— Нет, мой командир, в других землях, где край ойкумены — говоривший осёкся, не договорив. Греки насторожились, закрывшись щитами. Македонец рассмеялся.
— Это послы, уберите мечи. Интересно с чем они пожаловали. Война до гарпий надоела. Деньги, вот наше горе. Я прошёл половину ойкумены с Александром и Неархом, а с деньгами туго. У меня хороший дом и большое хозяйство. Пятеро детей и каждому, что-нибудь да нужно. А что до женщин, поверь мне, наши гетеры из храма Артемиды так-же худы как египтянки, а образованность персидских девушек из Персеполя не уступит многословным служительницам культа Афродиты.
— Ты видел Таис афинскую? Говорят, Александр хотел взять её в жёны?
— Видел, благодаря этой красавице мы сожгли столицу Дария — Персеполь. В тот день, мы все перепились и мой царь отдал приказ поджечь город и мы, сожгли. Зарево пожара было видно за тысячу стадий.
— А самого Дария, видел? — заинтересовался афинянин.
— Живого — нет. Ладно, хватит болтать. Держите себя, как подобает грекам.
Двое бородачей, спокойно приблизились к греческому отряду. Македонец пристально оглядел, обоих всадников. Оружия при них не было. — Кто вы? Вам жить надоело, отвечайте? — Пожилой скиф с седой бородой спокойно ответил. — Мы послы царя всех скифов — Атоная, направляемся к наместнику Геллеспонта — Лисимаху. Проводи нас македонец.
— Посол, ты знаешь греческий язык и то, что я македонянин? — воин непритворно удивился, взлетевшими бровями.
— Знаю, проведи нас — усмехнулся посол.
— И каков ответ? — полюбопытствовал молодой спартанец. Скиф снова улыбнулся.
— Если ты — Лисимах, я готов передать. — Македонец одёрнул спартанца, готового выкрикнуть кучу ругательств.
— Заткнись, с послами так не говорят. А вы, достаньте повязки и мешки, — приказал он дозорным и снова повернулся к скифам: — Нам приказано сопроводить послов. Вам завяжут глаза, наденут на головы мешки и проводят к Лисимаху.
— Мы не возражаем, — Послы понятливо закивали, соглашаясь. — Приказы нужно выполнять, мы все — солдаты.
— Вот и хорошо, раз понимаешь — обрадовался македонец и, отъехав в сторону, поманил двоих греков. — Ты, афинянин — зашептал он — быстрее отправляйся в лагерь. Скажи, чтоб не производили лишних звуков и не болтали лишнего, это приказ Лисимаха, а ты — спатанец, возьми троих воинов и проводишь послов. Будь повнимательнее к этому старику. Он хитёр как лиса. Смотри, не дай им возможности снять повязки и мешки… Зевнёшь, — домой тебе не вернуться. Понял?.. Когда в лагере услышишь громкие разговоры наших воинов, остановись и пригрози отправить под стражу. Это задумка Лисимаха, чтобы сбить с толку послов. Мы ведь не знаем, с чем они пришли.
— Мой командир — Спартанец вмиг посерьёзнел и торопливо закивал.
Утро обещало ясный и жаркий день. В шатре наместника геллеспонта становилось душновато. Лисимах уже полчаса не спал. Да и спать совсем не хотелось. "Пора подниматься", решил он и потянулся. Расправившиеся мышцы приятно задрожали. Он не торопясь, обмылся холодной водой из услужливо поставленной с вечера чаши и переоделся.
Солнце ослепило на мгновенье. Наместник снова потянулся до хруста в суставах. Дежурные воины охраны вытянулись в струнку, ожидая распоряжений. Он не стал говорить, а направился к ближайшему костру. Воины немедленно поднялись. — Слава великому Лисимаху. — отрапортовал их командир. Воины вслед заорали. — Слава. — Лисимах махнул рукой в их сторону, скрыв удовольствие от услышанной тирады. Утро начиналось с приятного. И, хотя он не любил, когда его восхваляли, всё ж, это было приятно… — Не преувеличивайте мои заслуги — оборвал, но не грубо, солдат. — Не такой уж я великий, как говорят. — Лисимах подошёл к котлу, довольный своим ответом и ловко выхватил кусок мяса. Услужливые руки тотчас подали лепёшку. Он не отказался. Наскоро перекусив, он запил вином и направился к осмотру лагеря. Помощник главного повара застыл в ожидании. — Когда подавать блюда, мой господин. — Лисимах не оборачиваясь, ответил. — Осмотрю лагерь, потом.
