Посол двух царей.
Пантикапей:
Начало сентября 310 г до р. Х.
От автора:
много спекуляций по поводу принадлежности Крыма — очень много. Недобросовестные историки играют в лохотрон за обыкновенное "бабло", Не виню их по той причине: — дети… и не складывающаяся жизнь, и, вечные проблемы.
А напомнить хотелось вот что: — не в обиду притязаниям крымских татар…
Полуостров Крым был за полторы тысячелетия до Христа освоен киммерийцами — "людьми моря", как величали их в Ветхом Завете и И.Флавий. Преемники — скифы, смешавшие кровь с киммерийцами — нашими прародителями. Вернули эти земли — великая императрица — Екатерина и Князь Таврический — Потёмкин, никогда не вмешивающийся в решения Суворова и Ушакова. Именно тогда, как ни странно — царской постели на которой, оболганная Екатерина и князь Потёмкин решили вопрос будущего Крыма и России — СССР.
Потёмкин отправился в Крым на переговоры, а тем временем его эмиссары агитировали крымских греков — кормильцев татар переселиться в приазовье и БЕСПЛАТНО получить земли. Так, без кровопролития были возвращены земли предков, а потом желающих отхватить лакомый кусок — Крым, — турок поставили на место прославленные полководцы: Суворов на суше и Ушаков, у которого за честь ходить под парусами говорил адмирал Нельсон — на море.
Цари боспорского царства платили дань за торговлю со средиземноморьем. Прославленные египетские фараоны платили дань, откупаясь от наших предков, И, не потому что скифы-сколоты были агрессивны и грубы — нет! Они просто создавали Наще будущее — настоящее, а северные братья — словены-славяне поднимались…
Скифские курганы — от таманского полуострова, Крыма, северного Причерноморья, Приазовья — родины царских скифов- воинов, Хортицы, Воронежа, постираются за горы Алтая! Для того чтобы выковать первыми в истории ойкумены железные мечи — требовались не шептания бабок, а технологии производства железа, а — стоунхенджи:- под Воронежом и Приднестровье — фантастика? Это только известное на сегодня. А сегодня — снова идут раскопки в Херсонской области, а пирамиды-курганы Великой степи — молчат.
Потому взялся за эту тему — сложную и тяжкую; не потому, а, потому что — с самого детства нам твердят о величии Греции, Рима, Египта и прочих народов, но стоит взглянуть на самые страшные кроворубки нашей, — нашей цивилизации, — окажется — всё это происходило у нас. От Калки и до Курской дуги, где гений Второй Мировой — Рокоссовский и разработчик операции, маршал Василевский — решили будущее Великой Евразийской Степи.
А теперь, непосредственно — Пантикапей!
Когда диск слепящего только начал показывался в ойкумене и первые лучи коснулись стен города, в ворота Бен-аты осторожно и робко кто-то постучал. Дворовый, убирающий упавшую листву, прекратил работу, недоумённо пожал плечами и, прислушался. "Наверное, показалось" подумал он, принимаясь снова за уборку, но стук в ворота снова повторился. Он почесал затылок и, раздумывая, "стоит открывать или же — нет", направился к воротам, жестом поманив раба. — Кто там? — грозно спросил он, как учил хозяин. — Кому это не спиться в эдакую рань? — В ворота снова постучали, а потом раздался испуганный и умоляющий женский голос: — Мне… мне нужно, господин….
— Да говори ты внятнее и не мямли — сердито засопел слуга. За воротами послышался сдавленный кашель и отчаянная просьба: — Молю Афродитой — откройте. Мне нужно сейчас же увидеть Волка, слугу врача Архона. Это очень важно. Откройте.
Второй раб, заглядывающий в щель ограды, подтвердил: — Открывай Арис. Женщина. Она — одна и чем-то напугана. — Слуга погрузился в раздумья, не зная, что предпринять, но думал он недолго: — во дворе появился сонный хозяин. Бен-ата сладко потянулся и поёжился, а потом обратил внимание на двух рабов у ворот. — Эй, бездельники, почему бросили работу? — заворчал недовольно он. — А ты что делаешь наверху? — прикрикнул на раба, протирая глаза и прогоняя остатки сна. Рабы поклонились, а старший объяснил ситуацию. Торговец удивился и не долго думая, приказал: — Открывай Арис. Интересно, гм, гм интересно. Кто бы это мог быть и кого принесла нелёгкая?
