— Михаил Николаевич, а почему вы так к нам относитесь?
— Как «так» и к кому «нам»?
— К нам, к советским. Как будто до сих пор, мы с вами враги. — уточнил Попов, обращаясь к Новицкому. — Гражданская война ведь давно закончилась…
— Это для вас, подпоручик, гражданская война давно закончилась, — сделав упор на «подпоручик» и «давно», ответил Новицкий. — Я же, еще вчера со своими терцами, красным, прошу прощения, советским, головы рубал. Такое сразу не забудешь…
— Я не подпоручик, а лейтенант. И мы не в царской армии… Прошу это учесть, в дальнейшем. — обиделся Попов.
— Простите великодушно, товарищ лейтенант! — с издевкой произнес Новицкий, особо выделяя слово «товарищ». — Не думал я, что в русской армии, после гражданской войны, советские обзовут офицеров на немецкий манер. Не зря ваш авантюрист Ульянов-Ленин германцам и жидам продался…
Тропа, по которой ехали два всадника спокойно позволяла им находиться стремя в стремя. Она была широка и выложена небольшими каменными плитами, но со временем, некоторые плиты разошлись в стороны и освободившаяся земля густо заросла травой. Впереди ехала разведка состоящая из двух казаков и одного красноармейца, все остальные, попарно, двигались вслед за своими командирами.
— Да я вас сейчас! Да за такие слова! — Попов машинально потянулся к автомату, но затем остановился. — Повезло вам, ротмистр. Будь мы в моем времени, с вами бы по-другому поговорили!
— Зато вам, не повезло, лейтенант! — усмехнулся Новицкий. — Сделай вы хоть одно неверное движение в мою сторону, через мгновение вы со своими бойцами были бы трупами. Я своих казаков знаю и в них уверен!
— Ой ли?! А времена-то сейчас другие!
— Времена-то другие, да люди те же. — лицо Новицкого стало серьезным. — Я со своими людьми не один бой прошел. Каждого знаю как себя и в каждом уверен. Я, за своих людей убью любого и они за меня, также. Мои казаки, за секунду шашкой головы срубают. Вы можете тоже самое сказать о своих солдатах?
Попов задумался. А действительно, знает ли он своих красноармейцев так, как Новицкий своих казаков? Сколько ты командуешь ротой, меньше месяца! Из первого состава твоего родного взвода осталось всего ничего, пять человек! Остальные, все сборные из разных подразделений. Кто и на что способен, ты толком и не знаешь! Выходит, что ротмистр прав. Не стоит затевать драку, да и время не то.
— Ладно. Забыли. Извините, сорвалось. — нехотя извинился Попов. — Но и вы поймите меня. Так относится к людям, хоть и к бывшим врагам, как к скоту, нельзя.
— А вот тут, вы ошибаетесь, юноша. Я никогда не считал свой русский народ скотом, то есть быдлом. — уже в примирительном тоне начал разьяснять Новицкий. — Среди любого народа есть хорошие и плохие люди. Хороших людей больше, но почему-то чаще встречаются плохие, и они, как правило, стремятся к власти любым путем: ломая все, обманывая и идя по трупам. Вот этих «плохих», я и считаю быдлом, возомнивших себя богами. Человек смертен, поэтому он не может быть богом, но некоторые этого не понимают и думают, что они все могут. А так не бывает. Господь бог, знаете ли, любит порядок и не терпит своеволья, всегда наказывая за это…
— Это что-то вы такое заумное сказали, что сам черт не разберет.
— Разберет… Только думать почаще надо, умные книжки читать и с грамотными людьми общаться, а не верить красивым словам разных авантюристов. — продолжил ротмистр. — Бог ведь не зря так все вокруг нас создал. Вот посмотрите. Внизу травинка, дальше кусты, а еще выше — дерево. Для каждого своя роль определена и не нам этот порядок нарушать.