Кампания, предпринятая им, близилась к завершению. На это было потрачено немало сил. Не все и не сразу дали одобрение на такой шаг, особенно в Афинах, но приведённые доводы сломили упрямство знати. Лисимах предложил Греции взять под контроль всю торговлю хлебом, шедшим через Ольвию и Пантикапей, а это очень большие деньги. Предложение заинтересовало многих, но начинать большую войну со скифами, греки не хотели. Ещё свежи были в памяти результаты прошлого вторжения, да и ранних попыток. Если бы только вопрос был в овладении Ольвией. Требовались немалые ресурсы и силы, чего на данное время у греков не было. Селевк и Птоломей отказались от участия — они строили свои империи и тоже испытывали трудности. К тому же они оба не могли поделить между собой земли палестины… Тогда Лисимах подключил к этому делу свои ресурсы и связи… Не прошло и года, как он получил согласие двух влиятельных скифских царей. Не отказали и племена фатеев. Им он обещал свободу от скифов и Перисада. К сарматам отправились послы. Круг сужался. Союзников становилось больше и вот, наконец, он сломил упрямство богатых афинян и Византа. Одни боги знают, сколько на подкупы и подарки ушло золота и серебра. В этом Лисимах не скупился, зная о том, какие прибыли принесёт победа… В постель к сыну царя Боспора подложили "нужную" красавицу — Магиру, она выполняла порученное Лисимахом хорошо, даже очень! Во дворце Перисада наметился раскол на две группировки. Каждый из подарков уменьшал количество сторонников Атоная и увеличивал шансы. Именно Атонай и был камнем преткновения — царь всей Скифии и внук Атея.
На первом этапе необходимо овладеть Ольвией. Она станет ключом и будущим форпостом на пути в боспорское царство. Построить мощный флот, потом отобрать контроль над торговлей зерном у скифов и, понтом евксинским.
А это очень большие деньги.
Александру было не до скифов. Его манило золото ойкумены её край — власть над миром, а не война со скифами и Дарием одновременно.
Ойкумена завоёвана, остался — евксинский понт. Победа решит все вопросы владычества… Наместник двух морей станет императором. Поэтому и ставки очень высоки. Лисимах отправил послов к Атонаю, наверняка зная — тот не уступит. Но, но возможно пойдёт на кой-какие, пусть малые, но уступки. Главное: затянуть переговоры, дождаться второго эшелона войск и взять штурмом Ольвию. Для штурма стен приготовлено всё необходимое. Скрыть поход не удалось, потому и отправлены к Атонаю послы. Ответ царя всех скифов не обрадовал Лисимаха, но вселил надежду. По словам послов, царь был несколько растерян. То, что Атонай не дал быстрого ответа, было и в какой-то степени неплохо. Лисимах знал, что засуха в Скифии и Сарматии обострила отношение двух народов и ослабила позиции Атоная. Не все скифские цари теперь беспрекословно выполняли приказы царя всех скифов. Это было самым хорошим признаком начала кампании.
Тысячи заостренных кольев были сложены на телегах в аккуратные кучи, по сто в каждой, и туго перевязаны. Стуки топоров не прекращались. Подготовка к сражению и последующему взятию Ольвии подходила к завершению. Машины для метания стрел-копий, катапульты и штурмовые башни были отлажены и опробованы. Оставалось дождаться послов Атоная… Мысленно Лисимах уже принял решение и отступать от него не собирался. *Чем раньше, тем лучше. Атонай вряд ли успеет собрать необходимые силы.* Лисимах улыбнулся своим мыслям.
