— Какое обещание мой учитель? — Тертей и Оршес вздрогнули. За их спинами стоял Хорсил. Он так бесшумно подошёл, что оба старых воина не услышали и потому растерянно переглядывались.
— Я слышал ваш разговор — сказал Хорсил. — Я не могу тебе приказывать мой учитель, но если ты уйдёшь мне будет тяжело справляться с этой ношей. — Хорсил указал на булаву. — Эта ноша не по мне. Я не царь и не умею принимать решений, как это делал Зиммелих или Ассей, Дрон или Токсарид. Не уходи. Какие бы доводы ты не привёл Тертее, но нам предстоит тяжёлое время… придётся менять вековые привычки детей степи и я боюсь, что не смогу справиться с этим. Мне не будет хватать тебя и не только мне, а как же твоя семья, Тертее? Не уходи, я прошу.
— Ты не поймёшь меня парень. Оршес поможет тебе и не только он. Главный вещун тоже… А я? Моё место там. — Тертей показал в сторону юго-востока. Там, вся моя жизнь… Я родился в степи, в степи и умру. Умру как воин, исполнив обещание двадцати трём царям на пиру Атоная двадцать пять лет назад. Жена поймёт меня, а дети… - он тяжело вздохнул — поймут и они со временем, а тебе, Хорсиле, сын каменотёса, ну, чем я смогу помочь. Я — воин, а не советник. Ты вон сумел заключить договор, а я бы ввязался в драку и убил… впрочем, хватит болтовни. Я никогда так много не говорил. С собой я возьму пару запасных лошадей, а сейчас я к Накре.
— Пусть будет, так как ты хочешь Тертее. Я понимаю тебя, а сейчас прошу об одном… перед уходом посидим вместе у костра. Я буду ждать тебя. Бери все, что сочтёшь нужным.
— Приду — ответил Тертей и решительно повернулся. Скоро его фигура растаяла среди деревьев леса. Хорсил долго смотрел вслед. Слёз он не скрывал. — Оршесе — попросил он — пойдём к костру и пусть соберутся все сотники. Тертея проведём достойно, как великого воина и человека. Распорядись.
Оршес кивнул и Хорсил остался один. Он шёл к костру, а думы не давали покоя. Он вспоминал все подробности того дня, когда царь Зиммелих в присутствии Ассея и других царей вручил ему булаву и приказал вести остатки народа сколотов в северные земли…
Два дня назад… Ныне это место —
*Каменные Могилы,*
национальный заповедник Украины.
Священное место народа сколотов, или как называли этот народ греки — скифов заполонили бесчисленные и непрестанно прибывающие со всех земель, роды. Никто не разговаривал. На километры вокруг застыла гнетущая и тяжёлая тишина, изредка нарушаемая тихим ржанием лошадей и скрипом всё прибывающих и прибывающих возов и кибиток. По обе стороны узкой ленты речушки, которую мы сегодня называем *Коротыш,* застыли в ожидании решения своих царей подданные. Не светились радостью глаза сколотов, да и нечему радоваться. Многотысячный народ застыл в ожидании царя всех скифов. А он всё не появлялся из шатра, ни он, ни его жена. Люди тревожно перешёптывались… Из немногих и тихих разговоров можно понять одно слово — сарматы!
Неделю назад несметные полчища врагов форсировали Тану, разрушили до основания Торжище и истребили приграничные племена, не щадя никого, на своём пути.
