В общем, зверья там навалом. Но даже если бы вам удалось взобраться на плато, то пришлось бы протопать еще миль пятьсот по лесу, таящему всякие опасности, а потом по долине, населенной не менее опасными животными и людьми. И только тогда вы подошли бы к последнему монолиту, на вершине которого стоит замок Ядавина-Вольфа. Короче говоря, восхождение это трудное, и вряд ли вы сумели бы избежать многочисленных ловушек.
--Мы не знали подробностей,-- сказала Элет,-- но предполагали, что восхождение на монолит не сулит ничего приятного. Поэтому мы искали врата, хотя и не были уверены, что сможем распознать их, даже если увидим. Большинство врат замаскировано под валуны или что-нибудь в этом роде. Но есть ведь и незамаскированные. Никогда не знаешь -- а вдруг повезет?
Во время совместного путешествия Кикаха еще ни разу не вытаскивал рог Шамбаримена из замшевого футляра. Если бы сестрицы прознали, что у него есть рог, они не задумываясь убили бы его с Ананой, чтобы завладеть сокровищем. Однако вскоре хочешь не хочешь, а придется воспользоваться рогом.
Раз в день, пока сестры отдыхали, Кикаха или Анана забирались на высокое дерево и осматривали окрестности. В основном они видели только качающиеся верхушки крон. Но вдалеке, ближе к монолиту, проглядывала трехглавая гора. Туда-то и держал путь Кикаха. У подножья горы был огромный валун в форме сердца, врытого острым концом глубоко в землю. Там находились врата, ведущие к вратам, которые переносили во дворец властителя Алофметбина. И хотя Кикаха позабыл кодовое слово, активирующее врата, у него был универсальный ключ -- рог Шамбаримена.
Если ворон и продолжал преследовать их, то делал это осторожно, не попадаясь на глаза. И человек-медведь тоже как в воду канул. Возможно, встреча с ним была случайной, но Кикахе почему-то не верилось в это.
На следующий день, во время дневного привала, Кикаха пошел в лес отлить и задержался там, надеясь проследить за сестрами. Вскоре Элет тоже покинула лагерь, якобы по той же самой причине, но вместе того чтобы присесть возле дерева, углубилась в чащу леса. Кикаха следовал за ней на расстоянии. Когда она остановилась на маленькой прогалинке, он спрятался за кустом.
Элет стояла в ореоле солнечных лучей, струящихся сквозь просветы между ветвями. Она выглядела преображенной, словно и вправду была богиней, какой себя воображала. Через пару минут из-за куста, ковыляя, вышел ворон. Кикаха осторожно пополз поближе, чтобы подслушать их разговор. Несколько минут спустя, описав полукруг, он остановился за громадным корневищем исполинского дерева.
--...твердит, чтобы вы не поддавались искушению и не смели их убивать, пока он не найдет врата,-- говорил ворон.
--И когда это будет? -- спросила Элет.
--Он точно не сказал. Сказал только, что скоро.
--Что значит "скоро"? -- разозлилась Элет.-- Через день? Два? Неделю? Мы устали. Нам с сестрой необходима крыша над головой, тепло, чистая одежда, душ, хорошая еда, хорошая постель и множество лебляббиев мужского пола!
--Я не знаю, что он подразумевает под словом "скоро",-заметил ворон.-- Вы просто должны выполнять его распоряжения. Иначе...
--Да, я знаю. Конечно, мы будем покорны его воле. Можешь так и передать ему, если поддерживаешь с ним связь.
Ворон ничего не ответил.
--А где оромот? -- спросила Элет.
Кикаха не знал, кто такой оромот. Надо будет спросить у Ананы, решил он.
--Оромот идет за вами ради вашей же безопасности. И вмешается только в том случае, если эти двое на вас нападут.
--Если такое случится,-- сказала Элет,-- оромот может и не успеть. Или как раз в этот момент отойдет в сторонку пописать.
Ворон издал хриплый кашляющий звук, словно пытаясь сымитировать человеческий смех. Отсмеявшись, он сказал:
--Ну что ж, вам придется пойти на риск. Иначе, если вы ослушаетесь, вам несдобровать. И не вздумайте предать его и перейти на сторону Кикахи с Ананой.
--Мне такое и в голову не приходило! -- возмутилась Элет.