Почему-то вспомнился дом и жена — красавица; две дочерей и сын. Именно из-за сына, в первую и главную очередь, Лисимах затеял эту компанию с варварами, прекрасно понимая опасность подобного мероприятия. Задействовано было всё и вся. Даже в случае неудачи, в чём он сомневался, скифы всё равно не отправятся воевать греков. Победа сулила сыну великое будущее — стать владыкой обоих морей и императором, но как не утешал он себя, сомнения преследовали. Во первых. — оракул не дал ответа на поставленный вопрос. Жрицы сказали, что победа зависит от намерений наместника. Это был более, чем странный ответ, но поставить вопрос о своём будущем императорстве он не решился. Информация могла попасть к нежелательным особам и тогда, кампания была бы провалена. Он не получил бы такой поддержки… Второе — споткнулся один из коней колесницы при выезде из Афин, а Лисимах верил в приметы… во всём остальном удача улыбалась полководцу. Проводы были пышными и торжественными, целый полк македонцев — лучшей гвардии отправился с ним. По пути не было больших задержек. Всего единственный случай, когда два фракийских владыки отказали в продовольствии и попытались оказать сопротивление. Подобные действия со стороны фракийских вождей удивили. Лисимах отдал приказ, и сброд зазнаек был уничтожен. Лишь малая их часть укрылась в лесистых горах. Скот фракийцев был отправлен к обозу армии, а в плен попались: дочь фракийского вождя — пятнадцатилетняя тёмноглазая красавица и ещё четверо девочек. Лисимах снова усмехнулся своим мыслям. "Трофей" действительно стоил того. Тёмноглазая варварка нравилась ему, особенно её злые в своей неповторимой девственности глазки. Рабынь посадили в клетку повозки и, таким образом, тёмноглазая следовала за ним. Продавать её не хотелось — уж очень хороша девчушка. Участь остальных решиться на рынке невольников.
Наместник подошёл к повозке и позвал. — Вара, я пришёл. — Девушка, до селе безучастно смотревшая в сторону Тиры, тотчас обернулась. Обернулись и остальные рабыни. Лицо её исказилось злобой и вспыхнули ненавистью глаза. Лисимах едва успел уклонится от плевка и усмехнулся. — Ты злишься на меня за то, что я убил твоего отца. Он сам виновен. Не нужно было поднимать луки и мечи.
Девушка злобно сверкнула глазами, а он продолжил. — Это война, а на ней убивают. И ничего тут не поделать. Радуйся тому, что попала в мои руки. Если бы не моё вмешательство, где была бы твоя девичья честь, дочь вождя. Ничего, скоро привыкнешь варварка. Будешь служить в моём доме. Если будешь себя хорошо вести, твои соплеменницы останутся с тобой. — Девушка снова плюнула и, снова Лисимах успел отвернуться. Он схватил её за руку и притянул к клетке. Девушка пыталась сопротивляться, но ничего не вышло. Лисимах едва касаясь, погладил лицо фракийки. — Тебе не долго разделять одиночество. После победы над скифами, придёшь в мой шатёр и порадуешь меня. Не захочешь, твоими сестрами займутся мои солдаты. — Он отпустил девушку и обратился к охраннику. — Моих рабынь кормили сегодня? — солдат вытянулся. — Я не могу знать, мой командующий, я недавно сменился. Что прикажешь? — и замер. Лисимах ответил. — Отведи рабынь к реке, пусть помоются. И найди получше, одежду, вон той. — Он указал в сторону темноглазой. Не оборачиваясь, он почувствовал несколько потеплевший взгляд рабыни.
— И вот что: пусть приберутся в клетке у себя, а потом накорми. Кто тронет их — останется без головы, — договорить ему не дал всадник. Он остановил коня, поклонился и, торопясь, доложил: — Прибыли послы Атоная, скоро они будут в твоём лагере. Каковы будут приказы.