У выхода скальных образований, срединного места, откуда в южную сторону уходит едва заметный на землях царя Ассея гранитный коридор-выступ — предтеча и начало главного кавказского хребта, а на северо-запад, проходящий в глубине евразийского континента стык — к Карпатам, Татрам и Альпам, собрался "Круг" совета скифских племён. Высокого росту, хмурый бородач с проседью и плотно сжатыми губами, царь всех скифов — Зиммелих, вышел наконец из шатра с Накрой. Он мрачно кивнул главному вещуну, старику лет шестидесяти и уверенной поступью вошёл в Круг. Цари и тысяченачальники поднялись и низко поклонились. Зиммелих склонил в ответ голову и направился к своему законному месту. Вещун воздел руки к небу, у священного камня — изваяния царя Атея и запел
Накра не отрывалась от мужа. По правую руку Зиммелиха сидел, подобрав под себя ноги, царь Меотиды. Ассей невидяще окидывал море людей. Иногда он поворачивал голову к брату и молчал. Говорить не о чём. Асей и не только он поняли, — царь всех скифов принял решение и оно неизменно. Старейшины родов и цари ещё не знали того, что было известно Ассею. По большому счёту решение далось нелегко. В первый раз за своё царствование Ассей не согласился с братом, но, поразмыслив, решил, что обязан подчиниться, дабы не вызывать ропота. Происходящие события в полной мере, понимали всего два человека: он и Зиммелих.
Вещун в окружении помощников заканчивал свою песнь. Зиммелих поднялся и поднял руку. Трое царей из малочисленных народов и старейшины родов поднялись со своих мест, не сводя глаз с царя. Главный вещун занял свое место в кругу.
— Слушайте меня сколоты — громко возвестил он. — Я иду на гору молиться, а тебе, мой брат Ассей приказываю построить мой народ в боевой порядок — всех, кто может держать оружие. — Он осёкся и продолжил: — Старикам после 60 лет, детям до 17 лет в боевой строй не вставать. Пересчитать всех, кто может держать оружие и доложить. Ваши пожелания я учту. Когда диск слепящего сдвинется на одно деление я вернусь и отдам приказ. Всё! — Цари и старейшины недоумённо переглянулись и окружили Асеея. Царь Меотиды хрипло отдал команды, не обращая внимания на вопросительные взгляды. — Выполняйте приказ сколоты — пояснил он. — Я сам не знаю, что решил наш царь, а ты — Тертее, подойди ко мне, остальным же исполнять приказ, — да поживее. — Токсарид покачал головой и тихо сказал то, что было на умах всех присутствующих: — Зиммелих пошёл прощаться с нашей землёй и землёй наших отцов. — Тертей побледнел, но не ответил. Когда все ушли, Ассей тихо спросил.
— Ты понял Тертее? — Старый воин покачал головой, а Ассей подтвердил сомнения командующего армией Зиммелиха: — Я догадываюсь, но тоже всего не могу знать… Мой брат изменил решение. Он никого не стал выслушивать, а сказал другое. Ты ведь ещё не знаешь то, что известно мне, Тертее… Агасар расположил к себе тавридских царей скифов, в Пантикапее снова заговор, северный царь с двумя царями принял условия длинноголовых и остался без головы, чтобы спасти свой народ от уничтожения. Его жена и дети только что прибыли с полутысячей самых верных воинов за защитой. Царь будинов — Дрон испытывает трудности из-за усобиц. Ещё двое царей откочевали вверх по Тане. Пятеро скифских царей послали своих послов с дарами сарматам. Вот так-то друг.
— Да сколько же их, о Папае? — Тертей присвистнул. — Неужели наш народ обречён? — Ассей кивнул воину. — Именно так Тертее. Их более 80 тысяч… Так нам сказал разведчик. Это ещё не всё. От длинноголовых к нам направлен посол.
— Это означает, что сарматы будут требовать жизнь Зиммелиха, — насупился Тертей. — твою Ассее, головы всех царей и ваших детей. — Царь Меотиды молча кивнул и отвернулся в сторону священной горы сколотов. На её вершине сидел на коленях царь всех скифов. Он скрестил руки на груди и невидяще смотрел в небо. Внезапно он резко поднялся и гордой уверенной походкой пошёл вниз. Ассей вздрогнул от слов Тертея: — Каково бы ни было решение моего царя, я подчинюсь и убью любого, кто воспротивится приказу последнего царя всех сколотов. — Царь Меотиды кивнул воину и тихо ответил: — Мои воины уже готовы к этому. Пойдём к нашему войску брат. Тертей вздрогнул от неожиданного слова и улыбнулся. — Никто из царей не говорил мне такое Ассее. Никто из царей не называл меня братом. — Он протянул руку царю меотитды и встретил крепкое пожатие Ассея, а потом они направились к выстроенным и застывшим полкам армии скифов.