— По вашему выходит, что простой народ это трава, дворянство — кусты, а царь — дерево, так что ли? Бред какой-то!
— Это вам так кажется. А вы лучше подумайте. Дерево прикрывает от высыхания кусты, кусты — траву, а трава растет, чтобы лучше развивались корни у предыдущих товарищей. Все взаимосвязано. А если нарушить этот порядок, тогда начнется хаос и всем смерть. Все просто. Ничего заумного. Но многие этого понять не могут, да и не хотят.
— Получается, что вся власть от бога, для царя и дворян? А простой народ как был в дерьме, так и должен в нем остаться, так что ли? — возразил Попов.
— В дерьме, как вы выразились, остаются только лентяи и дураки. Вот, вы же не лентяй и не дурак, поэтому и стали офицером. А тот кто поленился, остался рядовым. У каждого своя судьба. Господь не зря делает селекцию человечеству и нельзя этому противиться. — подытожил Новицкий. — Ну, ладно. Пора заканчивать философский диспут и так чуть не постреляли друг друга. У нас сейчас другая задача. Давайте бивуак разбивать. Вон полянка подходящая, да и вечереет…
Поужинав и выставив часовых, разведчики улеглись спать.
Лейтенант Попов не мог заснуть, он не соглашался с выводами Новицкого, но открыто спорить больше не стал.
Какой смысл, все равно каждый останется при своем. Какой бог, какой порядок?! Жизнь показала совсем другое. За те двадцать лет, что прошли после гражданской войны, все в стране поменялось. Мог ли он раньше, при царе, выходец из семьи простых рабочих, стать офицером? Врядли. А вот при советской власти — стал. И не он один. Народ зажил лучше, чем раньше. Так что, ротмистр не прав, просто скулит за своими потерянными привилегиями, вот и все.
Вспомнились последние дни после выхода из лагеря.
Дорога петляла вдоль берега озера, то отдаляясь, то приближаясь к нему, но была достаточно широкой, так что лошади шли попарно. При желании по ней мог проехать даже автомобиль. Чем дальше отъезжали от лагеря, тем ближе становился противоположный берег. Окружавшая природа радовала глаз и душу. Действительно, попали как в рай. Столько было красок и веселого шума птиц. А какой чистоты воздух, даже голова кружилась. Иногда разные зверюшки лениво перебегали дорогу, всем своим видом показывая полное безразличие к всадникам… Пробыв весь день в пути, к вечеру вышли на большую площадку, расположенную у подножья горного хребта. На краю площадки находились несколько огромных каменных блоков с идеально ровными краями. Но они не были разбросаны хаотично, а лежали в один ряд, словно были готовы по команде, одновременно начать штурм горы. На окружавший площадку горный хребет вели четыре вырубленных в нем лестницы. От лестниц, перпендикулярно в несколько ярусов, располагались узкие террасы длиной не меньше трех сотен метров каждая. Два молодых казака решили посмотреть, что находится на этих террасах. Поднявшись на ближайший ярус и осмотрев террасу, они быстро спустились с мрачными лицами, торопливо крестясь на ходу.
Как удалось установить, нашли кладбище древнего города. В горной породе были вырублены довольно глубокие ниши в рост человека, в каждой из их располагалось по несколько человеческих высохших мумий в сидячем положении. Ниши напоминали семейные склепы. Кроме взрослых, в них попадались и маленькие детские мумии. Мумии были целиком завернуты в полуистлевшую ткань. На материи, в районе головы, имелось нарисованное изображение человеческого лица. Перед каждой из мумий стояли глинянные посудины различного размера, кроме того возле взрослых: древнее оружие или предметы быта.
Казаки наотрез отказались ночевать рядом с кладбищем, поэтому были вынуждены проехать дальше по дороге, прежде чем нашли подходящее место для отдыха.
