Поезд мерно постукивал колесами.
Часто.
Куда чаще привычного ритма. Все-таки стыки находились очень близко — каждые 25 дюймов[1]. Но невысокая скорость и конструктивная особенность делали этот стук сильно мягче.
Алексей сидел напротив отца.
Рядом было еще два условных купе — для жен. Евдокия Федоровна и Серафима Соломоновна не стали оставаться в столице и отправились в эту поездку с мужьями.
Это была официальная поездка по чугунной дороге в спецсоставе. Впервые в истории во всех отношениях. Отчего у царевича, прекрасно это осознававшего, был легкий мандраж.
— Смоленск, Вязьма, Москва, Владимир, Нижний Новгород, Казань, Пермь и Нижний Тагил. — тихо произнес Петр, словно бы смакуя. — Просто невероятно…
— Без пятой части тысяча верст[2], — улыбнулся сын.
— Когда ты только это начинал я, признаться, не верил. Мне казалось все это какой-то игрой.
— А теперь?
— А теперь я даже не знаю во что верить… — покачал головой отец, глядя в окно, где со скоростью около десяти верст[3] в час проплывала Россия.
— Я вижу, как горы падут на равнины под тяжестью силы ручного труда. — начал сын декламировать песню «Когда-то давно» Павла Пламенева. — И где жаркий зной, там стоять будут льдины, а там, где пустыня — прольется вода. Раз и навсегда! По прихоти ума!
— Что это?
— Просто слова… мы — люди слабы и порочны, часто совершаем глупые поступки. Но мы можем очень многое. Даже в такой убогой форме своего существования. Не зря же в Святом писании сказано, что Всевышний создавал нас по своему образу и подобию.
— Гордыня — это очень тяжкий грех, — усмехнулся царь.
— Это не гордыня отец, это вера в людей. В наши возможности. Чем является получившаяся дорога? Разве не новым чудом света?
— Да брось. Какое это чудо света? — отмахнулся царь.
— А почему нет? Она позволяет посуху пускать составы, способные перевозить грузы что корабли. Много и быстро. Это ли не чудо?
— Дорога и дорога. Славная, да, но неприметная. Кто это чудо в траве заприметит? Кто вообще под ноги смотрит в поисках чего-то грандиозного и великого?
— А ты хочешь, чтобы мы строили пирамиды? Или там колоссы Родосские?
— Ну… — задумался царь. — На них любой скажет, коли увидит — великое дело. И издали видать. И рядом, сказывают, те пирамиды словно давят, словно ты с какими поделками древних титанов столкнулся.
— Какое, однако, у тебя… хм… занятное представление о чуде света.
— Какое?
— Да нет, все верно, — чуть подумав согласился сын. — Чугунная дорога велика лишь для того, кто понимает ее величие. А это требует и ума, и кругозора. Да даже и у тех, кто ими обладает, совсем не обязательно будет правильная реакция. Пирамиды же давят своим размером. Грандиозные сооружения не нуждаются в трактовке. Они чудесны габаритами. И любой, самый темный человек, глянув на них, впечатлится. Даже если он вчера с пальмы слез или вышел из английского парламента.
— Дались тебе эти островитяне, — хохотнул царь.
— Немного шутки в любом деле хорошо, — улыбнувшись, ответил сын.
— Пожалуй. Да. Пирамиды — это пирамиды. Глянул и сразу все понял.
— Есть список из семи классических чудес света. — медленно произнес Алексей. — Пирамида Хеопса, висячие сады Семирамиды, статуя Зевса в Олимпии, храм Артемиды Эфесской, мавзолей в Галикарнасе, колосс Родосский и Александрийский маяк. Что их объединяет? Размер. Они все — здоровенные. Есть и не каноничные чудеса света, вроде Великой китайской стены, Колизея или Тадж-Махала. Ну или здоровенных пирамид индейцев центральной Америки. Но концептуально они ничем не отличаются от канона. Они большие. И это бросается в глаза.
