Бой внутри Константинополя еще продолжался, но уже переместился ближе к центру и стал вялым, надеюсь, это выдохлись османы, а не рыцари.
Со стен города, выходящих на Мраморное море активно била артиллерия, била куда то внутрь города. Со стен выходящих на пролив редко били пушки по любой лодлчке, пытающейся переплыть пролив. До азиатской части города, на той стороне пролива, до которой было около двух километров, пушки, к сожалению, не достреливали. А со стен отделяющих город от бухты часто били пушки через залив, накрывая кварталы города, находящихся за Золотым Рогом. Там разгорались пожары и слышались звуки еще одного боя. Вот этот бой был яростным, и заканчиваться не собирался, аккомпанируя себе частыми взрывами гранат и ружейной стрельбой. Похоже, шла битва за арсеналы адмиралтейства, и стрелять туда шимозой было черевато.
Орел двинулся вдоль бухты, провожая стволами орудий любое движение на берегу, изредка выплевывая в ту сторону снаряды со шрапнелью. Бухта была полна мелкими и крупными кораблями торговцев, которые не успели уйти в начале боя, в основном, потому что их команды были в городе. Теперь корабли тихо дожидались окончания набега, как они считали. Правда, один торговец решил заслужить милость султана, своим подвигом. Примерно так и предполагал, и канонирам с дежурными был отдан заранее четкий приказ — корабль с открытыми портами враг, корабль, на палубе которого у пушек суета, враг, корабль, снимающийся с якорей или распускающий паруса, враг. Одного пожара в бухте вполне хватило, для расстановки акцентов, к счастью, для окружающих, пожар быстро затонул. А вот глубина бухты меня поразила — торговец ушел на дно вместе с мачтами, и его даже видно не было. Закончили обход за пару часов, и покинули Золотой Рог, почтив кормой прогрохотавшую, поднимаясь, за нами цепь. Теперь патрулировали пять километров пролива перед городом, подавляя любую попытку переправлять силы с азиатского берега. Правда, и попыток то таких практически не было, сил на азиатском берегу явно маловато. Все силы концентрировались в городе и крепости на европейском берегу. Кроме нас, вдоль пролива и со стороны Мраморного моря стояли толстяки ордена, что-то же не добавляло переправляющимся оптимизма.
На всякий случай встали напротив форта, вне зоны его досягаемости, и начали искать достойную цель. Искали не долго. Вариантов было три — форт, дворец на берегу, и плотная жилая застройка на заднем плане. Положили два снаряда шимозы во дворец, и шесть в жилую часть. Промахнуться по обеим целям было практически невозможно, слишком крупные. Форт ответил залпом бессилия, и нахохлился в молчании, два километра ширины пролива для него все же далековато. Дворец отделался испугом, а вот над жилыми кварталами закурился, разгораясь, дымок. Исправили несправедливость, по отношению к дворцу, положив в него еще четыре снаряда. Одним снарядом промахнулись, но вполне удачно, недолет зацепил будку у пристани, и она бодро загорелась, обещая передать жаркие приветы и пирсу, и пришвартованным к нему лодочкам. А вот дворец гореть отказывался. Запретил тратить шимозу, разрешив по любому шевелению у берега стрелять шрапнелью. Плавно наступал вечер. Битва все еще продолжалась.
Вечером подводили итоги на совещании рыцарей. Цитадель держалась, но ее никто особо и не штурмовал. Защитников там было много, а вот еды — вряд ли, уж больно спокойно жил Константинополь все эти годы. Цитадель просто обложили. Верфи, порт и арсенал захвачены, внутренний периметр стен очищен. Снаружи была первая попытка штурма пришедшими из пригородов войсками. Но осадной артиллерии у них нет, и попытка захлебнулась, оставив под стенами массу немых укоров поспешности.
Обсуждали важнейший вопрос. Оставаться в городе, или уходить. Потери рыцарей были значительными. Теперь их можно сковырнуть отсюда небольшими силами. Да еще порядок в городе надо поддерживать, чтобы местное население в спину не ударило. В общем, вопрос был самый важный, и большая часть его решения лежала на мне. Твердо обещал, что с десантом рыцарей пойдем на зачистку Босфора и захват крепости завтра же вечером, что бы ночью подойти к крепости, после чего приведу русский десант в течение месяца.
В ответ поднял важный для меня вопрос — как будем делить пирог — пополам или по-братски? Пояснил недоумение рыцарей — Россия заинтересована в Босфоре и Геллеспонте, а особенно, в контроле прохода по нему, по сему, предлагаю заключить с Мальтийским орденом договор на совместное использование канала и его защиту. Но от своего имени такие договора заключать не могу, тут только государь право имеет, однако предварительно все обговорить нам не помешает.