На утро, пройдя пару километров вдоль берега, услышали шум и вышли к месту, где оба окружавшие долину горных хребта, сходились. Между ними находилась узкая расщелина шириной не более пятидесяти метров. Воды озера, несясь через нее и бурля, с грохотом падали вниз, образуя водопад.
Древняя дорога привела к каменному мосту расположенному в самом узком месте между берегами, в начале расщелины, всего-то в стах метрах от водопада. Мост состоял из блоков шириной не более двух метров, лежащих на огромных каменных опорах. Чтобы перейти через него, необходимо было преодолеть страх падения в бурлящую пучину. Особенно пришлось помучаться с лошадьми не привыкшими к горным рекам. Но все обошлось. Опытные казаки надели им на глаза шоры, только так и смогли провести через мост.
Перейдя на другой берег, нашли узкую каменную лестницу ведущую наверх скалы, прямо над водопадом. Прихватив с собой бинокли, Новицкий с Поповым неспеша, но не без труда, поднялись по ней. На вершине скалы стояла сложенная из каменных блоков башня, высотой около пяти метров, с небольшой смотровой площадкой.
Открывшийся с высоты птичьего полета вид поразил их. Такой красоты они раньше никогда не видели. Внизу бурлило и переваливалось волнами горных хребтов с утесами, зеленое море джунглей, местами прерываемое небольшими долинами извивающихся блестящими лентами русел рек.
Водопад, над которым они стояли, был высотой около семи сотен метров и имел два каскада падения воды. Водный поток, долетев до камней внизу, скатывался в небольшое озерцо, откуда вытекал ручьем и терялся в джунглях.
Подробнее рассмотреть местность не было возможности, так как она была покрыта небольшой облачностью. С помощью биноклей удалось увидеть только небольшую тропу, поднимающуюся из джунглей вдоль отвесной стены, находящейся под ними и идущую на первый уровень водопада.
Пройдя дальше по дороге, в горах обнаружили древние каменоломни с шахтами. Также нашли спуск в небольшую долину, но на это ушел целый день. Все так устали, что спускаться решили на следующее утро. Об увиденном, доложили по рации в лагерь. Климович приказал далеко не заходить, а при первой же опасности, возвращаться назад.
И вот, они здесь, внизу, идут к увиденной сверху ближайшей речной долине.
А теперь, спать. Утро вечера мудренее.
Утром, как только «виракочи» ушли со своей стоянки, дальше к Серебрянному ручью, Вайра и Юску, спустившись с дерева, решили обследовать место, где те отдыхали. Охотники нашли несколько небольших кусков непонятного им материала, который мялся в руках и легко рвался. Вайра подобрал небольшой сосуд, мягкий как тонкая бронзовая пластинка. Из него вкусно пахло, даже остались маленькие кусочки пищи. Попробовав их, Вайра облизнулся. Вкусно! Похоже на мясо ламы! Еще он нашел небольшой продолговатый предмет с острым концом с одной стороны и круглый с другой. Они так ему понравились, что парень положил обе находки в свою плечевую сумку.
— Вайра! Иди сюда! Смотри, а эти виракочи, как наши люди и животные, так же помечают свою территорию! — позвал Юску, показывая другу кучи помета пришельцев.
— А как ты думал! Мы же все от них произошли! — ответил Вайра. — Ты что, плохо в детстве жрецов слушал? Все живое на нашей земле создано богами и похоже на них! Пошли за виракочами!