Одна из створ ворот приоткрылась. У Бен-аты от удивления поползли вверх брови, и открылся рот… В сером длинном плаще, явно принадлежащем не бедному горожанину, стояла молодая женщина. Она испугано озиралась, не скрывая дрожь и, умоляюще глядела на торговца. Лицо было скрыто вуалью. Бен-ата прищурился, окидывая приятную глазам фигурку гостьи: — Закройте ворота, — распорядился он, ещё не зная как себя вести дальше. — А ты — незнакомка проходи — не задерживайся — обрёл он уверенность — и, не бойся. Кто тебя обидел?
— Господин! — запричитала, кланяясь, девушка. — Умоляю тебя господин, позови Волка, слугу. Архона. Это очень срочно, господин. — Она, робея, вошла во двор и испуганно оглянулась в сторону закрытых ворот, а потом… облегчённо вздохнула и откинула вуаль. Бен-ата чуть не задохнулся, увидев встревоженное и знакомое лицо молодой девушки… Он очень хорошо знал, кто она. Знал он и другое: — она тайком встречается с Волком. Он грозно посмотрел на своих рабов и прикрикнул: — Вы, — оба ничего и никого не видели, ясно?.. Ты, Арис сходи и приведи Волка, а ты, — кивнул он девушке, — ступай за мной и рассказывай, что случилось. Тебя здесь не тронут. — успокоил её и наконец, пришел в себя. Девушка несколько успокоилась, но легкая волна дрожи, не ускользнула от проницательного торговца. Что-то было не так как всегда, и внезапно он понял: — приход служанки Перисада означает, что во дворце произошло нечто весьма серьёзное и выходящее из ряда вон событие, иначе бы служанка царя Перисада не явилась в такую рань. Расспрашивать не стал, но недоброе предчувствие охватило Бен-ату. Он взял под руку не перестающую дрожать девушку и повёл за собой.
— Господин, господин! — В помещение Архона вбежал до крайности возбуждённый Волк. Вслед, хмурый фиванец, а за ним и остальные двое слуг. Один из слуг сухощавый грек, молчаливо выглянул наружу, прислушиваясь к крикам во дворе Бен-Аты, насторожился.
Архон неторопливо и бережно свернул кожаный свиток и вложил в шкатулку. Шкатулку он отнёс в окованный дубовый сундук и только после этих операций устремил своё внимание на фракийца. Глаза выдали усталость целителя. Всю ночь он чертил и наносил на пергамент символы и рисунки. Когда начала заниматься заря и за храмом Аполлона показался диск слепящего, он удовлетворённо крякнул и забормотал непонятные слова: — Ну вот, — мой труд почти завершён. Пора домой. Как мне хочется увидеть дочь, её детей и потом спокойно уйти в мир духов и богов. — Крон четырежды перепроверил итоги своего труда и с удовольствием выпил холодное молоко. Затем разжёг семь светильников и помолился всем семерым верховным богам, начав с Табити и, поблагодарил их. Тихая радость осветила лицо верховного жреца. "Его путь окончен. Настало время объявить царю всех скифов и главным вещунам о выполненном обещании много лет назад и снять с себя бремя верховной власти.
Крон с удовольствием потянулся, разминая застывшие члены, молчаливо кивнул фракийцу и обратился в слух: — Говори Волк, я слушаю тебя, но перед этим я хочу сказать тебе вот что: Ты с честью выполнил свою службу. Сегодня я отпущу тебя домой и скажу, где найти сестру, да, да не удивляйся — сестру. Она жива. Ты получишь деньги, оружие, коня и всё необходимое для возвращения домой. Если захочешь — вернёшься водным путём в Ольвию, а там, — рядом и твоя родина — Фракия. — Волк застыл, переваривая сказанное господином… За эти несколько лун фракиец изменился. Он стал более сдержанным в выражении своих чувств и более уверенным в себе. Уроки фиванца не прошли даром. Пять дней назад ему удалось победить в состязании на мечах и копьях своего учителя… Пожилой фиванец вытер тогда пот со своего лба и дружески похлопал парня по плечу: — Я рад за тебя парень. — Волк благодарно согнулся в поклоне учителю и горячо поблагодарил его. — Я не забуду тебя мой учитель. Это раньше считал, что умею сражаться, а сейчас только понял одно — я только в начале пути к совершенству…
— Господин врач, я должен сообщить очень важную весть — выпалил скороговоркой взволнованный Волк.