— Наконец-то — Лизимах потёр щеку и, задумавшись ответил: — Моих полководцев пригласить ко мне в шатёр, немедленно. Остальные действия, по моему плану…
Греки с любопытством провожали послов. Два конных скифа следовали за проводниками. К уздам их лошадей привязали верёвки и вели по послов лагерю. На груди старшего посланника Атоная красовались округлая золотая бляшка, представляющая свернувшуюся в кольцо змею. У другого — лось с семью ветвистыми рогами. Лиц скифов, как не было интересно солдатам, увидеть не удалось. На головы послов надеты мешки плотной тёмной ткани. Там, где лицо — кусок воловьей шкуры. Этой своеобразной процессии освободили проход. Греки показывали пальцами и смеялись с незадачливых гостей. Стуки топоров и редкая ругань не прекращалась. Когда послы приблизились к катапульте, один из солдат произнёс тихо, но так, что это услышал один из послов, с бляшкой "лося". Грек сказал соседу. — Ну и уроды. Правильно о них говорят — варвары и дикари — сосед согласился и ответил так же тихо. — Да, Петр — варвары. Жаль что у нас всего 26 тысяч. Переговоры затеяли с этими скотами. Наш Лиси… — договорить ему не дал, стоящий рядом офицер. Он злобно выругался и переменил тему. — Пошевелись, нужно ещё опробовать механизм. — Послы проследовали мимо. Офицер кивнул солдату. У раба — фракийца, стоящего на коленях со связанными руками, вырвали из рта кляп. Фракиец шумно выдохнул и застонал. Солдат ударил его палкой. Вскрикнуть больше ему не дали, офицер, стоящий позади, взмахнул мечом и вонзил. Тело приподняли и швырнули наземь. Офицер Лисимаха посмотрел вслед послам. — Наёмник заболтался и получил своё… Так будет всем, кто сболтнёт лишнее, понятно — сказал он негромко, но достаточно, чтобы услышали послы. Солдаты ухмыльнулись, но промолчали. Последний из скифов, с "лосём", вздрогнул и, это не укрылось от офицера. Он облегчённо выдохнул, сдерживая себя, и вытер испарину. — Всё по плану. Уберите тело. — Двое рабов, испуганных и одновременно счастливых тем, что сами остались живы, взяли за ноги и поволокли тело несчастного к реке. Солдат вопросительно посмотрел на офицера. Когда послы отъехали, командир удовлетворённый исполненным долгом, ответил солдату. — Второй посол услышал, а говорили мы ведь очень тихо.
— Мой командир, и я заметил это. Этот раб всё равно бы сдох. Какой от него прок. И много таких несчастных будет по пути следования. — Офицер пожал плечами. — Это не моё и не твоё дело. Не суйся, куда не следует. Я давно на войне и знаю — хитрость нужна до сражения. Во время битвы она не имеет значения. Лисимах — умный полководец и вряд ли будет делать лишнее. Иногда к его советам прислушивался сам Александр. — Продолжать офицер не стал. Он поправил доспехи на груди и скомандовал. — Сотников ко мне. Объявить построение моего батальона. Наша очередь дежурить в передовом дозорном отряде.
— Можно спросить, мой командир? — Офицер обернулся к говорящему.
— А тебе, что надо? — рявкнул он. Солдат слегка поёжился, но спросил: — А почему услышал только один посол, а тот — другой не шевельнулся?
— Хороший вопрос солдат. Ты разве не заметил, что главный посол стар, а у стариков слух не такой уж острый. Неужели и это нужно объяснять.
— Да, я знаю об этом мой командир, но мой старый дед почему-то слышит лучше меня, но очень редко признаётся в этом. — Офицер с интересом поглядел в сторону воина. — Молодец парень! Коня! Коня мне и побыстрее! — Он разволновался. В голове звенели последние слова воина. Офицер мигом вскочил в седло и быстро поскакал на опережение к главному шатру…
Четыре полководца наместника недоумевали. Аристарх, старший по званию и возрасту в греческой армии сжал губы и процедил. — Возможно, что офицер прав. Что ты предлагаешь Лисимах? Я ценю твой ум и воинское искусство, но из слов офицера следует, что мы переусердствовали.
