Тем более, что стреляли бойцы этого полка из новых дульнозарядных винтовок компрессионными пулями. То есть, чем-то в духе знаменитых Энфильдов, которые так славно себя показали в годы Крымской войны.
Так что…
У армии Бирмы слонов больше не было.
Вообще. Во всяком случае, если учитывать выставленных тут. Еще и идущей следом пехоте кое-что перепало. Шагов с восьмисот в такую толпу пули вполне неплохо залетали.
— Раз на колено! Раз-Два товсь! — раздались крики командиров. — Правь! Бей!
И первые две шеренги пехоты дали слитный залп по наступающему врагу. Жахнув роем из более чем трех тысяч пуль. Далеко. Целиться очень сложно с открытых прицелов. Вон — все рамочки откинули. Но и мишень здоровенная — огромная толпа врагов.
— Три-четыре вперед! Три на колено! Три-четыре товсь! Правь! Бей!
И новый залп.
Тем временем первые две шеренги без команды перезаряжались.
Спокойно.
Хорошая выучка позволяла им довольно уверенно делать по четыре выстрела в минуту. Если очень надо, то и по пять. Здесь такого не требовалось. Здесь и сейчас вполне хватало и двух, которые они выполняли спокойно, размеренно и без всякой суеты, движениями, доведенными до автоматизма заряжая свое оружие…
У врагов же творился ад.
Шла всего-то третья минута боя, а от армии Бирмы осталась жалкая пародия на нее былую. Слоны кончились. По пехоте и кавалерии было убито и ранено свыше пяти тысяч человек. И ситуация стремительно усугублялась и паника, которая, казалось, разлилась там всюду. И была такой густой, что ее можно было резать ножом да подавать к столу как изысканное блюдо.
Несмотря на активную работу пехоты крепостные мушкеты не замолкали. Они тоже продолжали вести огонь.
Четвертым своим залпом они «зарядили» в расфуфыренную толпу начальствующего состава. Куда влетел рой из 128 нарезных дюймовых снарядов. Формально еще пуль, но какая к черту пуля калибром в 25 миллиметра? Да еще удлиненная и весившая весьма ощутимо.
И наделал этот рой дел — мое почтение. Ведь ударил под разными углами в достаточно небольшую группу всадников. Едва в полсотни человек.
Через двадцать секунд прозвучал еще один залп «бабах». Уже пятый. Туда же. Почти что не породив «мясных фейерверков». Кто мог — упал. Кто хотел — убежал. Если успел. Большинство же лежали на траве в частично разобранном состоянии. У это армии больше не было командования. Так что крепостные мушкеты с чистой совестью переключились на артиллерию противника…
Все происходило слишком быстро. Поэтому вьючные пушки просто не успели перебросить на новые позиции. Строго говоря, их еще даже не собрали и загрузили на животных. Вот шестой залп этих тяжелых «стволов» и полетел туда. К ним. Знакомиться, так сказать.
Не захотели.
Не понравилось.
Чуть погодя попытались еще разок. Но эти прекрасные люди оказались куда сообразительнее своего командования и уже весьма бодро разбегались. Причем, что занятно, во все стороны…
— Прекратить огонь! — скомандовал генерал.
И эта команда за несколько секунд пробежалась по всей дивизии. Все ж та по фронту занимала едва километр. Не так уж и много для устной передачи команд.
Противник бежал.
Это было хорошо видно. Вон — словно молодые лоси эти люди ломились обратно в джунгли. Преследовать их там совсем не хотелось. Тем более, что доспехи им еще пока не выгрузили, что делало нежелательным вступать в ближний бой. Однако и истуканами стоять было нельзя. Требовалось демонстративно занять поле боя, «расставив все точки над ё».
— Зарядить винтовки! — рявкнул генерал.
Никто не шелохнулся.
Все солдаты стояли зарядившимися. Ибо приказ то поступал какой? Правильно, прекратить огонь. Так что они, опираясь на вбитые тренировками требования устава, просто зарядились «на автомате» и стали ждать следующей команды.
Собственно генерал мог этого даже и не приказывать. Но сделал. Перестраховался. Выучка выучкой, а дураков везде хватает…
— Примкнуть штыки!
И бойцы ловкими движениями достали штык-ножи из ножен и прицепили их на маленькие рельсы под стволом. До щелчка. Почти что слитным. Движением тоже было уже отработанно. Отчего получилось довольно громко и эффектно.
Еще небольшая пауза.
Ввязываться в ближний бой генерал не хотел. Поэтому все эти приготовления делал неспеша.
— Шагом! Арш! — наконец рявкнул он. — Держать равнение!
Пехотная линия словно бы вздрогнула. И пошла вперед.
Раз.
Раз.
Раз. Выбивая ритмично шаг.
Двигаясь как какое-то ведомое и невероятное существо — почти без разрывов и искривлений. Уж что-что, а строевую подготовку в солдат вбили до такого состояния, то пьяными в нули и лишенными всяческого проблеска сознания, они бы держали строй и подчинялись соответствующим приказам. Даже ползком. Это был тот навык, без которого в эти годы не имелось никакой возможности вести полевой бой. Во всяком случае успешный. Так что из людей на тренировках по заветам Суворова выжимали пот. И теперь это было видно. Местные зеваки, что наблюдали за ходом боя, не могли поверить своим глазам.
Раз.
Раз.
Раз.
Прямые спиты с хорошей осадкой. Твердая ритмичная постановки ноги. Синхронная почти. Отчего с боку вообще выглядело жутковато для обывателей…
Офицеры же выступили вперед, чтобы видеть свои роты, батальоны и полки. И корректировать их в случае чего. Унтера же оставались в боевых порядка, поддерживая равнение уже, так сказать, на местах.
Полковые знамена развевались.
Музыкальная группа не успела выгрузить свое имущество. Поэтому обеспечить «аккомпанемент» не могла. Отчего шли в тишине.
Молча.
Раз.
Раз.