Но то, как он произнес эти слова, потрясло ее больше, чем их смысл. Его лицо казалось окаменевшим.
- Вы просили меня ни о чем не спрашивать...
Площадь опустела, и одиночество стоявшего в центре всадника делало ее еще более пустынной. Вокруг вздымались бесформенные громады кактусов.
- Ничего,-сказал он, глядя на окаменевший галоп коня и вспоминая, как он будет выглядеть через день.
- Идемте ... Нет, не туда! - воскликнул он, видя, что она хочет спуститься по ступеням. Там, слева, должна была отпечататься навеки поверженная тень человека. Может быть, сторожа? -Он закусил губу.
- Я и не воображала, что вот так, незаметно, перейду от кошмаров XVIII века к кошмарам, которые переживаю сейчас, - сказала она. - Потому что это просто кошмар ... Все это неправда: вас просто нет, музей не опустошен, я у себя дома и сейчас проснусь ...
- Проснись же! - воскликнул Стел, поворачивая ее лицом к себе и прижимаясь губами к ее губам.
Она вся обмякла в его руках. И, почувствовав на своем лице его дыхание, прошептала: - Не буди меня. Кошмар превращается в сон...
Обнявшись, они подошли к всаднику, позолоченному обманчивым светом фонарей, и начали обходить его, не видя, куда идут. Голова Марии прильнула к груди Стела. Девушка дышала ровно, как во сне. Ей больше не хотелось задавать вопросов и не нужны были ответы. Но он знал, что крадет минуты мертвого времени, в котором ничто больше не может дать плодов, и, погруженный в великую печаль и великую нежность, отдавался тишине ночи.
Когда возле них появился Дим, он вздрогнул, но не удивился.
- Мне очень жаль, Стел.
Короткий ствол блестел в руке новоприбывшего.
- Кто это? - заволновалась Мария, - Что он говорит?
Стел еще крепче прижал ее к груди.
- Ведь ты обещала мне не задавать вопросов... Говори, Дим!
- Все это происходит уже второй раз, Стел, понимаешь? Ты уже пытался ее спасти... Я хочу сказать, что в первый раз тебе это удалось. Вы бежали с ней на АКН-6 и приземлились примерно на тысячу лет раньше... Скачок во времени был слишком велик, поэтому, несмотря на тренировку, ты забыл. Но как ты мог думать, что это тебе удастся?
- Я ничего не думал. Дим. Я просто действовал... Так вот почему все кажется мне таким знакомым!
- Значит, ты все же вспомнил? - воодушевился тот. - Все говорили, что это невозможно ... Но было ясно, что тебя снова приведут сюда, вместе с ней. Она обречена, Стел. Никто не может ничего изменить.
- Круг замкнулся, да?
- Делать нечего, ты сам знаешь. Или ты сейчас же покинешь ее и мы уйдем, или... блестящий ствол приподнялся, и Стел увидел темный зев.
- Почему она должна умереть, Дим? Что случилось бы, если бы она осталась со мной?
- Она бы поняла. И, в конце концов, подняла бы тревогу. Перемены в истории превысили бы дозволенные границы ... Ты знаешь закон.
- Да, - сказал Стел и, быстро шагнув вперед, ударил руку, державшую ствол.
Ослепительный луч света упал прямо на бронзового всадника, превратившегося в хаос обломков. Мария вскрикнула, но двое уже сцепились, и блестящий ствол, направляемый то в небо, то на тротуар, вздрагивал под двойным нажимом рук Дима и Стела. Не в силах ничего понять с той самой минуты, как она открыла дверь библиотеки, она бессильно следила за схваткой незнакомцев, говоривших на неизвестном ей языке.
Но один из них целовал ее, и ее голова отдыхала на его груди, в общем молчании, которое сблизило их больше, чем это могли бы сделать слова. В ужасе она кинулась на ступени музея с еще неясным намерением попросить помощи у единственного человека, который, как она знала, был поблизости - у старика сторожа.
Она была уже на первых ступенях, когда пламя, вылетевшее из блестящего ствола, ударило в нее, и девушка превратилась в поверженную тень, отпечатавшуюся на ничего не подозревающем камне.
Двое на площади отпустили друг друга и поднимались, быстро и прерывисто дыша.
- Другого выхода не было, - виновато сказал Дим.
Стел смотрел на пятно, хранившее силуэт Марии - тень, об отсутствие которой он только что помешал ей запнуться.
- Да ... не было, - повторил он угасшим голосом, шедшим, казалось, издалека, и вдруг ударил Дима кулаком в подбородок. Тот, не успев опомниться, упал на тротуар.
Стел с минуту постоял, весь напрягшись. Ниоткуда не долетало ни одного звука. Тогда он нагнулся, взял из бессильно разжавшейся руки оружие и кинулся вверх по ступеням, обходя распятую на них тень Марии. Перед дверью он коснулся серебристым стволом запора и, закрыв глаза, нажал на курок. Дверь распахнулась, черная и вздувшаяся. Он толкнул ее, ринулся в здание, пробежав мимо будки окаменевшего сторожа, и, возле подножья одной из колонн, нашел свой ранец - там, где его оставил. Не выпуская его, он передвинул назад иглу на циферблате времени и очутился в круглом помещении на втором этаже.
- Мария, Мария, Мария, - сказал он. - Мария!
И снова почувствовал радость и грусть, ощущение, что он что-то находит и теряет. Но он больше не спрашивал себя, что это.
- Я все время думала, что вы - просто-напросто вор.
- Но теперь вы так не думаете.
- Нет. Вы - еще хуже, верно?
Слова. Они были произнесены, и их уже нельзя изменить, хотя все стало ужасно ясным, и его встревоженные мысли сталкивались, как шары, разгоняемые и снова налетающие друг на друга. Не привыкшая к скачкам во времени, пусть и коротким, Мария ничего не помнила и произносила слова, не думая о том, что все это уже было, что она просто повторяет роль. Но Стел знал, что их время отмеряно. Он поставил на пол ранец и почти незаметно передвинул иглу вперед.
Площадь опустела, и одиночество стоявшего в центре всадника делало ее еще более пустынной. Вокруг вздымались бесформенные громады кактусов.
- Ничего, - сказал он, глядя на окаменевший галоп коня и вспоминая, как он будет выглядеть.. не через день, а скоро, слишком скоро ... Идемте .. . Нет, не туда! - воскликнул он, видя, что она хочет спуститься по ступеням. Там, слева, должна была отпечататься навеки поверженная тень человека. Но не сторожа, как он думал. ..
Он прикусил губу. Где-нибудь должна же существовать щель, кругу нельзя дать замкнуться. Теперь у него было оружие, и они это знали. Пока будет жить он, будет жить и Мария.
-... что это просто кошмар. Все это неправда: вас просто нет, музей не опустошен, я у себя дома и сейчас проснусь...
- Проснись же! - снова воскликнул Стел, поворачивая ее лицом к себе и прижимаясь губами к ее губам.