— Да, Тертее. Ничего тут не поделаешь — вздохнул скиф. — Годы берут своё. Я слышал о тебе много хорошего. Внуки часто расспрашивают о Тертее и хотят быть похожим на тебя.
— А ты не рассказывал им о твоей левой руке сколе, спасшей Тертея. Возьми, выпей и вспомни славные битвы. — Тертей вынул несколько монет и протянул товарищу.
— Выпить, то я выпью Тертее, — мой друг, а вот похваляться не буду. Жаль, конечно, что не выпьем, как раньше. — Скиф показал обрубок руки. — "Гнедой"! — лихо гикнул он. Ряды расступились. Появился мальчик, ведя на поводу коня. Однорукий ловко вскочил в седло.
— Я проведу вас сколоты к иньскому торговцу. А, вы, — прикрикнул он на своих детей — поприветствуйте сына Атоная! Это касается не только вас, но остальных! Живо, тупые волы!
"Длинноголовые" сделали вид, что не понимают о чем речь, однако, как и все склонили головы, спрятав за поклоном ненависть к скифам. В Торжище, восточном форпосте скифских земель, пренебрежение к Атонаю жестоко каралось. Многие из присутствующих, впервые видели будущего царя всех скифов и потому старались запомнить каждое движение Зиммелиха, чтобы потом, хвалясь, рассказать за рогом вина.
Торговцу из далёкой иньской страны, — Ю-Ай-Хо, как звали тайца, не нравилось здешнее небо, не нравилась эта земля и люди, живущие на ней. Здесь всё было по иному, не так как, в его стране, высоких обычаев и давних традиций — Поднебесной. Здешнее население походило на диких зверей, в своих кожаных одеждах. От них воняло, но иньский торговец старался не подавать виду. Он в последний раз привёл сюда караван. Везде, по всему следованию каравана, торговля была на редкость прибыльной и удачной. Сейчас мечты унесли торговца в его солнечную страну. Приятно подумать, как вернешься домой, как будут любить обрадованные жёны, а караваны станет водить старший помощник по торговым делам.
В Торжище Ю-Ай-Хо привёз рабов, много шёлка, персидские такни, украшения и безделушки скифским и сарматским красавицам — зеркальца, на которые был самый большой спрос. Торговля шла хорошо и успешно. Взамен, торговец рассчитывал прикупить соли, кожи, железо и… луки. В прошлый приезд — полтора года назад, скифами был сделан заказ на шёлк. Заказ выполнен и, сейчас торговец дожидался выгодного клиента и прикидывал всевозможные варианты договора.
Эти "полузвери" в вонючих кожаных одеждах знали толк в тканях и умели мирно вести торг, а наместник Торжища снизил пошлину, чем приятно удивил тайца. Он не остался в долгу и одарил наместника тканями и подарил одну из красавиц-рабынь.
Ю-Ай-Хо, удобно развалившись, сидел в высоком кресле, оттопырив нижнюю губу, словно император или магараджа, презрительно взирая на всех и вся. Изредка он вмешивался в споры подопечных — торговцев с покупателями и быстро решал возникшие проблемы. Красивые и изысканно одетые рабыни, служили одновременно и приманкой для богатых покупателей. Девушки благоговейно взирали на своего господина и отгоняли опахалами мух, а большой навес с рисунками драконов закрывал от слепящего солнца. Торговля подходила к концу, и вот-вот подъедет главный заказчик и покупатель. Лук — вот что интересовало Ю-Ай-Хо. Лук, заказанный самим главным хранителем императора Поднебесной. Уж очень хотелось иметь таковой лук, из страны скифов, главному охранителю самого императора.
Отвисшая губа и двойной подбородок придавали тайцу далеко не грозный вид воина. Воином он не был никогда; — он нанимал их. Всё это — губы и лоснящийся жиром подбородок вместе с большим животом, придавало сходство с большой, раздувшейся жабой, но никак не вносило неудобств их владельцу. Халат с парящими драконами мягко сидел на хозяине и впитывал пот жирного и рыхлого тела.
Молодая черноглазая рабыня принесла чай, улыбнулась своему господину и поставила рядом. Торговец разгладил тонкие усики и отхлебнул напиток, не забыв шлёпнуть по привлекательному заду девушки, и снова предался мечтам о доме.
— Ты хорошо устроился Ю-Ай-Хо, может, продашь свою прелестную рабыню. — раздался рядом голос. Торговец услышал своё имя и, выдержав необходимую паузу, приоткрыл глаза.
— А, это ты Тертее, я ждал тебя. — Торговец хихикнул, и живот подпрыгнул и затрясся в такт смеху. — Я ждал тебя и уж собирался обратно, а тебя всё нет. Привёз тебе обещанный товар, а ты выполнил мой заказ, Тертее? — с ленцой ответил он, но и не преминув добавить окончание "е", дабы показать себя знатоком в обычаях сколотов и заодно проявить доброжелательность.