— Мой народе! — в оглушающей и нетерпеливо — ожидающей тишине прозвучал голос, — клянитесь, что выполните мой последний приказ. Кто откажется — может идти со своим родом восвояси.
Море людей дрогнуло, качнулось и опустилось на колени лишь малая часть — около полутора тысяч без слов, словно давно ждала такого ответа, стронулась и начала движение в сторону северо-запада. Зиммелих вытер вспотевший от напряжения лоб и продолжил: — Царь Ассей, мой брат, я приказал привести твоего сына.
Худощавый мальчишка, похожий на отца, подошёл к царю и стал на колени. Ассей напрягся ещё больше, а Зиммелих продолжил: — Цари, подойдите ко мне. Тертее, это касается и тебя. Поклянитесь, что любой мой приказ будет исполнен.
Четыре скифских царя и Тертей стали напротив и склонили головы, а потом подошли и встали по обе стороны от Зиммелиха. Царь всех сколотов продолжил. — А теперь семеро вещунов скажут нам волю богов. Я слушаю.
Вещуны остановились в десяти шагах, сняли головные уборы и склонили головы. Стоящий в центре, старик поклонился: — Наш царе, шестеро из нас приняли волю богов. Седьмой, — вещун указал на стоящего слева и заметно изменившегося в лице тридцатилетнего предсказателя. — Он не принял волю богов. — Седьмой из вещунов опустился на колени и, глядя в глаза Зиммелиху, твёрдо заявил: — Можешь наказать меня, мой царе. Я получил от богов другой ответ. Табити и Апи не ответили, а наш бог Папай против жертвы. — Зиммелих не ответил. Он продолжал вопросительно и пристально смотреть на шестерых прорицателей.
— И какова же воля богов? Почему молчите!? — внезапно вскричал он. Ассей напрягся; на скулах заходили желваки, а Тертей незаметно поправил горит. Старший вещун вознёс руки и закричал дребезжащим голосом: — Табити и Апи сказали, что нужно принести жертву. Жертва искупит наши грехи и поможет победить длинноголовых.
— А что сказал Папай? — грозно вопросил Зиммелих.
— Папая мы не спрашивали мой царь. Такие вопросы — прерогатива Апи и Табити.
— А что сказали остальные четверо богов? Почему молчите?
— Они согласны с Табити мой царе, — невозмутимо и одновременно ответили шестеро.
— Значит, получается, что из семи богов, шестеро предлагают жертву, а Папай молчит. Гм, странно… Шестеро вещунов — шестеро богов. Шестеро богов против Папая. Шестеро вещунов против одного. — Зиммелих вновь перевёл взгляд на оставшегося в одиночестве вещуна. Скол не отвёл глаза, лищь бледность покрыла лицо. Царь всех скифов невозмутимо поправил булаву и горит.