— Именно это. В случае отрицательного ответа Атоная, на обратном пути следования послов нужно дезориентировать их. Чем больше информации получат они, тем лучше для нас. — Пожилой македонец утвердительно кивнул. — Я согласен. Нам пора выслушать послов Лисимах. Где они?
— Их возят по лагерю, чтобы запутать их мысли. Скоро они будут здесь. — В подтверждение слов, в просторный шатёр вошёл офицер охраны. Лисимах сделал приглашающее движение кистью руки, сел в удобное кресло и принял важный и строгий вид.
Послам сняли наголовники. Варвары — бородачи несколько прищурились и осмотрелись в просторном шатре. Старший из них, старик лет пятидесяти пяти, сделал шаг и застыл в поклоне. Молодой, с "оленем" повторил движение старика. Лисимах выждал необходимую в таких случаях паузу и ледяным тоном спросил. — Как здоровье царя всех скифов — Атоная? — последнее далось с трудом. Стоящий рядом, спартанец поморщился. Ему захотелось разом закончить эту комедию, однако он сдержался. Старший посол поднял голову и ответил. — Великий Лисимах. — при этих словах наместник насупился. Похвала была некстати. Ничем великим он пока не прославился. Посол продолжил. — Царь всех скифов хорошем здоровья и желает тебе великий Лисимах того же. — наместник уже догадался, об сути ответа, но виду не подал. Спартанец понимающе поглядел в его сторону и прервал посла. — Говори раб. Каков ответ? — Посол снова поклонился и передал Лисимаху изящный в незамысловатых рисунках животных мешочек из тончайшей кожи, расшитый серебряными и золотыми нитями. Лисимах несколько растерялся, но виду не подал. Солдат охраны принял мешочек и передал в руки наместнику. — Развяжи и подай, что там — приказал он воину. Солдат с некоторой опаской развязал узел и заглянул внутрь. На его лице заиграла малозаметная улыбка. Непроницаемые полководцы Лисимаха напряглись. Солдат достал из мешочка чашу и подал Лисимаху. Тот пока ничего не понимал, как и его генералы. Обыкновенная чаша, изящной работы, с серебряной подставкой в виде четырёх змей. По верхнему ободу, также отделана серебром. Он внимательно осмотрел её и побледнел от догадки. Спартанец схватился за меч, но Лисимах остановил военачальника. С некоторой брезгливостью он поставил чашу на стол и грозно посмотрел на послов. Те не выдержали взгляда и опустились на колени.
— Это — ответ Атоная?! Что это значит? — разъярился Лисимах.
— Это ответ — подтвердил напуганный старший посол и произнёс дрожащим голосом. — Мы ведь послы, не гневайся на нас, наместник.
— Хорошо, я не трону вас. Моих послов Атонай не тронул, а всячески оказал мне уважение. Дар я принимаю, а теперь — ответ на словах. Но сначала я, — наместник геллеспонта, хочу знать — что это за чаша. Ведь она не нова.
— Ты прав. — Посол закивал в ответ, не поднимая головы.
— Так что же это!? Говори? — не выдержал Лисимах…
Старик, не поднимая головы, ответил. — Мой царь — Атонай сказал, что эта чаша была раньше, — Лисимах затаил дыхание, как его полководцы и охрана и внезапно вспылил.
— Из чьей головы изготовлена чаша, говори старик или клянусь Зевсом!!..
Старик рухнул на колени, одновременно со вторым послом не поднимая головы, проронил.
— Мы — послы. Что приказано то и принесли… Это, это было раньше головой великого Зопириона.
Лисимаху показалось — его сейчас хватит удар. Он едва остановил меч, занесённый над головой посла.
— Убей их обоих! — закричал спартанский полководец. Вслед и не сдержались другие. — Убить их! - но Лисимах был непреклонен, хотя лицо налилось кровью и перекосилось от злобы, ведь Зопириона он знал очень хорошо… Послы замерли, в ожидании неизбежности скорой смерти. Лисимах наконец овладел собой и приказал: