– Нет-нет-нет…
Только запоздавшей истерики не хватало! И что, опять давать пощечины?
Подхватив жену подмышки, офицер рывком поставил ее на ноги. Дрожащая нижняя губка, текущие из любимых глаз слезинки…
– Алена, перестань! Не надо, любимая, ты ни в чем не виновата.
– Сереженька, прости!..
– Ну, прощаю, прощаю тебя, глупенькая.
Обняв милую, гладя худенькую, вздрагивающую спинку, Сергей прижал жену к груди. Понемногу всхлипы стали стихать, и, наконец, прекратились. Мягко отстранив тоже обнявшую его любимую, ласково глянув в глаза, парень спросил:
– Успокоилась, горюшко мое?
Не удержавшись, добавил:
– Но пить тебе точно нельзя.
– Никогда! Сержик, никогда больше! Боже, какая я дура!
– С последним не могу не согласиться. Такой я тебя еще не видел.
– Сержик, клянусь – больше никогда. Как я себя ненавижу!
– Совсем никогда? А шампанского на Новый год с любимым мужем?
Слабо улыбнувшись, Аленка ответила:
– Только с любимым мужем. Если ты сам разрешишь. Господи, какой ты у меня хороший!
Когда жена совсем пришла в себя, Сергей отправился с ней умываться. Из кухни уже наплывали аппетитные ароматы, батя делал утреннюю зарядку, а замоченные вчера вещи хозяйственная Наталья постирала и вывесила на лоджию.
Дождавшись своей очереди, старлей проверил кинжал. На месте. Умывшись, еще раз промыв с щеткой и мылом оружие, завернул его в футболку и пронес в свою комнату.
Выглянувшая в коридор мачеха позвала:
– Сереженька, завтракать! И Олёну зовите.
– Спасибо, уже идем!
Общая трапеза прошла нормально. Еще раз посочувствовали стыдливо пьющей чай с травками Лене, вспомнив пару похожих случаев, потом дружно засобирались по делам: отцу на службу, Наталье с Олесей на работу, девятикласснице Маришке в школу. Гости получили свой ключ от квартиры и наказ не забыть пообедать.
Подумав, Сергей вытащил боявшуюся шагу ступить из дома Аленку в прогулку на Крещатик. Решение оказалось правильным. Новые впечатления немного заслонили тягостные воспоминания.
Из какого бандитского схрона вылезли те два урода? Ведь на самом деле украинцы – отзывчивые, добродушные, жизнерадостные люди. И дорогу чуть-чуть заплутавшим приезжим показали, и проводили до нужного места, и о достопримечательностях города рассказали с удовольствием. Что характерно – по большей части на русском, с небольшим вкраплением украинских слов.
В общем, молодые люди от прогулки набрались только хороших впечатлений.
Тема убийства руховцев всплыла лишь вечером, когда супруги остались в своей комнате одни.
– Сержик, как ты думаешь, их нашли?
– Конечно. Еще утром.
– И что теперь делать? Тебя же будут искать!
– Положим, не меня, а неизвестного. Отпечатков пальцев я там не оставил. Разве что следы кроссовок, в которых уеду очень далеко буквально через девять дней. Плюс там имеется одна деталь, которая наведет на мысли об уголовной разборке. И не забывай – у них остался еще один нож, финка, и ножны у обоих.
Алена помолчала, вспоминая, потом глянула большими, хранящими испуг глазами:
– Как страшно ты их убивал! Сержик, я ничего… но это было очень страшно. Быстро, даже профессионально. Как будто делал опасную, но привычную работу – ни одного лишнего движения.
– Это и есть моя работа, милая. Я офицер, и меня всю жизнь учили убивать врагов. Они были не только нашими врагами, вооруженными бандитами, но и врагами моего государства. Ты знаешь, что за нож я захватил? Хочешь взглянуть?
Жена нерешительно кивнула.
Черная удобная рукоятка, никелированная гарда. На рукоятке орел, сжимающий в лапах венок со свастикой. Обоюдоострый длинный клинок. Клеймо фирмы-производителя и вытравленная готическим шрифтом надпись: «Meine Ehre heisst Treue».
– СС. Фашисты. Потомки тех, с кем сражался мой дед. И сами такие же. Ты это понимаешь?
– Да.
Осторожно взяв у мужа кинжал, девушка отметила:
– Тяжелый. И страшный. От него словно смертью веет. Выбросим?
Отобрав оружие, Сергей отрицательно качнул головой:
– Ты знаешь, рука не поднимается. Боевой трофей. Боевое оружие. В руке сидит, словно влитой. И кажется, что помогает в бою.
Вздохнув, он посмотрел на текст:
– Интересно, что тут написано?
– «Моя честь называется верность».
– Ого! Ты знаешь немецкий?
– Инга учить заставляла. Читаю неплохо.
– Молодец. А я в школе и училище английский учил.
Сергей повторил:
– «Моя честь называется верность». Нет, Аленушка, оставлю у себя. Мало ли как жизнь повернется? Не возражаешь?