Пройдя вперед по тропе пару сотен метров, Вайра вдруг услышал вскрик идущего сзади Юску. Оглянувшись, сын вождя увидел, что сверху, с деревьев, на спину его друга, прыгнул пума-отец. Вайра кинулся на помощь Юску, но нога попала между плитами тропы и резкая боль, пройдя по всему телу, пронзила мозг. Превознемогая боль, Вайра выкинул вперед руку с копьем, пытаясь согнать зверя с тела друга. Большой и грозный пума-отец, нехотя соскочив с тела своей первой жертвы, стал приближаться к новому врагу, нервно помахивая хвостом. Вайра увидел как большая кошка, сделав несколько шагов в его сторону, затем, собравшись в комок мускулов, прыгнула… Вдруг, резко, почти над самым ухом, раздался гром… Пума упал на молодого охотника… Последнее, что Вайра смог запомнить затуманенным взором, это было лицо бородатого виракочи, склонившегося над ним…
После ночевки, к Попову с серьезным видом подошел Будаев:
— Командир! За нами кто-то смотрит, однако. Ночью лошадь волновался. Чужой рядом. Так же, большой кошка, как у нас барс, за нами идет. Охотится хотел. Я следы видел. Опасно, однако. Разреши охота сделать?
Попов не стал тянуть и сразу же доложил обо всем Новицкому, как старшему группы.
— Да-а, мы с вами — дичь! Давно не был в такой роли! — усмехнулся ротмистр, но приказал трем казакам вместе с Будаевым сделать засаду недалеко от места ночевки.
Не успела основная группа отъехать и с километр, как сзади внезапно раздались выстрелы. Несговариваясь и без команды, развернув лошадей, все бросились назад. Выскочив на тропу, к месту стрельбы, люди Новицкого увидели следующую картину. На тропе лежало два человека, а на одном из них — большая серовато-коричневая кошка, похожая на кавказского барса, но крупнее, без пятен и шерсть покороче. Она была мертва. Пуля разможила животному голову, также в теле были видны и другие раны. Возле них, полукругом стояли оставшиеся в засаде.
— Ну, как? Живы? — бросил ротмистр, спрыгивая с коня.
— Живы они, ваше высокоблагородие! — отрапортовал бородатый казак. — Токмо помяты чуток и в беспамятстве. У одного ключица сломана да голова побита, а у другого, нога вывернута да грудь порвана. Ирбис местный, их подрал малость… А наш бурят-охотник молодец, с первого выстрела его уложил, прямо в голову. Мы, так, для верности, по пуле добавили, да и местный, свое копье в ирбиса ткнуть успел…
— Перевяжите их, Матвеев. Повязки потуже затягивайте, чтобы кости потом нормально срослись. Да вы и без меня знаете, что делать. — распорядился Новицкий. Посмотрев на животное, добавил. — Это пума. Местный горный лев.
— Что будем делать с ранеными, Михаил Николаевич? — поинтересовался подошедший Попов. Он никак не мог определиться, как обращаться к ротмистру. Обращение: «товарищ ротмистр» или «господин Новицкий», а тем более «ваше благородие», считал для себя не приемлемым, поэтому пока решил по имени-отчеству.
— Оставлять здесь нельзя, это однозначно. С собой дальше брать, также не стоит, неизвестно, как долго будем идти, могут умереть. Да и обуза для всех. Возьмите людей и возвращайтесь с ними в лагерь. Там доктор, он их быстрее вылечит. Сообщите по радио своему командиру обо всем, пускай встречают.
— А может, я лучше с вами? А их и казаки сами в лагерь отвезут? — осторожно спросил Попов. Ему так не хотелось возвращаться, ведь впереди ждала масса впечатлений от нового мира.
— Господин лейтенант! Приказы не обсуждаются, а выполняются. Вы же военный человек! — Новицкий с укором посмотрел на своего навязанного помощника. — Они здесь не одни, нутром чую. Подвергать опасности всех, не имею права и желания. Из своих солдат оставьте мне одного бурята. Он отличный следопыт и снайпер. Возьмите с собой двух казаков, они хорошо знают горы, помогут раненых переправить…
— А как же вы?
— Мы попробуем дойти до реки и пройтись вдоль берегов. Обычно там есть населенные пункты. Судя, по этим двоим, поскольку они налегке шли, жилье где-то недалеко.
— А если дикари внезапно нападут?
