— Мне нравится твое влияние, Брюс, — почему-то тихо проговорил Макс.
— Ну, пока еще у меня никакого влияния нет, — громко и четко ответил мистер Вейн.
— Я тороплюсь с этим проектом, — как ни в чем не бывало продолжал Макс, — потому что вскоре он будет стоить гораздо дороже. А всем известно, что сэкономленный миллион — это заработанный миллион.
Брюс перебросил через стол толстую пачку бумаг.
— Вот заключение комиссии. Дело в том, Макс, что в Готэме полно электричества и мой вопрос заключается вот в чем. Что тебе нужно?
Макс пролистал страницы и, отложив папку, улыбнулся:
— Господи, ну как тебе не стыдно, Брюс! Мы ведь оба занимаемся бизнесом и оба знаем, что чем больше энергии, тем больше власти. А это самое главное в жизни.
— Я буду противником этого проекта, — предупредил мистер Вейн.
— Жаль.
— Я был у мэра и разговаривал с ним. Он тоже против твоего плана.
— Мэры меняются, — философски проговорил Мистер Шрекк. — Ты думаешь, что будешь судиться со мной пятьдесят раз? Не надоест ли такая борьба?
— Я не знаю, — Брюс пожал плечами. — Наверное я не смогу быть таким убедительным, как этот человек-птица.
Макс, как ужаленный, вскочил с кресла. Его лицо исказила гримаса.
«Странная реакция», — подумал Брюс, тоже поднимаясь.
— Человек-пингвин, этот Освальд, Господи, Боже мой… А? Между прочим, ему не повезло в этой жизни больше, чем нам всем вместе взятым.
— Этот Освальд, — перебил его Брюс, — стоит во главе банды клоунов. У меня нет пока доказательств, но я их постараюсь достать. Он… Тебе он не нравится потому, что он — урод?
— Мне все равно, как он выглядит. Просто… — Брюс замолчал, переведя взгляд за спину Макса на дверь кабинета, в которую вошла элегантная блондинка с взъерошенными волосами, вся в бинтах и пластыре.
— К сожалению, сейчас здесь нет моей помощницы. Но…
Макс заметил, что взгляд мистера Вейна устремлен не на него и тоже начал поворачиваться к двери. На полпути его настиг голос Селины:
— Я могу помочь, если нужно.
Она медленно подходила к ним, изящно покачивая бедрами. Удивление и испуг появились на лице мистера Шрекка. Он бросил молниеносный взгляд на Чипа, нерешительно мявшегося у дверей. Тот лишь развел руками.
«Что за чертовщина», — мелькнуло в голове Макса.
Тем временем секретарша подошла к нему и нахально спросила:
— Может, мы поедем куда-нибудь, отдохнем в каком-нибудь ресторане?
Затем, так и не дождавшись ответа, не обращая никакого внимания на обалдевшего Макса, она подошла к Брюсу и тронула пальцами его пиджак.
— Хороший костюм.
— Спасибо, — он кивнул.
— Селина, Селина, Селина… — как заевшая пластинка, повторял Макс.
Она облокотилась о спинку кресла.
— Да, меня так зовут, Максимилиан, — ее голос походил на урчание кошки. — Не нужно повторять так часто мое имя, а то я заставлю тебя купить мне новое.
Не находя, что сказать в ответ, Макс просто представил гостя:
— Это мистер Вейн.
— Да. Мы уже встречались, — выпалил Брюс и понял, что сказал что-то совершенно ненужное.
— Правда? — удивилась Селина.
— Ой… — Брюс замялся. — Извините. Знаете что, я спутал вас с другим человеком! Извините, — промямлил он, стараясь не поднимать глаз на Селину.
— Спутали меня? — переспросила она.
— Да, — кивнул мистер Вейн, — спутал вас. А что, разве я не так сказал?
— Нет. По-моему, не так.
— А что с вами? — Брюс постарался быстро перевести разговор на другую тему и указал на повязки.
Макс был готов разорвать эту улыбающуюся куклу в клочья: «Господи! Сейчас она ляпнет что-нибудь такое!..»
Поэтому, чтобы, не дай Бог, чего не вышло, он тоже задал помощнице вопрос, делая страшные глаза:
— Ты что, упала там, на горнолыжном курорте? И решила прекратить отпуск, вернуться? Да?
Улыбка сошла с лица Селины и, потупив взгляд, она доверительно проговорила:
— Понимаете, это все как будто в тумане. Решительно все, — она потрогала пальцами большой пластырь на лбу. — Ну, не совсем все, конечно… Не полная амнезия.
Она отошла от кресла и принялась расхаживать взад-вперед по кабинету, странно улыбаясь, рассказывая и жестикулируя.
— Я помню сестру Маргарет, которую вырвало в церкви. Я помню, как я забыла одеть трусики в школу и как звали мальчика, который заметил это. Рики Фриберг, — глупая сумасшедшая улыбка исчезла, уступив место не менее глупому выражению трагической скорби, — он умер. Но вчерашняя ночь…
Макс замер. Он готов был выть от злости, что сейчас…
— Ничего не помню.
Он облегченно вздохнул.