— Говори, — ответил Крон, — но никогда, никогда более не называй меня господином. Итак, что произошло Волче? — Фракиец приблизился и тихо начал говорить: — Архоне, я не смогу уйти от тебя до тех пор, пока не буду уверен в твоей безопасности. — В ответ на эти слова три слуги Крона захохотали.
— Я, сейчас, Архоне, всё скажу — разволновался Волк. — Ты ведь знаешь, что я встречаюсь с одной из служанок царя Перисада. Он обещал ей свободу после свей кончины. — после этих слов слуги Крона перестали смеяться, а врач напрягся… Волк внезапно отошёл к выходу комнаты господина и позвал Кину, служанку Перисада, торопливо заговорив: — Пусть она расскажет всё, мой господин. — Крон привстал и подошёл к дрожащей девушке: — Не бойся красавица. Рассказывай, что случилось. — Служанка царя всхлипнула и зашлась плачем. — Господин врач, сегодня ночью умер мой царь и мой господин.
— Что!? — вскричал поражённый Крон и схватился обеими руками за голову. — Как он мог умереть!? Мы только беседовали вдвоём, вчера, вчера — вечером. Перисад при мне принял лекарство. — Служанка снова всхлипнула: — Я была при этом великий врач Архон. Когда ты, господин, ушёл из дворца, мой царь вызвал меня и приказал почитать ему Эсхила… — Девушка снова всхлипнула. — Когда я читала, он выпил то снадобье, что принёс ты. Царь радовался и шутил со мной и, вдруг преобразился и его лицо скривилось в гримасу боли… Мой царь и господин схватился за горло, а потом за сердце… На его губах появилась пена. Он захрипел. Я напугалась и закричала. На мой крик вбежали стражи, а потом: первая служанка с помощницей, а вслед им сын царя — Сатир. Наш царь хотел что-то сказать, но не смог. Агония длилась недолго. Потом прибежал Сантор с женой и охрана дворца. Магира начала стенать и заламывать руки, крича: — Этот Архон. — кричала она, — Архон. Это его рук дело. Вон до чего довело его лечение — и показала на снадобье. — Сатир стал возражать, а я упала без чувств…
С каждым словом служанки Перисада, Крон бледнел больше и больше. — И что дальше, дочка? Что было дальше, потом? Говори быстрее! — девушка всхлипнула и продолжила: — Я пришла в себя в комнате слуг. Рядом со мной была первая служанка. Она успокаивала меня. Чтобы мне стало легче, она предложила мне выпить воды пополам с вином. Я поблагодарила её и в этот момент её позвали. Потом я снова потеряла сознание. Я уже хотела открыть глаза, когда услышала шёпот. Говорил высокий слуга Магиры, тот, что со шрамом на шее. Он сказал первой служанке, что со мной нужно покончить, а именно — заставить выпить твоё снадобье. Когда я перестала притворяться и пришла в себя, рядом находился начальник охраны дворца — Горкос. Он приказал стражам охранять вход в мои покои и ушёл, потому что я единственная, кто присутствовала при смерти, — девушка снова всхлипнула. — Потом ушла и первая служанка.
