-Дурак! - обиделся Лестер. - Вот что, Зван, ступай-ка ты первый. Ты легче, а заодно и проверим надежность созданной братом переправы!
Мальчишка, постаравшись скрыть улыбку, ступил на светящийся путь, ведя под уздцы коня. Он безоговорочно верил Барбагану и просто обожал его. К изнеженному же Лестеру в поселении Зумма испытывали двойственные чувства. С одной стороны, это был бог, доказавший на деле свое величие, но его манеры холеного барина никак не вязались с образом жизни закаленных тяжелым трудом охотников и рыбаков.
Зван благополучно переправился на противоположный берег, а за ним, не слишком-то уверенно, последовал Лестер. Ему повезло, старший брат был сегодня не расположен к глупым шуткам, и мост не исчез у него из-под ног. Барбаган преодолел переправу последним, и все вместе они вошли во внутренний двор замка.
Центральную часть замкового комплекса занимал роскошный дворец. Время, конечно, не пощадило и его, но если принять во внимание то, сколько столетий он простоял бесхозным, стоило отдать должное как добротности самого строения, так и мастерству его создателей.
Все хозяйственные постройки располагались вдоль наружных стен замка, опоясывающих дворец по периметру. Здесь были и конюшни, и мастерские, и складские помещения. Привязав коней к коновязи, Барбаган и Зван решили осмотреть их. Лестера такая проза жизни интересовала мало, поэтому он сразу же проследовал во дворец. Он поднялся по широкой лестнице к центральному входу и вошел в высокий арочный проем, который некогда, возможно, закрывался огромными створками дверей.
Первое, что бросилось ему в глаза - беспорядка здесь было гораздо меньше, чем в том доме, который они осматривали при входе в город. Сохранилась даже мебель. Правда, все вокруг было покрыто толстым слоем пыли и заросло паутиной, но это уже мелочи.
Лестер подошел к одному из резных стульев, стоящих вдоль стен, хотел взять его в руки, но тот тут же рассыпался в прах. Было даже удивительно, каким образом он до сих пор сохранял свою форму, если на поверку оказался настолько трухлявым.
-Такое же гнилье, как и все здесь, на Лиросе, - состроив брезгливую физиономию, буркнул Лестер. - Ну, спасибо тебе, Мэлвин! Вот уж удружил, так удружил! Вовек не забуду твою доброту!
Он достал платок, вытер им руки и небрежно бросил на пол, а затем направился к лестнице, ведущей ни второй этаж. Она сама, да и перекрытия дворца тоже, были выполнены из камня, так что уж обрушиться, во всяком случае, не грозили.
* * *
Когда окончившие осмотр хозяйственных построек Барбаган и Зван наконец-то отыскали Лестера, тот нежился в бассейне, наполненном хрустально-чистой водой. Зал, использованный им под ванную комнату, сиял стерильной чистотой и позолотой. Вдоль стен стояла изысканная резная мебель с драгоценной шелковой обивкой, в серебряных канделябрах горели свечи, источающие цветочный аромат.
-Присаживайся, брат! - поприветствовал Барбагана Лестер. - Как тебе приходятся по вкусу мои преобразования?
-Что же, весьма не дурно! - согласился тот и сел в кресло.
Однако кресло тут же рассыпалось в прах под Барбаганом, и он с размаху плюхнулся на зад.
-Ах, прости! - рассмеялся Лестер. - Я забыл тебя предупредить, что мебель здесь слегка подгнила! Я ее укрепил, а вот про это кресло, вероятно, впопыхах забыл.
В забывчивость Лестера верилось с трудом, так как в его глазах плясали озорные чертики. Очевидно, это была его маленькая месть за испытание на мосту.
-Не сердись, брат, - глядя на насупленного, потирающего ушибленное место Барбагана, с улыбкой продолжил Лестер. - Лучше полюбуйся, какие роскошные комнаты я приготовил тебе и Звану! Все в лучших традициях Ассаана!
Он вылез из бассейна, накинул на себя золотистый расписной халат, и жестом пригласил Барбагана и Звана следовать за собой. Комнаты и впрямь оказались сказочно хороши. Особенно роскошь новых апартаментов порадовала мальчика. Он хоть уже и успел привыкнуть к тем изменениям, которые произвел Лестер с жилищем их племени, но увиденное в замке превзошло всякие, даже самые смелые ожидания. Это была его собственная комната, да еще какая! Одна только уютная кроватка с балдахином чего стоила!
-Привыкай, - снисходительно принимая благодарности Звана, сказал Лестер. - Ты теперь наш паж, а потому должен жить в подобающих условиях.
Что такое паж, мальчик, правда, так и не понял, но раз уж одно это давало ему право жить в подобной комнате, значит должность и в самом деле немалая! В целом, он был доволен всем. Даже мертвяки, бродящие по улицам Троера, оказались не больше, чем суеверной выдумкой. Город уже не пугал Звана, и даже начинал понемногу нравиться ему. И в этом не было ничего удивительного. Все в жизни кажется великолепным, когда рядом с тобой такие могущественные боги, а сам ты молод и вся жизнь еще впереди!
Ну а завершил этот удивительный день отличный ужин, составленный из любимых блюд Лестера. Откуда он их добыл, так и осталось для мальчика загадкой. В пути они себе такой роскоши не позволяли, и питались тем, что прихватили с собой из селения, и чем смогли пополнить свои запасы на охоте. Но, имея дело не с обычными людьми, а богами, не стоило удивляться ничему, а потому Зван воспринял появление ужина, как должное.
* * *
Населением Троер обзавелся не так быстро, как того хотелось бы Барбагану и Лестеру. Люди по укоренившейся привычке старались избегать этого места, всегда считавшегося у них проклятым. Пришлось даже устроить специальный прием, на который были приглашены Зумм и еще несколько старейшин из наиболее уважаемых семей.
Братья встретили гостей у ворот, сначала показали им наскоро подновленный город, а затем провели во дворец. Восторгу простодушных селян не было предела, а в заключение их ждал еще и роскошный обед. И хотя манеры гостей оставляли желать лучшего, этим приемом остался доволен даже Лестер. Теперь уж весть о том, как живут в Троере новые боги, должна была распространиться по Лиросу непременно, а раз так, то и населением он тоже вскорости обзаведется.
И народ начал прибывать. Сначала это были одиночки, затем люди стали приезжать целыми семьями. Всех их радушно принимали, пристраивали к делу: кого в дворцовую прислугу, кого в городскую стражу. Когда весь дворцовый штат оказался занят, людям стали предлагать занимать дома в городе и обзаводиться своим собственным делом. А вскоре, помимо людей, в город начали прибывать еще и гномы. Этим переселенцам братья были особо рады, поскольку гномы, в отличие от многих людей, не утратили окончательно своих мастеровых навыков. Конечно, им сейчас было далеко до своих искусных соплеменников на Ассаане, да и до далеких предков на Лиросе тоже, но все же это было уже кое-что.
Возникла еще и проблема совсем другого рода, нежели утерянные умения. За долгие годы запустения, на Лиросе почти сошли на нет товарно-денежные отношения. Вся торговля сводилась теперь к примитивному обмену одного на другое, а что такое деньги никто толком уже и не помнил. Пришлось заново объяснять людям, что этот никчемный кусочек металла может быть обменян на что угодно, заново чеканить монеты и пускать их в обращение.
В общем, дел у новых богов оказалось больше, чем достаточно, но плоды их деятельности все же потихоньку проявлялись, а их детище раз от разу обретало все более конкретные очертания. Город понемногу возвращал себе былой столичный лоск, его все чаще называли не иначе, как "Блистательный Троер". Начали восстанавливаться и другие города, оживились некогда заброшенные дороги. Конечно, Лирос еще вряд ли даже близко мог состязаться с помпезным Ассааном, да и его собственное прошлое величие пока казалось недосягаемым, но молодые боги не унывали. Все дело заключалось только во времени, а его у них пока хватало. Сожалеть о скоротечности своего существования - удел смертных. Для богов же несколько поколений человеческих жизней всего лишь краткий эпизод, тем более, что между Лиросом и Ассааном существовала значительная разница в скорости течения времени.
Проходили годы, а Барбаган с Лестером так и не получали никаких вестей от Волая. Куда подевался их странный младший брат, они понятия не имели. Может, в тайне от всех, он творил что-то новое, а может, просто проводил время в созерцательных размышлениях. И то, и другое, одинаково подходило Волаю, и братья решили, что не стоит пока задумываться об этом.
Лестер был увлечен созданием армии. Воевать на Лиросе, правда, пока было не с кем, но если враг отсутствует, то его можно и выдумать. Лестер пошел именно по этому пути. Он решил, что давно пора бы избавить их мир от орков и прочей нечисти, тягостного наследия Сварга Темного. Специально для этих целей он создал рыцарский орден, который в его честь был назван орденом лестерианцев. Его магистром Лестер назначил уже известного нам Звана. К тому времени ему уже шел шестой десяток лет, и он не только пользовался безграничным доверием новых богов, но и имел титул герцога Троерского.
