— Об этом не беспокойся! — усмехнулся Карл. — Хорошо, если нам достанется по глотку. Если не хочешь, не пей совсем, делай только вид, что пьешь.
— Тогда проще взять деньги, которые мы должны заплатить за угощение, выложить их форману и сказать: «Возьми это от нас, делай с ними, что хочешь, только запиши нас на работу». Не пришлось бы тут рассиживать и пить.
— Некоторые так и делают. Форштадтские платят форманам известную сумму за каждый пароход. Их не стесняются, потому что считают «такими». Сами они стыдятся признаться, что купили работу за деньги, разве что иногда в пьяном виде или в сердцах проболтаются.
— Почему же мы так не делаем?
— Мы — другое дело. С настоящим портовым грузчиком надо действовать иначе, чтобы потом не было неприятностей. Ведь форманы не имеют права так делать. Выпить с ними — это совсем иное. В этом никто ничего, кроме проявления взаимной дружбы, не усмотрит.
— Барышня! — крикнул кто-то из-за круглого стола. — Сыграйте, пожалуйста, «Ямщик, не гони лошадей!»
— Пожалуйста!
Официантка принесла заказанное, подала счет. Здесь все было дороже, чем внизу. Карл заплатил.
— Рассчитаемся после! — сказал он Волдису, когда тот хотел достать деньги.
Они вопросительно посмотрели на бутылки, потом друг на друга и дружно расхохотались…
— Сидишь, как идиот, и не знаешь, с чего начать! — сказал Волдис. — Если бы мы хоть озябли, тогда бы захотелось согреться.
Карл молчал.
— Ты не хочешь поднять настроение? — усмехнулся Волдис.
— На что мне теперь настроение! Это ведь только сделка. Ну, давай начнем, а то над нами смеяться станут.
Вздохнув, они взялись за стаканы. Чокнулись, неизвестно за что, набрались духу и, превозмогая отвращение, одним глотком осушили стаканы. Потом переглянулись. Карл состроил такую гримасу, точно проглотил живую жабу. Отрезав кусочек жаркого, он густо намазал его горчицей, но во рту еще долго чувствовался отвратительный вкус водки.
— Делай, как знаешь, — категорически заявил Волдис, — а я больше не пью. К черту! Зачем я за свои же деньги должен портить себе настроение?
— Ты должен выпить по меньшей мере два стакана. Может быть, ты бы лучше выпил пива?
— Да, лучше пива.
— Ну, вот тебе и выход! Пусть водка стоит, будем пить пиво.
Выждав немного для приличия, Карл наполнил стаканы пивом. За круглым столом в эту минуту все чокались, кто-то, уже слегка захмелев, произносил тост.
— Господа и друзья! — говорил он. — Выпьем!
— Прозит! — крикнул Карл и поднял стакан.
Волдис, мрачный и ослабевший, последовал его примеру.
Форман посмотрел в их сторону, кивнул головой и поднял свой стакан.
— Приветствую вас, молодые люди!
— Привет!
Несколько мгновений царила тишина. Каждый по-своему опустошал свой стакан, утирался, покрякивал, закусывал. Только после того, как этот ритуал был завершен, за круглым столом возобновились разговоры.
Все обратили внимание на молодых людей за соседним столом. Почти все поняли значение этого маневра. Но так же, как в церкви никто не удивляется, когда повторяют в сотый и тысячный раз одну и ту же литургию, так и здесь никто не видел в этом ничего смешного. Каждый в свое время прошел через это.
— А скучно сидеть за столом вдвоем, — обратился к друзьям недавний оратор.
— Да, конечно, не так весело, как вам! — ответил Карл.
— Перебирайтесь к нам. Места хватит.
— Никто не будет возражать? — Карл дипломатично посмотрел на формана. — Вы разрешите перейти за ваш стол?
Польщенный вниманием, форман сделался важным, но приветливым.
— Пожалуйста, пожалуйста. С большим удовольствием.
— Благодарим вас. — Карл повернулся к Волдису. — Теперь не зевай, — сказал он тихо. — Бери жаркое, я заберу бутылки.
Весело и оживленно они перебрались со всем имуществом. Навстречу им протягивались услужливые руки, принимая бутылки, стаканы, тарелки с закуской. Стулья сдвинули теснее, чтобы могли поместиться все.
Карл предусмотрительно уселся рядом с форманом. Наливали, чокались, пили. Стаканы ни на минуту не оставались пустыми. Никто не отказывался, никто не смел уклоняться. Волдису тоже волей-неволей пришлось пить. Он отпил полстакана и поставил его обратно на стол.
— Это не дело, пей до дна! — настаивали все. — Если ты заодно с нами, ты и пить должен наравне.
До дна! До дна! Третий, четвертый, пятый. Водку, пиво… Запахло перегаром. Скатерть была залита пивной пеной, соусом из-под жаркого, водкой. Пианино дребезжало, как рассохшаяся телега. В воздухе клубился табачный дым.
Люди обнимали друг друга. К щеке Волдиса прижалось чье-то заросшее щетиной лицо — пахнуло перегаром, слюнявый рот что-то шепелявил на ухо.
— Поцелуемся, друг. Милый, хороший мой…
Пьяный человек плакал, неизвестно о чем, утирал жесткой рукой слезы и тянул к нему мокрые губы.
Волдиса душило непреодолимое отвращение, хотелось стряхнуть с себя руки незнакомого человека, отвернуться от его слюнявого рта, но не было сил: пятый и шестой стаканы водки уже горели в крови, затуманивали взгляд, подавляли волю. Прошло еще сколько-то времени, и внезапно Волдис почувствовал перемену. Помещение озарилось желтым светом, пивная гудела, но казалось, что все это где-то далеко, за стеной. За столом сидели люди, раскрывали рты, размахивали руками, но нельзя было понять ни слова.
По ту сторону стола сидел форман, обняв одной рукой Карла. Карл смеялся. Форман что-то рассказывал о себе, о тех временах, когда он еще творил чудеса, когда у него было больше силы и ума, чем полагается обыкновенному человеку. Так приятно рассказывать, когда есть кому слушать.
Опять гремело пианино. Двое молодых мужчин встали из-за стола и начали танцевать.
Стол уже наполовину опустел. Официантка убирала пустые бутылки и посуду.
— Мы ведь еще будем пить? — спросил у формана давешний оратор.
— Ну конечно, ведь еще рано.
— Барышня, еще одну такую же порцию!