Рыцари несколько растерялись. Пришлось напоминать, что без наших потуг, сдвинуть рыцарей с места — они бы так и сидели на Мальте, а если бы самостоятельно пошли на штурм Константинополя, то, скорее всего, даже не дошли бы до него. И ведь ни слова лжи, и рыцари это понимают. Но и Орел в одиночку ничего бы не сделал — а раз так, предлагаю равноправное сотрудничество.
Предварительное согласие по этому пункту — если приведу десант — было достигнуто. Следующий пункт был более скользкий — казна у меня пустая, причем именно у меня, как у самостоятельной боевой единицы, вытянувшей не одно сражение. Но и этот пункт разрешили очень хорошо. Столько добра мне за один раз не увезти, впору апостола присылать. Договорились, на загрузку по частям, после того, как приведу десант.
А вот пункт о разделе остальных вкусностей между союзниками оставили как предмет переговоров будущих послов и позвали Шереметьева, участвовавшего в наземной баталии и показавшего себя достойным воином. Боярину поручили заниматься составлением и ведением всех предварительных документов будущего союза и патронажа. И сделать это — ему надо было до обеда следующего дня, так как потом мы эти документы визируем у Магистра и идем вместе с ним на прорыв к Азову.
Из деловых вопросов, договорились с магистром, что он собирает небольшие лодки, по округе, а так же весь старый порох, без которого они смогут обойтись — и делает новые брандеры, взрыватели для них — сделаю и привезу вместе с десантом.
Из оставшихся трех брандеров забираем один для штурма крепости — а оставшимися, было бы неплохо развалить форт на той стороне пролива, но не этой ночью, а следующей — этой можем вполне нарваться на, переправляющихся в вылазку через пролив, осман.
После совещания была небольшая и культурная пьянка. Ко мне подходило масса народа, выражать искреннюю радость и дружбу до гроба. Приятно. Надеюсь, про гроб была метафора. Выразили мне радость и несколько солдат, примерно такими фразами — "Нет, ну как мы с вами здорово эти суда османов разделали!". Ой, радость, то какая — вас то, ребята, мне и не доставало для полного счастья. Попросил солдат сходить со мной на Орла — команда хочет им лично высказать, свое отношение. Пошли.
Надо будет, потом к магистру зайти, объясниться, и солдат занести заодно. Ночью были слышны залпы толстяков и залпы со стены, закрывающей город со стороны материка. Но залпы так и не переросли в канонаду, просто напоминая, что война далеко не закончена. Уснул успокоенный этими редкими буханьями. Собрать силы — османам понадобиться время, за которое постараюсь привезти большой гарнизон и казаков, для зачистки пригородов.
Утро началось с неприятностей. Всю ночь в городе шла возня. Местные старались нагадить по тихому, и у многих получилось. Сожгли одну галеру ордена и тихо прирезали патруль. Рыцари собрали старейшин и пытались решить дело угрозами. Наивные. Застал уже финал этого действия, но Магистр любезно пересказал мне аннотацию сцены. Подумал. Выходило плохо, но деваться было некуда. Попросил слова. Все, в том числе и османы, воззрились на меня как на заговорившее полено. Обиделся, и озвучил более жесткую версию своего плана.
Пункт первый — собираем по городу всех старших сыновей местных градоначальников и прочих чиновников и сажаем в местную тюрьму. Надеюсь, она тут есть, и ее хватит. Причина понятна, пускай чиновники думают, как обеспечить спокойствие в городе.
Пункт второй — всех, кто сидит в тюрьме, вытаскиваем, сажаем на лодки и отправляем на тот берег — если попытаются вернуться, крепость будет стрелять.
Пункт третий — тюрьму минируем. Если будет большой бунт — рвем всех сидельцев в клочки, а клочки скармливаем собакам. Кстати, собак тут не видел, надо будет присмотреться, а то вдруг действительно понадобиться.
Пункт четвертый — из этих сидельцев расстреливаем двоих за каждого убитого патрульного и десятерых за испорченное имущество ордена — а весь город теперь их имущество. После чего, набираем недостающих по семьям тех же чиновников. Семьи тут должны быть большие.
Вот такой отвратительный план. Надеюсь, меня отговорят от него, а то как-то символом солнца и плодородия в коричневой ипостаси запахло.
Воцарившуюся тишину никто не рисковал прервать вопросом, все было предельно ясно, и тем более никто не пытался высказать мнение первым — уж больно скользкая тема для рыцарей. Вроде и проблему решает, и жертв от городских стычек меньше может стать, но не по рыцарски это! Принцип меньшего зла во всей своей неприглядности. Ждали решения гроссмейстера. Поняв, что гроссмейстер колеблется — упростил ему задачу. Предложил пока собрать сидельцев, отправить уже сидящих за пролив и заминировать тюрьму — а там посмотрим — может, никого наказывать и не придется. Напомнил, что горожан много больше, чем наличных сил, и случись что, потеряем множество верных сынов нашей матери церкви. Решение утвердили. А жаль.