— Тогда примем бой и попытаемся вернуться назад. В любом случае последний рубеж обороны будет тропа на вершине горы, откуда мы спустились сюда. — ответил ротмистр. — Передайте господину полковнику, чтобы срочно высылал вооруженный отряд в тот район, на спуск и желательно с пулеметом. Будем держаться там до их прихода. Все. Собирайтесь, дорога каждая минута…
Казаки быстро срубили четыре молодых деревца с крепкими длинными стволами и с помощью бурок, сделали из них двое носилок. Поставив лошадей цугом, одну вслед за другой, прикрепили к седлам носилки. По две лошади на каждые. На носилки осторожно положили раненых молодых охотников, привязав для надёжности, чтобы не выпали. На это ушло считанные минуты. Также прихватили и их вещи. Как только все было готово, попрощавшись, группа Попова двинулась в обратный путь.
Проводив их взглядом, Новицкий приказал всем дальше идти пешком, ведя лошадей в поводу. В густом лесу всаднику тяжелее чем пешему, да и в случае опасности, на крайний случай, можно прикрыться лошадью. Вперед по тропе, послали дозор в составе Будаева и двух казаков без лошадей.
Прошли несколько километров. Вдруг, идущий впереди Будаев резко остановился, предостерегающе подняв руку. Казаки замерли. Один из них осторожно приблизился к буряту.
— Чего там, Галдан?
— Тихо. Кто-то чужой. Там, за теми деревьями идет, однако. Зови командира…
Через минуту к Будаеву подошел Новицкий.
— Чужой там идет. Птицы взлетели. — показал направление охотник.
— Может это зверь?
— От зверя, птица так не взлетает. Человек идет и не один. Вам уходить надо, а мы смотреть будем. — предложил Будаев.
Сразу уйти с тропы было невозможно. Кругом росли густые джунгли, да и тропа находилась на склоне горы.
— Сделаем так. — немного подумав, приказал Новицкий. — Я выхожу на тропу, а вы занимаете круговую оборону. Если начнется бой, то мы вчетвером сдерживаем нападение, а остальные уходят и отводят лошадей.
— Ваше благородие! Михаил Николаевич! Да разве можно так-то! Ведь убьют вас нехристи! Как же мы без вас?! — взмолился стоявший рядом казак. — Дозвольте мне! Я их одной шашкой всех порубаю!
— Отставить. Мы сюда пришли не убивать. Если этих порубаем, другие придут и от нас мокрого места не оставят. Будем их ловить на живца, а не получится, не велика потеря. Чему быть, того не миновать. — усмехнулся ротмистр покручивая свой гусарский ус.
Попробовав свободный ход шашки и кинжала, Новицкий расстегнул обе кобуры и вытащил револьверы. Один заложил на ремень под правую руку, а второй, оставил в левой руке, заведя ее за спину. Выбрав боле-менее открытое место, ротмистр вышел на середину. По пути сорвал небольшую ветку с дерева и стал обмахиваться ею, отгоняя надоедливых насекомых.
К его удивлению, долго ждать не пришлось.
От такой неожиданности Новицкий даже вздрогнул, чего ранее с ним почти не случалось. Всего в нескольких метрах от него, от дерева отделилась человеческая фигура, закутанная в темнозеленую накидку. Создалось впечатление, что человек вышел прямо из ствола дерева. Подойдя к ротмистру поближе, незнакомец сбросил с себя накидку, представ во всей красе скрытого ранее одеяния.