— И к чему ты мне это говоришь?
— Храм Христа Спасителя у нас в принципе может потянуть на аналог храма Артемиды. В принципе шатровую часть еще не возвели и ее можно скорректировать. Убрать с маковки маленький купол и увеличить высоту за счет шпиля, доведя ее до каких-нибудь чрезвычайных значений. Хоть на сотню саженей добраться. Тут надо с Маттеусом поговорить. Но, как мне кажется, никаких серьезных проблем не будет. Вся конструкция шатра очень легкая и прочная, а фундамент и массивные стены основной конструкции имеют многократный запас прочности.
— И я все равно не понимаю тебя.
— Мы можем вокруг Москвы создать комплекс из чудес света. — улыбнулся Алексей. — Настоящих. Грандиозных. Подавляющих своими размерами и величием. Чтобы у любой макаки, даже самой заносчивой и недалекой, не было сомнения — она ступила на землю людей, которые могут. Многое могут, если не все.
— Ты серьезно?
— А почему нет? Что нам мешает? Мы сейчас на взлете. Деньги есть. Их все равно в экономику вводить. Почему не так? Через большие стройки. Заодно простимулируем развитие строительной отрасли. Вон — круговые печи уже придумали. Славная ведь вещь! А если ставить перед ними большие задачи, то, быть может, еще что изобретут. Все-таки перестройка малых городов вещь хоть и нужная, но… рутинная что ли. Масштаба нет. Грандиозности. А тут артель какая может ударить себя пяткой в грудь и заявить — мы строили маяк, что превосходит знаменитый Александрийский. Настоящее чудо света!
— Ну… Даже не знаю. Да и зачем нам под Москвой маяк?
— Действительно. Под Москвой не надо. Поставим в Керчи. Хотя нет — лучше в Риге. А в Керчи возведем аналог колосса Родосского. Там может потряхивать, поэтому статуя будет интереснее.
— Чем же?
— Так ее можно сделать металлической. Каркас из чугунных деталей да обшивка железом. Как мы крышу делаем в храме и в моем дворце[4]. Если все это поместить на крепкое монолитное железобетонное основание, то такая статуя сможет выдержать очень много.
— Ну… даже не знаю… — покачал головой Петр.
— А можно поставить две парные здоровенные статуи, — продолжил фантазировать Алексей, вспомнив, как интересно выглядели столпы Аргонат во Властелине колец. — Например, двух витязей, словно бы охраняющих вход в Азовское море. Представь только. Какой-нибудь здоровенный галеон там проходит… а слева и справа от него такие кованные великаны.
— Здоров же ты грезы выдумывать, — усмехнулся царь, явно вдохновленный и вместе с тем смущенный нарисованной перспективой. — А пирамида нам на кой бес сдалась?
— Так усыпальница царская. Чем ты хуже фараона? Или дед мой? Или прадед. Чай не пальцем деланные. Вот. Поставим ее… ну… пусть будет в селе Кунцево.
— А почему там?
— В мифологии многих народов — загробный мир находится на западе. Поэтому алтарь в православии и обращен на восток — на восход, к новым надеждам и восходящей звезде, что поднялась над Вифлеемом. Так что было бы логично расположить усыпальницу к западу от кремля. Но не в черте города, хоть и не сильно далеко. Да и высоко там. Ее много откуда будет видно, если сделать здоровой.
— А мавзолей? Зачем нам второй?
— Хм. Да не беда. Поставим на пирамиде сверху. — улыбнулся Алексей. — Чтобы не копировать один в один. Совместим два в одном. Ну а что? Что ты так смотришь?
— А… — Петр открыл рот, глядя на сына и не понимая — он сейчас серьезно или шутит.
— Думаешь я шучу? — улыбнулся Алексей.
— После этой чугунной дороги я не знаю, что и думать.