— Мой товар со мной — последовал ответ. — Показывай свой товар Ю-Ай-Хо. Если твой товар не придётся по вкусу моей госпоже, то и тебе не видать лука.
— Понравится, понравился не волнуйся. — Живот толстяка снова затрясся. — Такой товар не может не понравиться. Рисунок такой, как заказывал ты. Я привёз самый лучший и дорогой шёлк, какой есть во всей ойкумене. Сейчас товар принесут, и ты убедишься в моём слове торговца. Скажи мне, кто та госпожа, для которой я привёз ткань и вон тот высокий скиф. — Ю-Ай-Хо слащаво улыбнулся Накре и подал знак своим рабам. Когда он услышал имя, мгновенно изменился: — нижняя губа стала на своё место, живот подобрался. Неведомая сила подбросила его с кресла, усики вздрогнули и, торговец поклонился… Ю-Ай-Хо мысленно проклял себя за поспешность, а слуг за нерасторопность, что вовремя не сообщили, Кто прибыл. Краем глаза торговец заметил спрятанные улыбки слуг, но виду не подал. Жизнь приучила сдерживаться. Они получат сполна — потом.
— До моих ушей доходила молва о лучшем стрелке из лука — слащаво и тщательно подбирая слова, начал он, — приветствую тебя, Зиммелих и тебя, царица амазонок. Я рад лицезреть красивейшую из скифиянок и царицу амазонок — толстяк сдобрил улыбку белоснежными зубами. — А теперь взгляните на товар, — закончил он, предвкушая удовольствие.
Рабыни развернули и расстелили на циновке сложенную ткань, а потом…
Ю-Ай-Хо не ошибся: у всех троих амазонок враз загорелись глаза. В момент все три оказались рядом, даже Накра и та не сдержала порыв восхищения. На тончайшем шёлке, на фоне залесённых гор парили драконы и орлы, а внизу замерла небольшая стая волков и гордый, одинокий тур, устремивший взор в вечность. По серпантину дороги поднималась арба крестьянина, гружёная мешками и обинокий всадник, в котором Тертей узнал себя. На мгновенье ему пригрезилось, что в арбе сидит старик-каменотес и погоняет мулов, а колёса арбы скрипят на всю ойкумену.
На другом полотне — звёздное небо с неизменно вечными семью звёздами ковша и краюха луны, изливающая свет на водную гладь озера.
Скифы окружили развёрнутые рулоны ткани. Зиммелих и сам поразился красочности рисунков и мастерству художника, не менее других воинов, но виду не подал. Крики восторга не успели стихнуть, как Тертей вынул, из льняного мешка содержимое. В отделанном золотом горите, находился лук и десяток стрел. Он натянул тетиву, заложив лук меж ног, и положил лук на тайский шёлк. Зиммелих ухмыльнулся.
Теперь настал черёд Ю-Ай-Хо. Торговец жадно рассматривал и дивился искусству мастера. Лук действительно превосходен; края рогов заканчивались серебряными головами драконов. Несмотря на отделку, лук не был тяжёл, скорее — наоборот. Тертей степенно произнёс.
— Стрела, пущенная из этого лука, пробивает доспехи воина на расстоянии в 700 локтей, но из него может посылать стрелы лишь достойный воин. Пусть твой император долго живёт, а у охранителя не устанет рука.
Ю-Ай-Хо попробовал натянуть тетиву, чем вызвал смех амазонок. Конфуз длился недолго. Он пришёл в себя и снова слащаво улыбнулся; глубокомысленно посмотрел в небо, не показав своего восхищения и, почесал затылок. Выход нашёлся на удивление быстро. Скифов нужно поставить на место и оправдать неловкость перед слугами, за свой быстрый прыжок, за слабость рук и поклон сыну царя. Торговец прищурился и начал издалека.
— Да я вижу, что лук хорош, как и шёлк, который я привёз, но хотелось бы увидеть его в деле. Я буду, благодарен тебе, Зиммелих, сын Атоная, если ты покажешь мне искусство лучника. Заодно и увижу лук в действии. Я слышал о тебе многое, сын царя всех скифов.
Торговец не успел шевельнуться, но не успел; раздался свист и, по обе стороны кресла, на уровне плеч, вонзились стрелы. В ногах помокрело, но торговец на то и есть — торговец.
— Да-а.! — с непритворным удивлением произнёс он. — Зиммелих, о тебе не зря слагают песни, но…
— Чего ты ещё хочешь? — перебил Тертей. Таец пришёл в себя, придумав месть: — Я хотел увидеть полёт стрелы из того лука, который вы изготовили и привезли на мой заказ.
— Хорошо, — Зиммелих ухмыльнулся и спрыгнул с коня. — Покажи цель, торговец.
Ю-Ай-Хо сузил и без того узкие глаза и указал пальцем в небо: — Попади вон в ту птицу Зиммелихе. Возможно, ли попасть в неё, лучший из лучников? Я не настаиваю, ни, но хотелось бы увидеть лук в действии.
