сбить пламя.
Не дожидаясь, пока эта тварь очухается и бросится на меня, осторожно ткнул ей в спину острием сабли. Оно взревело еще громче, вывалилось из круга.
Тяжело дыша, я уселся прямо на асфальт. За огненной завесой сновали страшные тени, то и дело пробивался едва различимый рокот, хрипы. Видимо, они действительно боялись живого огня и не могли переступить через круг… Прикрыв глаза, лег на бок и боязливо поджал ноги — дабы никто не цапнул из темноты.
До предполагаемой границы осталось не так уж далеко, и если как следует разбежаться и прыгнуть…
Я вылетел из царства мрака подобно прыгуну в песок, вспахав задницей метра два добротного асфальта. Сабля отлетела в сторону, факел вообще остался в том жутком месте. Рюкзак напоследок дал по зубам одной из пряжек, и я остался лежать на горячей земле, жадно вдыхая раскаленный воздух. Было больно, обидно, но на душе все равно пели райские птицы.