Надкусив яблоко, следовало его доесть. Даже если оно оказалось кислым и с червоточинами. Голод, как известно, делает людей мало разборчивыми. Пошел искать боярина.
С боярином выясняли состояние бумаг, которые еще сочинялись при помощи посольской свиты и выделенных гроссмейстером пожилых магистров. Уже на несколько листов завернули такой, в общем-то, элементарный договор. Ну да им виднее, не это пока интересует. Сели обсуждать с Шереметьевым вывоз из Константинополя населения в Россию. Боярина такое предложение ничуть не смутило, в отличие от меня. Для него полон был делом, освященным традицией. Только надо наш полон вызволить.
Стоп! Какой наш полон? Ух, какие подробности. По словам боярина — нашего, то есть славянского населения в городе чуть ли ни четверть жителей. В основном, подневольные работники и гребцы на галерах. Вот теперь план выкристаллизовался.
Стал расписывать новый план боярину. Добавляем в патрули ордена человека из свиты боярина и пусть методично обходят город. Собирают наших полонян, и пусть они прихватывают с собой мастеров, у которых работали, и умелых работников, которых они знают. Всю эту толпу сводить в бывшие казармы гарнизона или местные военные училища, с вещами и скарбом для переезда. С магистром договорюсь. Может быть. Но основная задача — увезти вместе с нашим полоном всех специалистов Константинополя.
Подумали и решили все же ограничить рамки вынужденного переселения. Работников перевозим на те же десять лет, а не пожизненно. Любили тут срок в десять лет. Одним словом, отработал десять лет и может ехать на историческую родину. А что бы было, на что ехать им ведь и платить придется. Но подумаю об этом позже. Пока важна сама концепция — едут работать не пожизненно. Это будет пряник. Ну, а кнут соответственно будет обратный — за лень саботаж и побег переводим их в состав разнорабочих пожизненно и отправляем рыть совком Суэцкий канал. Хотя нет, это попозже, когда Волгодон прокопают, а заодно уж и Беломорканал. В общем, найдем, что им копать.
Кстати, о копать. Мастера, это конечно здорово, но и копать, кому-то будет надо. Надо предложить магистру всех смутьянов собирать в отдельную казарму, не перепутать бы их с мастерами, и такие кадры буду увозить на работы в Россию. А по городу пустить слух, что любое проявление недовольства приведет в казармы а из них в необъятные волжские степи к монотонному и долгому труду. Если и это не успокоит город, тогда уж и не знаю — альтернатива, только вывозить всех жителей.
Днем обсуждали с Магистром бумаги и новые планы. Делить казармы с гомонящими переселенцами — магистру не понравилось. Но по-другому было никак — кто-то должен охранять эту толпу. А вот еще один вариант сдерживания бунтов магистра порадовал. Так что к обсуждению бумаг подошли в хорошем настроении, и размусоливать не стали. С нашей стороны, понятное дело, никто не подписывался, не по рылу — в связи с этим и орденцы не подписывали, просто повесили на свиток свою печать, в прямом смысле, и мы рассыпались в любезностях.
Стоит отметить еще тот факт, что после утреннего разговора с чиновниками, и принятого решения, горожане гарнизон не беспокоили. Из предместий то же никто не лез на стены, правда, думаю это не надолго.
Оставил боярина инструктировать свою свиту, по новой задаче, сам отправился готовить Орла к переходу в Азов и бою с оставшимися крепостями пролива. Правда, в бой все же хотелось не вмешиваться, боеприпасов нам тут взять неоткуда, а от фрегатов нам не подойдут.
Боцман хомячил османскую верфь. В принципе понимаю, что каждый капитан желает иметь на борту запас для любого случая жизни. И даже двойной запас понять могу, если капитана никто не останавливает. Но мы же боевое судно, а не транспортник! Прекратил это безобразие и скомандовал к отходу. Надо взглянуть на место нашего ночного штурма.
Медленно поднявшись по проливу, Орел встал в паре километров ниже крепости, шевеля парусами и пытаясь удержаться на стремнине.
Рассматривал крепость в бинокль, не сомневаясь, что не менее внимательно рассматривают нас.
Первой четкой мыслью стало — с воды крепость не взять. Брандеры не достанут, да и течение тут было стремительное, брандеру надо будет сначала подняться выше крепости, и только оттуда идти в атаку. Так ему и дадут пройти мимо крепости. Вон как у нее вся стена стволами утыкана. А вот боковые стены у нее просто для комплекта. Пушки там, конечно, есть, да и угловые, круглые, башни очень солидные — но крепость явно заточена на бой против судов. А значит, с воды нам тут делать нечего.