Ворон снова рассмеялся:
--Ну конечно! Хотя, стоит тебе решить, будто таким образом ты одолеешь его... Не забывай, какая участь вас обеих ожидает, если он узнает, что его предали!
--У тебя есть для меня еще какие-нибудь приказы? -- холодно спросила Элет.-- Если нет -- убирайся отсюда прочь, вонючка в перьях!
--Приказов больше нет. Но не думай, что я забуду оскорбление. Я тебе отомщу!
--Ты, тупая скотина! Мы скоро слиняем с этой планеты -ищи-свищи нас тогда! А теперь пошел к чертовой матери!
--Вы, тоаны, тоже пахнете не больно-то приятно,-- парировал ворон.
Он повернулся и скрылся в лесу. Элет рванулась было за ним, но потом повернула к лагерю. Как только Кикаха удостоверился, что она отошла, он тут же, согнувшись, бросился бежать по краю прогалинки. Потом замедлил шаг и пошел по прямой. Чуть погодя он заметил ворона. Тот вышел на большую прогалину, направляясь к упавшему дереву, чья крона лежала на траве, а половина ствола скрывалась в чаще меж других деревьев. Ворот взобрался на ствол, доковылял до верхушки и начал подниматься на ветку. Он явно собирался спрыгнуть с ее конца, вздымавшегося над землей футов на тридцать, и описать над прогалиной круг, чтобы разогнаться и взмыть над лесом.
Кикаха вытащил из кобуры лучемет. Оружие было настроено вполсилы. Как только ворон спрыгнул с ветки, Кикака прицелился и нажал на спуск. Розоватый узкий луч отсек ворону кусок правого крыла. Тот вскрикнул и упал.
Кикаха обежал вокруг дерева. Птица била крыльями по земле и верещала. Кикаха схватил ее за горло и слегка придушил. Когда трепыхания ворона заметно ослабли, Кикаха разжал пальцы. Ворон лежал на земле, судорожно хватая клювом воздух, задрав кверху лапы и устремив большие черные глаза на Кикаху. Если бы вороны умели бледнеть, он был бы сейчас белым как снег.
--Как тебя звать, пугало огородное? -- резко спросил Кикаха, махнув лучеметом.
Ворон с трудом встал на лапы.
--Имя Стамун тебя устроит?
--Хорошее имя. Но я спрашивал о твоем,-- сказал Кикаха. Он подошел поближе и ткнул стволом лучемета в голову птицы.-Сейчас не время для шуток. Я теряю терпение.
Разговаривая, он не забывал посматривать по сторонам. Никогда не знаешь, кто может к тебе подкрасться.
--Уэйскам,-- ответил ворон.
--Кто прислал приказ для Элет?
--Кар-р! -- Кикаха перевел это как выражение удивления, смешанного со смущением.-- Так ты подслушивал?
--Да, болван. Конечно, подслушивал.
--Если я скажу, ты сохранишь мне жизнь? И не будешь мучить?
--Я тебя отпущу,-- пообещал Кикаха,-- и даже пальцем не трону.
--Ты можешь замучить меня, не тронув пальцем,-- возразил ворон.
--Я не стану причинять тебе боль,-- сказал Кикаха.-- В отличие от властителей, я не получаю удовольствия от пыток. Но если не заговоришь, пеняй на себя. Давай, я слушаю!
На самом деле ворон все равно был обречен: либо его убьют, либо он умрет от голода. С половиной крыла ему никогда не взлететь. Но птица до сих пор не оправилась от шока, и такая мысль, наверное, просто не пришла ей в голову.
А может быть, как и властители, ворон способен регенерировать ампутированные конечности?
Впрочем, это не имело значения. Ему все равно не прожить в лесу до тех пор, пока отрастет отрезанное крыло.
--Если я заговорю, ты возьмешь меня в свой лагерь и будешь ухаживать за мной, пока я снова не смогу летать. А потом отпустишь. Хотя моя жизнь недорого будет стоить, если Рыжий Орк узнает, что я его предал.
Ворон мыслил куда более здраво, чем ожидал Кикаха. А замечание о том, что со временем он снова сможет летать, доказывало, что Око Властителя умело регенерировать ткани.
--Обещаю, что позабочусь о тебе,-- сказал Кикаха,-- если расскажешь мне всю правду.