— Может быть, — сказал я.
— Ни один мужчина никогда не сможет сломить мою волю.
— Обычно нечто подобное произносит женщина, желающая, чтобы ее волю сломил сильный мужчина.
— Ненавижу рабынь! — повторила она. Я промолчал.
— Останься сегодня ночью со мной.
— Зачем?
— Чтобы сломить мою волю. Обойдись со мной как с рабыней и обрати меня в рабство.
— Ты женщина с Земли.
— Понятно. Я не такая, как они, да?
— А ты нуждаешься в том, чтобы тебе это сказали?
— Нет! Я это и так знаю.
— Вот и прекрасно!
Я окинул ее взглядом.
— Сломи мою волю, чтобы я отдавалась тебе так же покорно, так же безропотно, так же страстно, как эти шлюхи из трактиров. Овладей мною, Джейсон!
— Лучше уж я пойду в таверну.
— Ненавижу тебя! — крикнула Беверли.
Я отвернулся от нее и направился к дому. Спустя мгновение, потребовавшееся чтобы надеть сандалии, она побежала за мной.
— Джейсон! Подожди! Подожди меня!
Ждать я не стал.
Дойдя до дома, я открыл дверь, заглянул внутрь и, отступив в сторону, знаком предложил ей войти первой.
— Я думала, что войду в дом следом за тобой, — сказала Беверли.
— Ты свободная женщина, — указал я. — Тебе следует войти первой.
Она глянула на меня с опаской.
— А что ты собираешься делать со мной внутри?
— Ничего.
— Куда ты спрятал топаз?
— Какой топаз?
Застонав от ярости, Беверли вошла в дом. Первой, как подобает свободной женщине.
— Стой, вор! — заорал осанистый мужчина в просторном развевавшемся одеянии.
Маленький шустрый малый метнулся прочь от него, сжимая в руке пухлый кошель со срезанным ремешком. В правой руке вор держал обнаженный кинжал, в связи с чем прохожие почитали за благо расступиться.
— Остановите его! — кричал дородный господин, пытаясь догнать резвого парнишку.
Я наблюдал эту картину близ репсовой пристани, держа на весу тяжелый тюк. Когда бегущий человек поравнялся со мной, я позволил кипе соскользнуть с моего плеча ему под ноги, в результате чего он споткнулся, перелетел через тюк и грохнулся на доски. Я бросился на него, а когда он, не успев встать, замахнулся на меня ножом, перехватил его правое запястье обеими руками и рывком поднял жулика на ноги.
Воришка выронил кошель, а я, перекрутив за запястье его руку, швырнул паренька на сложенные штабелем бочонки с гвоздями. Они каскадом покатились вниз. Парень мало того что еле держался на ногах, был теперь весь в ссадинах и занозах. Еще раз крутанув кисть, я сломал ему запястье, заставив выронить кинжал, и развернул лицом к себе. В глазах вора застыли изумление и боль. Он схватился за сломанное запястье и истошно заорал, получив от меня вдобавок еще и увесистый пинок.
На этом расправа не закончилась: развернув этого малого спиной к себе, я схватил его за шкирку, пинками подогнал к пристани и сбросил в воду.
С криками барахтаясь в воде, он выбрался на мелководье и остановился среди свай, где глубина составляла не больше фута. Левой здоровой рукой парень стряхнул с себя пару уже присосавшихся к нему портовых угрей. Шатаясь и тяжело волоча по песку ноги, он побрел к берегу.
— Где стража? — кричал ограбленный толстяк в бело-золотом одеянии касты купцов. — Вора необходимо задержать!
— В Виктории нет никаких стражников, — напомнил я.
— Два медных тарска, по одному каждому из вас, — сказал купец двум стоявшим поблизости портовым рабочим, — чтобы задержать и связать этого малого!
Оба грузчика не мешкая погнались за воришкой.
Хотя вокруг толпилась уйма людей, на толстый кошель купчины, валявшийся неподалеку у всех на виду, никто не покусился. Народ в Виктории в большинстве своем честный.
Один из них вернул кошель купцу, который поблагодарил его.
— Тебя как звать, парень? — спросил меня купец.
— Джейсон.
— Ты здешний?
— Сейчас — здешний.
Торговец понимающе усмехнулся: в речных портовых городах всегда полно всякого рода бродяг и прочего приблудного люда, стекающегося туда со всего Гора.
— Что, приятель, небось, у тебя были нелады со стражами порядка?
— Пустяки, — ответил я. — Моя физиономия почему-то не глянулась стражникам Танкредовой Пристани.
— Меня зовут Глико, — представился торговец, — я из касты купцов Порт-Коса. А ты, вижу, малый неробкого десятка. Спасибо тебе за помощь.