Орел перестал сопротивляться течению и начал скатываться обратно в Константинополь, приглядываясь к европейскому берегу и держась подальше от азиатского.
План надо было менять.
Вернулись в гавань только к ужину, и сразу бросился к магистру, с сообщением, что его карты несколько не точны, стены крепости далеко от воды, да и сама крепость несколько сильнее, чем мы обсуждали.
Собрали совет, пришлось повториться. Рыцари восприняли все очень серьезно, и наброски мои корявые рассматривали внимательно, задавая массу вопросов. Они что?! Не знают, что именно собрались сегодня ночью штурмовать?! Был уверен, что рыцарям об этих крепостях абсолютно все известно. А они, похоже, аналогично думали обо мне. Дурдом. Любопытно, а Константинополь то они знали или мы его так же, на одной наглости и энтузиазме взяли. Но спросить не решился.
Порадовало то, что победная эйфория не застилала рыцарям глаз, и план штурма обсудили быстро и по-деловому. Хотя без фраз, при расчете сил — мол, с нами бог и все такое — не обходилось.
Свою часть обсудил быстро, и оставил рыцарей решать вопросы кто, куда и с кем идет, сообщив, что буду ждать в порту бухты — надо было заготовить инвентарь.
Бегал по складам порта, собирая задуманное. Только тут начал понимать Боцмана — забрать хотелось все. Поставил очередную зарубку на разлохмаченном этими затесами дереве памяти. Заберем все, если доживем.
Морпехи портили отобранный мной инвентарь сажей, с любопытством на меня посматривая и ожидая пояснений. Сами все увидят, некогда пока.
К вечеру собрались наряды, отправляемые вверх по Босфору. Как-то незаметно собрались, сначала одна галера подошла, со всеми поулыбались, помахали ручками, потом поговорил с рыцарем о плане, о котором уже десяток, раз говорено было. Глядь, у другого борта уже еще одна галера стоит, пока с ее капитаном ходили в закуток Орла, за картами, еще пара галер подтянулась. Вот так незаметно нарастили ударный кулак в одиннадцать галер, пару толстяков и брандер. Бомбу с брандера сняли и загрузили на толстяка. За одно привязав к бомбе четыре бревна, что бы солдатам удобнее было тащить эту тяжесть. Загрузили на толстяка и телегу, у которой начиналась последняя, но очень героическая страница жизни.
После чего, уже в опустившихся сумерках вышли наносить визит крепости Румелихисар.
До крепости было не далеко, десяток километров. Только ни о какой внезапности речи уже не шло.
Высаживались ниже крепости километра на полтора. Рыцари толпились на берегу, тихо переговариваясь а целая толпа солдат убежала вверх по склону, проверять дорогу к верхнему бастиону крепости. Тут стоит уделить крепости более пристальное внимание. Строя ее, османы не поскупились ни на высоту стен, ни на мощь бастионов. Крепость ничуть не уступала Константинополю в солидности, и взять ее можно было только хитростью. Или планомерной и долгой осадой, на которую у нас была только эта ночь.
Крепость занимала весь склон холма, обращенный к проливу. Верхняя пара угловых бастионов занимала вершину холма, от которого сбегали две стены, заканчивающиеся еще парой бастионов на берегу пролива. Перед стенами вся растительность была пущена на топливо. Наверное, много чая пьют — так как не мог себе представить отрицательных температур в этом пекле. Тут только ночью и можно воевать. От этой жары даже камни стояли потрескавшиеся. Крошились под руками карабкающихся, правда, одновременно предоставляя и удобные трещины. Недостаток такого расположения крепости был в том, что с воды все внутренности были как на ладони и прекрасно простреливались. А о достоинствах вспоминать не хотелось они, и так выпирают, куда ни глянь.
Обсудил с Боцманом еще раз планы, еще раз согласовали время и расстались. У нас, с парой морпехов тащивших инвентарь, были иные планы, на эту ночь, чем у Орла.
Небольшая толпа людей, кряхтя и ругаясь, бесшумно карабкалась к верхнему левому, если смотреть с воды, бастиону. Затаскивая в гору телегу и бомбу. За ними, еще более бесшумно, брякая железом о камни, лез основной десант. То, что по приближении к крепости эту толпу услышат даже спящие османы, не сомневался. Именно по этому начали восхождение в полутора километрах от крепости. Указывать рыцарям, чтобы не шумели, было бесполезно — во-первых, они не горные стрелки, а во-вторых, нет у меня над ними власти, у них свои командиры.