Это был достаточно высокий худощавый белокожий пожилой мужчина, с длинной и курчавой белой бородой, закрывавшей почти полностью его лицо. Но у Новицкого почему-то сложилось впечатление, что эта борода не природная, а искусственная. Отчасти подтверждением этого служили волосы мужчины, светло-каштанового цвета с проседью, выбивающиеся из-под высокой шерстяной шапки, очень похожей на головные уборы католических епископов с вышитыми золотыми нитями различными узорами. Края шапки обрамлялись красной бахромой и из нее торчали яркие разноцветные перья птиц. В центре головного убора расположен золотой равносторонний крест в круге. Уши незнакомца оттягивали массивные золотые серьги с кисточками. Одет незнакомец был в достигавшую колен тунику без рукавов, имевшую различные оттенки коричневого, а также черного, белого, оранжевого и фиолетового цветов, создававших разнообразные цветовые комбинации. Но в основном преобладал красный цвет. Цветовые комбинации складывались в различные геометрические рисунки с преобладанием ромбов, кругов и треугольников. Из-под туники были видны штаны, длиной немного ниже колен с такой же, как и туника расцветкой. На шее у мужчины висела массивная золотая цепь с равносторонним крестом в круге. Обут незнакомец был в крепкие сандалии. Ярко раскрашенный шерстяной шнур прикреплялся к носку сандалии, покрывавшему большую часть ступни, и завязывался, грациозно извиваясь вокруг икр. Обе голени были обвязаны красными лентами с длинной бахромой.
Но больше всего Новицкого поразили его ясно-голубые, проницательные глаза. Незнакомец словно просвечивал ротмистра насквозь, пытаясь понять, кто перед ним стоит.
«Судя по кресту на шее, местный батюшка или жрец. Чем-то на отца Михаила похож». - усмехнулся про себя Новицкий. Он хотел выбросить зеленую ветку и приступить к переговорам, но что-то остановило. Ротмистр увидел, как к первому незнакомцу, из-за деревьев вышел второй, одетый подобным образом, но без золотой цепи с крестом на шее. Этот был молодой, безусый и безбородый жрец. Он передал старику в правую руку зеленую ветку, а в левую — небольшой бронзовый топорик на длинной рукоятке, почти такой же, как и у карпатских гуцулов, только с острым навершием. Жрец, прижав крест-накрест оба предмета к груди, низко поклонился Новицкому и застыл в ожидании. За ним, подобрав с земли накидку старшего, наклонился и второй.
Ротмистр, немного подумав, вложил оба револьвера в кобуры, при этом не застегивая их, затем взяв в правую руку ветку, а левой из-за спины кинжал и скрестив руки на груди, сделал ответный поклон.
Жрец, не поднимаясь, осторожно положил на землю перед собой сначала топор, а на него ветку.
Новицкий уже догадался, что данная церемония является официальным выяснением: с чем ты сюда пришел, с войной или миром. Топор — это война, зеленая ветвь — мир. Положив зеленую ветку поверх топора, незнакомец дал понять, что он пришел с миром. Ротмистр в точности повторил все действия старика. Тот выпрямился и удовлетворенно кивнул головой. Затем, резко и отрывисто что-то произнес на своем языке, показывая руками то на тропу, то на окружавшие их лес и горы. Последним движением, было поднятие обеих рук к небу и последующее опускание к земле. После указанных манипуляций, старик вопросительно посмотрел прямо в глаза ротмистру.
«Наверное, спрашивает, как мы сюда попали?» — догадался Новицкий. В ответ он поднял руки к небу и произнес:
— Не знаю. Один бог ведает, кто нас сюда перенес и зачем.
— Вира-коча?! — вдруг отрывисто задал вопрос старик, глядя прямо в лицо уже несколько дней небритого Новицкого. Его слова прозвучали так, как примерно звучит речь народов Кавказа или Крайнего Севера, отрывисто и гортанно.
— Ми-ха-ил. — по слогам произнес Новицкий, предполагая, что тот интересуется, как его зовут.
— Миха-Илла?! — переспросил пожилой жрец. Затем, подняв руки к небу, громко и торжественно произнес. — Илла! Виракочи!
После этих слов, старик с помощником встали на одно колено и поклонились Новицкому до земли. Но ему уже было не до этих двоих. Со всех сторон, из-за деревьев, начали выходить люди, кто с копьем, кто с луком, а кто и с каменной булавой на длинной рукоятке. Почти каждый имел небольшой круглый деревянный щит, обтянутый кожей. Их было не меньше трех десятков. Окружив ротмистра плотным кольцом, воины так же, как и два предыдущих, встали на колено и поклонились.
