— Растопырь свой пухлый рот: буду бить тебя в живот! — накидывался, бывало, Отец на Кольку, когда тому едва стукнуло 15.
Колька защищался как мог, но Отец, увлекавшийся гирями, и на досуге толкавшийся на ковре самбистов, быстро приводил его в полуобморочное состояние либо чудовищными по силе затрещинами, либо ухватив за ворот и до сблёва тараня рёбра коленями.
Колька давно хотел замочить отца, и не раз делился этой мыслью с сестрой и братом. Идею те поддерживали, но помогать отказывались.
— Обеспечьте хотя бы мне алиби, ебать-колотить! — возмущался Николай, отрабатывая атаку ножом запястья с последующим порезом глотки.
— Алиби-хуялиби, — отзывался с деревянного человека Генка, — пускай вот он тебе алиби обеспечит! — кивал на куклу, похотливо скалясь.
— Ага, ага, ага, — гоготала, вторя ему Ирка, — я завтра улетаю на Майорку с моим новым бой-френдом Федей, — так попрошу его подтвердить, что ты с нами летал, если что! — она подмигнула ему, нюхая ковырявшиеся в жопе пальцы.
— Давайте только всё детально проговорим по времени, чтобы не подловили, — предлагал Колька, — и они увлечённо строили планы.
Планы, которым не суждено было сбыться.
Потому что план Буратино был другим.