— Ты пробовала моё снадобье, дочка? — встревожился Крон. — Нет, господин. В этот раз нет… Я вылезла через окно и бегом направилась сюда. Они хотят меня обвинить в смерти моего господина. Там, во дворце сейчас такое творится. Дворец окружён усиленной охраной и воинами, поднятыми по тревоге. Ищут отравителя. Кругом крики и ссоры. Я это слышала, стоя, у аллеи тополей. Кричали и обвиняли друг друга в смерти отца Сатир и Сантор. Они едва не подрались. Сатир схватился за меч, но взял себя в руки. Он не верит в то, что ты, господин являешься отравителем. Говорили обо мне. Перед самим рассветом все договорились не поднимать шума, а собрать горожан у храма Аполлона. А как кричал Сантор:, - Я расскажу про всё всёй знати Пантикапее! — Он кричал, что будет зачитано завещание Перисада. До утра, власть во дворце, во избежание стычек и споров принадлежит начальнику охраны дворца — девушка встала на колени перед Кроном. — Что мне делать господин? Я знаю — меня, если не отравят, — ждут публичные пытки. Я не вынесу этого, но я ни в чём не виновна, поверьте мне, господин — при этих словах у Волка захрустели суставы пальцев. Он схватился за рукоять меча, но фиванец остановил порыв фракийца. Крон задумался и беспокойно заходил по комнате. Наконец он остановился, видимо приняв нечто важное для себя. Слуги врача застыли и обратились в слух. Крон уверенно и спокойно заговорил: — Как я мог не просчитать такого развития событий. Дурья, воловья голова. Да, — безмозглый вол. Меня провела Магира и — когда. — Архон умолк и обратился к рабыне. — Сделаем вот что. Ты дочка не бойся — под пытки я тебя не отдам. А вы, — он посмотрел на слуг, — надевайте доспехи и боевые пояса. Поверх — длинные плащи. Ты Волк подготовь коней и можешь быть свободен. И — побыстрее. С минуту на минуту стража дворца будет здесь. Спокойные и негромкие слова старика развеяли неопределённость и вселили уверенность. Служанка царя несколько успокоилась. — А мне что делать господин?
— Ты помоги мне. Я скажу что делать, а вы мои друзья — поторопитесь. Время очень ограниченно.
Растерянный Бен-ата дослушивал слова Архона. Ему всё ещё не верилось в то, что поведал ему врач. Не хотелось верить, что Перисада больше нет. А это означает, что наступают смутные и нехорошие времена. Вернее — безвременье.
Просьба врача была необычна и странна. Архон оставлял всё своё имущество и лекарства с надписями по-гречески, не преминув предложить и деньги. Бен-ата отказался от столь щедрого подношения, взирая с благоговением на дорогие книги и свитки, на — изящной резьбы по кости, фигурки необычайных животных, на отрезы дорогих персидских тканей. Постоялец говорил кратко и сухо — не так как всегда. Он настоял на своей просьбе и напоследок вручил ему инкрустированную драгоценными камнями шкатулку великолепной работы, предварительно обернув её дорогой тканью и тонкой кожей. Когда еврей услышал, кому предназначается шкатулка и что составляет содержимое, застыл как статуя Афродиты у дворца Перисада.. — К-кому, к-кому отдать шкатулку? — запинаясь и со страхом переспросил он, холодея. Архон спокойно повторил имя. — Пожалуйста, Исаак, передай. Это очень важно. Очень. Я прошу тебя.
— Ты хочешь сказать, что скифы… — торговец зажал свой рот, дабы его случайным образом не услышали домашние и рабы. Архон утвердительно махнул головой. Бен-Ата торжественно ответил: — Я исполню твою просьбу учёный. Я тебе дам лошадей. Уходи. Уходи Архон. Я исполню твою просьбу. Ты лечил моих детей и слуг и ничего не просил взамен. Я в долгу у тебя, но тебе нельзя больше оставаться в городе. Я не верю в твою причастность к смерти царя. Не верю. И многие в Пантикапее не поверят, но Магира уже сплела и расставила сети. Уходи, а девушку я оставлю у себя до безопасных времён. Она образована и хорошо воспитана. В гриме её не узнают.
— Вот и хорошо Исаак. В этой шкатулке самое ценное, что есть у меня из вещей — труд всей моей жизни. И ещё, — на торговца взглянули добрые и спокойные глаза врача. — Возможно, мне не скрыться, да уже и не успеть, но напоследок я должен выполнить свою последнюю миссию. Это не всё… Когда будешь передавать шкатулку, скажи моё настоящее имя. Моё имя — Крон. Я был главным вещуном Зиммелиха. То, что мне приходилось бывать не только в Греции, Персии, Египте, Сарматии, Иньской стороне и северных горах — правда. Прощай Бен-ата. На площади у храма Аполлона, держись от меня подальше. — У Бен-аты округлились глаза. И не только от слов… Плащ врача распахнулся от порыва ветра. Под ним оказался боевой пояс со скифским мечом и луком в горите. Крон улыбнулся торговцу и запахнул плащ. Исаак покачал головой…
Слова Крона оказались вещими. Не успели врач и его слуги оседлать коней, как зазвучали многоголосые звуки труб. Это был сигнал из дворца царя Боспора для сбора всех горожан у священной горы (Митридат), где расположен храм Аполлона — чудо архитектуры и гордость пантикапейцев. Ещё не смолкли звуки труб, как раздались настойчивые удары в ворота торговца, сопровождаемые грубым окриком — "Бен-ата открывай"! — Торговец изменился в лице, но Крон утвердительно кивнул. — Открывай Исаак, здесь они не тронут. Это разведка.