Лестерианцы рьяно взялись за дело. Они выслеживали забившиеся в глухие места орочьи стаи, нападали на них и безжалостно уничтожали. Именно во время этих походов рыцари и наткнулись на странное и неведомое прежде племя оборотней. Без особого разбора, племя это тут же было зачислено в стан врагов, но в лице дагов, как называли себя сами оборотни, лестерианцы встретили довольно серьезного противника. Это были не окончательно сникшие и почти безоружные орки, а воины серьезные и основательно подготовленные. Кроме воинских навыков, даги обладали еще и магией, которая часто ставила рыцарей ордена в тупик. Мало того, что они могли менять свое обличие с человеческого на волчье, и наоборот, так еще умели и отводить глаза неприятеля, показывая себя не в том месте, где находились на самом деле. Благодаря этому даже появилось поверье, будто оборотня нельзя убить обычным оружием, а только стрелой с серебряным наконечником.
Будучи людьми, даги являлись отважными воинами, превратившись же в волков, получали преимущество звериных инстинктов и коллективного разума. Члены стаи без слов понимали друг друга, каждый интуитивно осознавал, что ему следует предпринять в данный момент, и оборотни отлично использовали эти способности, как на охоте, так и в бою с врагами.
4. Одинокая долина.
Волай вышел из дверей кузницы и неспешной походкой направился в сторону жилой части Пещерного замка. Но едва он свернул за угол разветвляющегося коридора, как тут же столкнулся с вожаком дагов Валком Белым Лбом. Тот запыхался от быстрой ходьбы и выглядел очень расстроенным.
-Что-нибудь случилось? - с тревогой спросил Волай.
-Да, Отец Всех Волков, - опустив голову, ответил Валк. - Мой брат, Багур Куцый Хвост, серьезно ранен в стычке с лестерианцами. Я боюсь, что эта ночь станет для него последней. Стая уже готовится пропеть Багуру прощальную песню.
-Идем! Возможно, я еще успею помочь ему! - решительно сказал Волай, и уже на ходу продолжил расспросы: - Как это могло произойти? Я же запретил вам всем покидать Одинокую долину, пока эти мерзавцы рыщут в ее окрестностях?!
-Танга, молодая волчица, еще не познавшая твоего божественного дыхания, шла к нам и угодила в капкан. Куцый Хвост услышал ее зов о помощи и бросился на выручку. Он уже успел освободить ей лапу, когда появились лестерианцы. Превосходство в силе было на их стороне, но Багур бился отчаянно и смело, как и подобает настоящему дагу. Танга по мере возможностей помогала ему, и лестерианцы дрогнули, стали отступать. Но тут в бой вступил сам магистр Зван. У него в руках был лук со стрелой, зачарованной богами Троера, именно она и нашла брата.
-Лестерианцы сочли его убитым? - спросил Волай.
-Нет. Они хотели добить Багура, но тут подоспели воины клана Куцего Хвоста. Они отогнали лестерианцев и забрали тело брата.
-Очень плохо, - помрачнел лицом Волай. - Теперь они выследят нас, и Одинокая долина перестанет быть таким надежным укрытием, каким была прежде.
-Мы не могли оставить им тело Багура на поругание, - опустив голову, ответил Валк. - Ты же знаешь, каким чудовищным пыткам лестерианцы подвергают пленных дагов...
-Я не виню вас, а просто говорю о том, что наше убежище перестало быть тайной для врагов. Вы поступили так, как велит совесть, и я горжусь тем, что у вас в груди бьются столь благородные сердца. Но теперь мы должны готовиться не к мелким стычкам, а к настоящей войне...
Они вышли в просторный зал, где собралось едва ли не все население Дома Великого Волка, как называли теперь Пещерный замок сами даги. Народ расступился, пропуская Волая и Валка к раненому. Багур Куцый Хвост лежал на расстеленном плаще. Из его груди торчала стрела с ядовито-желтым оперением. Танга пристроилась рядом, положив своему спасителю морду на плечо. В ее волчьих глазах читалась такая глубокая скорбь, что, казалось, из них вот-вот потекут слезы. Но, увы, волки не умеют плакать, а потому носят свое горе в себе.
Багур был еще жив, но дышал часто и прерывисто. Волай опустился перед ним на колени и провел ладонью по мокрому от пота лицу. Куцый Хвост медленно открыл глаза и с собачьей преданностью посмотрел на своего повелителя.
-Прости, Отец, за то, что подвел тебя, - тихо прошептал он. - Я ослушался твоего приказа и поплатился за это.
-Успокойся, - ответил Волай. - Ты послушался зова своего сердца, и оно подсказало тебе правильное решение. Грош нам всем цена, если мы будем бросать друзей в беде!
-Я ухожу, - тяжело дыша, произнес Багур. - Мой дух скоро переселится в твои заоблачные леса.
-Не спеши, сын мой. Я могу попробовать помочь тебе.
-Не надо, - едва заметно мотнув головой, ответил Куцый Хвост. - Мой путь в этом мире завершен, и я рад, что своим последним поступком заслужил твое одобрение. Лучше прими к себе Тангу. Клянусь, она достойна этого...