— Жертву — говорите. И, кого же требуют боги? — неестественно спокойно спросил Зиммелих. Ассей поглядел в сторону Руса и потянулся к рукояти меча, но руку остановил взгляд Тертея. На лице сына царя Меотиды не дрогнул ни один мускул. Старый воин покачал головой и едва тихо сказал Асею: — Не торопись. Я на твоей стороне. — Вещун снова воздел руки и закричал, хотя многие уже догадались. — Табити требует в жертву, сына меотского царя — Руса. Жертва спасёт народ сколотов и возобновит наше величие. — Накра, стоящая рядом с мужем напряглась и побледнев посмотрела на сына царя Меотиды. Едва прозвучало имя, тысячи и тысячи сколотов замерли. Голос Зтммелиха зазвучал снова. — Это воля Табити и всех наших богов, жрец? — вещун утвердительно склонил голову, а с ним и остальные — пять. Зиммелих посмотрел на стоящего на коленях седьмого жреца: — Приказываю вещать… Что тебе сказала Табити? — Вещун поднял голову, но остался, стоящим на коленях: — Она ничего не ответила мой царе, но я готов исполнить танец смерти, как это сделал мой отец перед твоим отцом и уйти в мир духов. Папай сказал мне, что ты не последний царь. Больше мне сказать нечего.
— Рус, сын царя Меотиды, подойди ко мне — приказал мальчишке Зиммелих. Сын Ассея вздрогнул и поднялся.
— Зиммелихе, я исполню волю Табити. — твёрдо сказал сын Ассея. — Пусть моя смерть принесёт пользу народу сколотов мой царе. Прощай мой отец, ты ведь тоже поклялся. — Ассей бросило в дрожь: — Зиммелихе, сначала меня. Я не вынесу этого. Ты ведь знаешь, что у меня один сын… Я подчинюсь тебе
Царь всех скифов окинул своих подданных. Народ сколотов затаил дыхание, ожидая приговора.
— Это было давно, — внезапно начал Зиммелих. — семь народов степи выбирали верховного жреца. В последнем испытании претендент должен был убить маленького ребёнка, чтобы стать верховным жрецом и вещуном всех вещунов верхней срединной и нижней Скифии. Я расскажу тебе мой народе, как поступил один из семи претендентов на титул верховного жреца — Крон. Да — крон был верховным жрецов всей Скифии. Его никто не убивал по моему приказу, да будет теперь известно всем. Больше это не является тайной для всех вас. Именно Крон, который стал верховным жрецом и, тот, с которого Сантор живьём снял кожу. — Накра внезапно пошатнулась и схватила за рукав мужа. Она заглянула в глаза мужу. — Почему, почему ты не сказал мне о том? Почему? — Зиммелих обнял Накру, не стесняясь никого. — Я не мог, прости моя царица, не мог, ведь вынашивала ребёнка, но сейчас пришло время узнать о том всем. Об этом должны знать все, даже те, кто не знают и не имели права знать. Так вот мой народе, — один из претендентов на должность верховного жреца отказался принести жертву богам и убить мальчика. Этого человека звали Крон, а мальчика — Зиммелих. — Ассей стал белее мела и повернулся к брату. — Я не знал этого брате. Так тем мальчиком был ты? — Он умолк, а на священном месте сколотов наступила тишина, которой отродясь не было за всю историю Скифии. Сколоты дрожали от пришедшей догадки. Наконец один из старейшин родов не выдержал. — Продолжай Зиммелихе. Мы поклялись тебе, как когда-то твоему отцу. Каков был ответ претендента? — Ответ Зиммелиха был сильнее удара грома.
— Претендент на должность жреца, мой народе закрыл собой ребёнка и сказал главным вещунам семи народов, что за жизнь этого мальчика вызовет на бой всех богов и вещунов. Ответ его напугал всех. Верховные жрецы и мой отец — Атонай преклонили колени перед Кроном, ибо до него никто не говорил подобного и осмеливался идти против богов, и, тем более — вызвать на поединок всех наших богов. Это ещё не всё мой народе. — Зиммелих обернулся к царю Меотиды. Ассей расширенными и удивлёнными глазами, не мигая, смотрел на царя всех скифов. Зиммелих усмехнулся брату и кивнул Тертею. Тот понял жест и удалился, а Зиммелих продолжил. — Кроме всего прочего мой народе, — вы все знаете, что по преданию нашего отца Таргитая, от дочерей верховного жреца должен подняться новый народ сколотов.