Первым въехал возбуждённый сотник дворцовой стражи. Он мгновенно окинул двор торговца и не найдя ничего подозрительного, пристально, в упор, начал сверлить взглядом хозяина дома и двух слуг. Его сопровождал "бугай" — слуга Магиры и десяток вооружённых воинов охраны. Не спешиваясь, сотник заорал. — Где беглянка, отвечай торговец!? Мне сказали, что она скрылась в твоём доме. — Исаак недоумённо пожал плечами и неожиданно вспылил. — Как ты смеешь раб так со мной разговаривать!? Я один из уважаемых людей в Пантикапее и советник царя! — На его голос выскочили дворовые и трое вооружённых охранников. Сотник побелел от злости. Он, было, открыл рот и готов был выложить всё, но догадливый слуга Сантора вежливо опередил его. — Извини господин. На улице нам сообщили двое скифов-бродяг, что в Ваш дом вошла женщина в длинном плаще. Отдайте её нам и можете направляться к храму Аполлона… — Бен-ата соображал очень быстро. "Именно этот вопрос он и задал ранее своему рабу. Верный раб не мог соврать. Значит, стражи берут на испуг".
— Я ничего не понимаю, — искренно удивился торговец, — какая женщина? Вы, что поверили тем двум пьяницам, что каждое утро клянчат у меня на вино. Вчера они от меня ничего не дождались. Не мешало бы всыпать им плетей. — Бен-ата искренно расхохотался и вытер выступившие слёзы, тем самым, разрядив обстановку. Сотник несколько успокоился и улыбнулся, а с ним и слуга Сантора. — За плетьми у меня дело не станет — ответил он, теребя бороду. — А я уж и вправду подумал, что такой уважаемый человек принял преступницу. — Сотник обернулся к одному из своих воинов и незаметно подмигнул. — А ну-ка сколе, проверь тех пьяниц, да всыпь им от души, — а потом натянуто рассмеялся.
Из-за угла дома показался встревоженный фиванец. Завидев своего приятеля и собутыльника — слугу Сантора, весело закричал. — Привет друг, как вчера добрался? Мне вот всыпал мой господин за вино… вся спина горит. — Великан натянуто осклабился, а Бен-ата снова взорвался смехом, но внезапно умолк. Лицо его стало серьёзным. Он вопросительно поглядел на сотника. Ему захотелось спросить причину столь срочного сбора горожан. Страж догадался, но его снова опередил слуга Сантора: — Царь собирает всех по важной причине — торжественно сказал великан, — чтобы… — он шутливо приложил палец к губе, давая понять, что верен слову о неразглашении сбора и вдруг, неожиданно спросил. — а как здоровье нашего уважаемого врача?
— Мой господин только проснулся — отпарировал фиванец.
— Вот и хорошо, друг — сказал развеселившийся великан. Фиванец уловил вздох облегчения "друга", но сделал вид, что не "заметил", а сотник умиротворённо добавил: — Пусть твой господин собирается к храму Аполлона. Мы сопроводим хозяина дома и Архона на самые лучшие места. — Фиванец закивал в ответ и заторопился к Крону. Очень не хотелось видеть ядовитой улыбки довольного "друга" по вину… За оградой дома Бен-аты одновремённо раздались два крика пьяниц. — За что, что мы сделали? — Сотник и его сопровождающие без слов переглянулись и от души загоготали.
Вечер того же дня:
Крым. Долина "Байдары".
— Остановимся здесь. — Крон покачнулся в седле, но упасть не позволила рука Волка. Фракиец спешился и помог раненному. Крон отмахнулся от помощи. — Напои коней Волче, а я отдохну.
— Как твоя рана, господин? — поинтересовался он у старика.
— Пустяки — Крон опустился на толстую колоду у погасшего и покинутого недавно кострища. Он тихо застонал: — рана действительно была неопасной, но причиняла боль, да крови потерял он изрядно.