— Ты что, объелся сладостей, жирный болван! — закричал Тертей, выходя из себя. От Ю-ай-Хо снова не укрылись спрятанные ухмылки его слуг.
— Во всей ойкумене, — зло продолжил Тертей, — ты не найдёшь лучника, который на высоте в почти 300 локтей, попал бы в коршуна. Ты верно спятил торговец?
— Нет, воин, я не спятил. — Ю-Ай-Хо рассмеялся. — Такой стрелок существует, и, он пришёл с моим караваном. И я, и мои слуги и рабы видели у высоких гор Эльбурса, как он попал в птицу. Он называет себя Путником, иногда Скифом.
Среди скифов настало некорое замешательство, а Тертей и Зиммелих незаметно переглянулись. Тертей побелел от злости и снова закричал: — Ты врёшь торговец, таких стрелков в ойкумене нет! Так мог выстрелить только наш бог — Гойтосир. И, кстати, где этот Путник?
— Он отправился к морю воздать хвалу своим богам, Тертее. А мне не пристало врать воин, скоро ты увидишь его, если захочешь. А сейчас ты кое-что увидишь другое, Тертей. Мне за это предлагали пятьдесят породистых лошадей, лишь только потому что это работа путника… Принесите немедленно шкуру! — закричал побагровевший Ю-Ай-Хо своим рабам.
Скифы удивились тоном торговца и умолкли. Тертей и Зиммелих снова переглянулись, пожав плечами: — О чём это ты, торговец? — спросил Тертей, не обещающим доброго тайцу, злым голосом.
— Не сердись воин, — сейчас ты всё поймёшь, — откликнулся на сей раз степенно и важно, Ю-Ай-Хо.
Не прошло и минуты, как трое рабов принесли шкуру медведя и расстелили перед скифами. При виде морды зверя и оскаленных клыков, Накра вздрогнула и прижалась к мужу. Ю-Ай-Хо торжествовал.
— Ха-ха-ха, никто не сможет найти на шкуре следов меча, стрел или копий. Этот медведь убит голыми руками — веселился над потугами Зиммелиха и Тертея торговец и снова важно повторил: — Этого медведя, Путник убил руками, без всякого оружия. Ты не найдешь на шкуре повреждений. Он убил медведя, который выше тебя Зиммелих на две головы. Шестеро воинов моей охраны не смогли поднять тушу этого медведя. Это могут подтвердить все мои торговцы и рабы, и вот эта сопливая девочка, дочь рабыни.
— Врёшь, — неожиданно взъярился Тертей. — Такого стрелка в ойкумене нет, а шкура — это твои фокусы, медведь был отравлен, а потом разделан. А может и сам издох.
— Нет, Тертей, я говорю правду, — возразил торговец. — Посмотри внимательно на шкуру. Это не шкура издохшего животного. Я говорю правду. — К разгоревшемуся спору начали стекаться покупатели и торговцы и, несколько "длинноголовых".
— Ты врёшь всё торговец, — подзадорил тайца один из сарматов. — С Зиммелихом соревновались персидские и сарматские цари, но и он не сможет подстрелить этого коршуна.
От дерзости длинноголового лицо Зиммелиха пошло пятнами:
— Хорошо торговец, — сдерживая ярость, ответил сын царя. — Я подстрелю коршуна, а шкура будет моим призом и подарком сыну царя Ассея. Я подстрелю коршуна, но мне нужно два выстрела.
— Не надо, прошу тебя, — тронула за плечо мужа, Накра. Тертей, ничего не говоря, вынул стрелу и коснулся плеча сына царя. — Мой выстрел будет пробным, Зиммелихе.
Стрела, не долетев до цели, ушла в сторону. Таец довольный собой, расплылся в ухмылке. Зеваки загалдели, каждый на свой лад, комментируя выстрел, а невозмутимый коршун продолжал парить, выискивая добычу и словно смеясь над незадачливым стрелком. Тертей зашептал: — Ты всё понял, мой ученик. Здесь два ветра, Зиммелихе. Бери правее локтей за пять. Я верю в тебя.
— Вижу, мой учитель. — Зиммелих благодарно кивнул своему наставнику. Накра не выдержала и тоже поддержала Зиммелиха. — У тебя получится, мой муже, стреляй, покажи им всем! Покажи! — вскричала она.
Зиммелих два раза поднимал и опускал лук.
— У него не получится — прозвучал злорадный смешок длинноголового.
— Стреляй! — внезапно крикнул Тертей. Зиммелих улыбнулся и не спеша заменил стрелу с плоским наконечником, на длинную с трёхгранным и, вскинул лук. По рукам прошла волна. Мышцы вздулись, глаза стали бесстрастными и холодными как сталь клинка. Лук почти сложился, едва не соприкоснувшись головами драконов.