— Ты хочешь сказать, что у Крона была дочь? — чуть не задохнулся Ассей и цари, стоящие рядом. — Кто она, и почему ты молчал, мой царе? — многотысячный народ сколотов восторженно загудел. — Кто, она, кто? — Зиммелих улыбнулся и взял за руку Накру и поднял её. Шум утих. Удивлённый Ассей подошёл к ней. — Неужели это ты, Накра? Вот это да!
— Я подтверждаю — раздался голос Тертея, а Зиммелих остановил брата. — Погоди Ассее. Теперь главное… Тертее
— Мой царе, я выполнил твой приказ. Ассей обернулся ничего не понимая, а Накра напряглась. Она попыталась двинуться к Тертею, но Зиммелих остановил её. За руку старого бородача держалась младшая дочь царя всех скифов. Она с любопытством посматривала на людей, а потом переводила взгляд на отца и мать. Зиммелих улыбнулся жене: — Пришло время, — во всю мощь лёгких крикнул он. — Предание становится реальностью. Мой народ восстанет из пепла. — Он высоко поднял свою булаву и потом вложил в руку опешившего от неожиданности Руса, а потом соединил руки дочери и сына Ассея. Ассей покачнулся и едва не упал. — Накра, — уведи детей — попросил Зиммелих. — Им вовсе не обязательно это видеть.
В воздухе раздался свист. Первой, как всегда, ушла стрела царя всех скифов. Второй — Тертея. Все — шесть вещунов ничком повалились на землю. Седьмой вещун поднялся с колен и, всё ещё не веря тому, что жив, низко поклонился. Зиммелих подозвал к себе прорицателя: — Подойди сколе. С этого дня ты главный вещун. Шестеро вещунов и шестеро богов отправлены в небытиё. У нас остался один бог — Папай.
Два дня спустя:
У притока Борисфена.
Всадники дозора, как тени возникли из ночи и окружили головную кибитку колонны. В веренице тотчас возов произошло движение. С середины колонны, верхом, к ним направился бородач-скиф лет тридцати пяти. — Не торопите события сколоты и опустите копья — разрядил он напряжение. — Я веду свой род, чтобы соединиться с остатком народа сколотов, идущим на север. — Бородач указал в сторону леса, где мерцали многочисленные огоньки костров. Старший дозорный подозрительно покосился на незваных гостей: — Кто ты, отвечай? Откуда знаешь про нас, говори? — К бородачу добавилось с десяток вооружённых людей. Сколоты приблизились, не выявляя неприязни и не внушая опасений воинам дозора. Бородач — старейшина своего рода, спокойно ответил: — Я не стал вести свой род по следам в степи как другие, а сделал небольшой крюк. Примите нас. В часе пути за мною сотня возов и стадо. Ко мне присоединилось ещё несколько родов, и избрали меня старшим. Мы шли по воде, чтобы длинноголовые не обнаружили следов и, не разжигали костров. Еда у нас есть, соль — тоже. Поделюсь. Примите нас.
— Кто ты? — переспросил старший, успокаиваясь и неожиданно продолжил: — Ты поедешь со мной, а остальные — пусть ожидают. —
— Поехали.
— Поехали, сколе — дозорный, покачиваясь от усталости в седле поманил старейшину. — Я не имею полномочий решать такие вопросы. Оставить вас или нет, решает тот, кому вручена булава.
— Кто он? — полюбопытствовал высокий детина, спутник бородача.
— Не суйся не в свои дела — хмуро отрезал старший дозора, а ты, как твоё имя?
— Меня зовут Хинис. Я сын каменотёса.
— Знал такого — смягчился старший и улыбнулся. Твой отец Хинис был другом моего отца. извини, но не я решаю. Тебя ожидает сюрприз, сколе — улыбнулся он. — Направляйся за мной, а остальные пусть ожидают. Прикажи им… Время такое,