Стрела поразила, когда они галопом уносились от погони. Преследователи чудом их не настигли. Один из верных слуг, остался задержать врагов и реально помог беглецам. Крон был, конечно, против, но слуга ослушался и остановил лошадь. — Прощай мой господин. Я благодарен тебе за всё, но сейчас я в первый раз не выполню твоего приказа, прощайте и вы — все — спокойно сказал он, спешиваясь. Крон сцепил губы и сдавленно ответил: — Хорошо мой верный друг, прощай. — Он неловко обнял оставшегося товарища. Скупая слеза заблестела и скатилась по щеке. Крон не стал скрывать и этого. Слуга и товарищ прошёл с ним полтора десятка лет и сейчас все трое понимали: — другого выхода попросту не существует. Преследователи близко… Фиванца он отправил вперёд, ранее — просмотреть подходы к перевалу, ведущему во владения царя Агасара. Надежды конечно же — мало. Надежды на то, что их маленький отряд успеет проскользнуть к перевалу, а преследователи не перекроют тропу. Кроме этого пути оставался ещё один: за живописной долиной (сегодня эту долину называют — Байдара — одно из живописных мест Крыма.) и кристально-чистой воде озера есть ещё один путь, но разрушенная временем старая тропа сложна для подъёме и ему — старику будет чрезвычайно нелегко одолеть его. Конечно же, Волк и фиванец помогут, но время! Времени чрезвычайно мало и нужно спешить, спешить, ибо вести, которые они несут чрезвычайно важные и промедление, даже незначительная задержка — смерти подобны.
Сейчас они уже у озера. Как и предполагал Крон, пастбище было покинуто и совсем недавно. Пастухи откочевали в другое место — ниже долины. Остался запах скота и следы пребывания: покинутые шалаши, покрытые камышом, навесы у кострища пастухов и несколько разбитых амфор. "Конечно же, это было плохо", — размышлял Крон — "ведь предполагаемая просьба к пастухом, и то, что ему не откажут, сомнений не взывали, но". И вот сомнения подтвердились…
Волк набрал воды и принёс старому вещуну. Крон жадно отпил. Наслаждения вода не принесла. — Разрежь ткань. — попросил он. Волк кивнул и достал нож.
Стрела пробила одежду в области шеи и вышла. Ещё в седле, он обломал её и вынул. Наверное, это было ошибкой, но иначе поступить он не мог: стрела мешала двигаться и что самое главное — стрелять из лука, а стрелять он умел… Кровь тотчас обильно хлынула из раны. Пришлось сделать на ходу тугую повязку. Как бы там не было, но Крон смог вывести из преследования четверых всадников, чем немало удивил Волка… Стрелы верховного жреца, с поразительной точностью попадали в цель, словно и не было ранения и усталости.
Бешенная и сумасшедшая гонка продолжалась целый день. Весь день они торопили и не жалели лошадей. Устали основательно все — и лошади и люди… Скоро появится фиванец с известиями, а пока можно несколько минут отдохнуть и набраться сил. Преследователи отстали на час-полтора. Крон закрыл глаза и принялся восстанавливать в памяти все события прошедшего дня…
Утром его ошеломило известие из дворца Перисада. Где-то он допустил ошибку, но — где? Мысль о том не давала покоя всю дорогу. Правда, кое что всё же он успел, но как это мало! Он — верховный жрец допустил непоправимую ошибку, и этот досадный промах может очень дорого стоить. Очень…..Всё это время, с событий в Торжище, он оказался в хвосте происходящих событий и не успевал, но теперь-то, когда важнейшая и серьёзнейшая проблема решена и он, наконец, вышел вперёд событий и, начал формировать будущее… Произошло событие, выбившее из седла… Магира и Сантор нанесли, вернее — Магира, нанесла удар, и удар достиг цели. Отравление Перисада разделит боспорское царство на два лагеря. Вернее — уже Боспор разделён. Только позавчера в разговоре с ним Перисад наконец внял голосу разума и доводам своего врачевателя. Как не симпатизировал старый царь ловкой и опытной интриганке Магире и удивлялся странной заинтересованности Архона в делах его государства, понял: — Только Сатир сможет продолжить дело его жизни и сохранит добрые отношения со скифами…
"Что же я упустил"? — напряжённо размышлял, не находя ответа Крон.