В отличие от первых двух, эти были одеты довольно просто. В длинные, чуть выше колен серые шерстяные рубахи-безрукавки наподобие мешка с тремя вырезами — один для головы и два для рук, короткие, чуть ниже колен штаны и крепкие сандалии. Рубахи были перетянуты широким кожаным ремнем, на котором у каждого висел средних размеров бронзовый нож. На плечи наброшены длинные шерстяные накидки, выкрашенные в зеленый цвет. Они завязывались узлом на груди. Кроме того, каждый воин имел плечевую сумку. Внешне, вышедшие на тропу, были явные европеоиды. Все с почти белой кожей, с голубыми глазами и с белокурыми, рыжими или светло-каштановыми волосами. Головы воинов венчали переплетенные шерстяные разноцветные повязки со вставленным ярким пером впереди. С повязок свисали несколько шерстяных толстых ниток, вплетенных в длинные волосы воинов наподобие косичек. У каждого в ушах висели серьги с кисточками.
— Это что за маскарад? — невольно вырвалось у Новицкого, а в голове отложилось. — «Также одеты и вооружены, как и те двое раненых, найденных утром».
От увиденного ему стало не по себе. Ротмистр понял, что местные жители прекрасно умели маскироваться в своем лесу и если бы они захотели, то давно уже убили его и других разведчиков.
Неожиданно недалеко грохнул выстрел, затем еще один. Воины резко вскочили на ноги и заметались вокруг ротмистра. Среди смятенной толпы выделялся высокий, жилистый пожилой воин, с длинными, почти белыми от седины волосами. Судя по тому, как он себя вел, старик был явно не простым воином, скорее всего вождем. В отличие от других, на нем был бронзовый нагрудник, а на головной повязке вместо одного, три больших цветных пера с небольшим золотым диском. В руках он держал топор, похожий на топорик жреца, но с более длинной рукоятью. У него, так же как и у жреца, уши оттягивали массивные золотые серьги с кисточками.
Вождь что-то гортанно крикнул, после чего, воины, придя в себя, быстро заняли круговую оборону вокруг изумленного Новицкого, повернувшись к нему спиной и выставив копья на внешнюю сторону.
«Они меня что, за бога приняли и защищать собрались?! Хорошенькое дельце!». - усмехнулся про себя ротмистр.
На тропу выскочил взъерошеный Будаев, без своего карабина, с одним ножом в руке. Вслед за ним показались несколько местных воинов грозно потрясающих копьями. Увидев бурята, другие воины, находившиеся возле Новицкого, кинулись к нему наперерез с явным желанием убить.
— Стоять! Назад! — грозно крикнул Новицкий и выхватив револьвер, сделал несколько выстрелов в воздух. — Это мой солдат!
От грохота выстрелов, многие воины присели или упали на землю, зажав уши руками.
Одновременно с этим, к Будаеву, из кустов, подскочили оба казака остававшиеся в засаде. Они заслонили бурята собой, торопливо передергивая затворы своих карабинов.
Новицкий, растолкав чужих, бросился к своим:
— Как вы? Что случилось?
— Мы-то нормально, вашблагородь, да вот Галданку нашего, эти нехристи почему-то прирезать хотят. — озираясь по сторонам скороговоркой ответил один из казаков. — Еле выстрелами их отпугнули.
Чужие воины попытались через Новицкого и казаков достать Будаева, но у них ничего не вышло.
— Почему? — резко спросил у вождя ротмистр, прикрывая бурята.
— Аука! — спокойно произнес вождь, указывая своим топориком на Будаева. — Аука инка!
«Я не понял? Он что им — враг?! Но почему?!» — терзали мысли Новицкого…