Кургальский полуостров.
Ленинградская область.
Декабрь 2004 г.
Эта зима выдалась снежной, морозной, нервной, и не пошла у Китяжа с самого своего начала. Началось всё 7 декабря тогда ещё две тысячи третьего. Молодое семейство Тяжиных приехало отмечать день рождения дедушки Саши, отца Кирилла. За двое суток до неё Китяжа начало тревожить необъяснимое чувство.
А когда Рэси не вышла его встречать на их повороте, Китяж вообще помрачнел. Такого ещё не было. Она всегда знала, когда он приедет. И всегда встречала его. Мысль о том, что произошло что-то нехорошее, засела в его голове и уже не покидала её, не смотря на веселье. Отцу было 50.
Полтинник — возраст серьёзный. И гости были под стать. Со многими Кирилл был знаком с детства. О некоторых слышал много раз, а об иных не слышал вовсе. Машин было огромное количество. Были простые «Жигули» и «Мерседесы» S-класса. Был даже один бронированный «BMW». На нём приехал генеральный директор Северо-Западного отделения крупной сотовой компании, Коломиец Георгий Михайлович. С ним отец служил в Средиземном море, на боевой службе. С ним Китяж был не знаком.
Был контр-адмирал Варварич — командующий аварийно спасательной службы ВМФ. Был Андрей Звягинцев — капитан первого ранга, командир 328 эвакуационного спасательного отряда, что в Ломоносове. Именно его отряд поднимал АПЛ «Курск» и Андрей мог многое рассказать об этой трагедии. Этих двух красавцев Кирилл знал.
А ещё был, главный водолаз МВД, спасатели, бизнесмены, банкиры, работяги и пенсионеры. Объединяло их одно — все они были водолазами или пловцами. И все сидели за одним столом, невзирая на должности, звания и ранги.
Сидел и Китяж. Слушал тосты и флотские байки, выпивал, сам толкал тосты. Общался, знакомился, закусывал и снова выпивал. И только выходя покурить на улицу, он вспоминал о том неспокойном чувстве, что занозой сидело в его сердце. Он снова уходил веселиться, выпивал, ходил подкладывать дровишек в баню, а потом парился с мужиками. Пару раз его пытались разговорить о его службе, но он отшучивался.
— Не, отцы. Я не служил.
И хотя большинство присутствующих знало, что это не так, его не напрягали на дальнейший разговор.
Веселье шло полным ходом. Под утро гости, те что приехали с личными водителями, стали разъезжаться. А те, которые были за рулём, разложились спать. Кирилл, Женечка и полуторагодовалый Данилка спали наверху, на втором этаже, поэтому их никто не тревожил.
К середине следующего дня разъехались оставшиеся гости. И Кирилл решил, наконец, поговорить с отцом. Отец топил баню. С похмелья, баня с пивком — в самый раз. Батя сидел напротив топки и потягивал «Балтику». Китяж предпочитал «Невское». В холодильнике, который стоял в предбаннике, было и то и другое.
— Оклемался? — спросил отец, глядя на огонь, горевший в топке.
— Да, я и не болел, особо. Но пивка попью.
Тогда, падай, — батя подвинулся, приглашая сына присесть, — Что-то ты смурной, Кир. Рассказывай.
— Что-то происходит, — неопределённо ответил Китяж, — А что — понять не могу. Ты подругу мою лесную давно видел?
— Не видел около месяца… Как волки пришли…
— Волки?
— Да, — батя сделал глубокий глоток, — Говорят, в Липовском уже двух собак задрали. Коля, охотовед, говорит, что стая большая. Восемь штук. И если зима будет суровой, они нам дадут прикурить… Всю живность деревенскую перерезать могут.
— Тааак… — Китяж поставил недопитую банку на пол, — И что Коля думает делать???
— Николай Николаевич предлагает быть в состоянии трёх часовой готовности. Так что, будь на связи…
Середина февраля 2004 г.
Кто из вас может похвастаться тем, что был на волчьей охоте? А я был. И надо вам сказать, сама охота очень впечатляет. Адреналина в крови не меряно. Шутка ли, волк с места может совершать прыжки до пяти метров. Это вам скажет любой охотник. Но даже охотники, зачастую не знают, какой адский труд организовать такую охоту.
Для начала, охотовед или егерь выслеживают зверя. Обычно это делается на снегоходе. Когда, наконец, организатор находит то место, на котором волки улеглись на днёвку, он мухой мчит домой и берёт флажки. Флажки охотовед обычно хранит в бане. Там они напитываются запахом дыма, моющих средств и прочих следов жизнедеятельности человека. Волк знает этот запах с рождения. И боится его, как выстрела. Именно этот запах и колышущиеся на ветру незнакомые предметы, не дают волку перепрыгнуть за флажки. Волки не различают красного цвета. Они — дальтоники. Цвет флажков выбран, скорее, для охотника. Очень хорошо его видно в зимнем лесу.
А дальше, начинается самое интересное. Охотовед с помощником подъезжают к месту днёвки и начинают «обрезать» зверя. В современных лесах, есть, так называемые кварталы. Проще говоря, лес разбит на квадраты, стороной в один километр. Один квадрат — один квадратный километр. Между квадратами, не редко, протоптаны тропинки или, даже, лесные дороги.
Приехав на место днёвки волков, охотовед берёт за расчёт четыре квартала и ещё раз объезжает их на своём снегоходе, чтобы убедиться, что звери остались в загоне. Если зверь ушёл, то начинается новая кутерьма, с погонями, слежками и томительными днями ожидания. Но это если не повезло.
А вот если зверь остался, тогда — другое дело. Охотовед и его помощник встают на лыжи и начинают «резать» эти четыре квартала. Сначала вдоль, а потом — поперёк. Пока не выяснят, в каком именно квадрате днюют волки. Таким образом, они проходят на лыжах восемь километров, ещё не обложив зверя, а всего лишь «обрезав» квартал.
Дальше — больше. Теперь нужно обложить зверя. Для этого, на катушках, очень похожих на катушки для полевого телеграфа, которые крепятся на спину, намотаны флажки. И их начинают ставить. Охотовед идёт — помощник поправляет и подвязывает. На уровне полуметра. Так они проходят ещё четыре километра.
А потом — контрольный обход. Ещё четыре. Таким образом, охотовед только ногами проходит не меньше шестнадцати километров, за какие-то четыре — пять часов. Дни зимой в Питере короткие.
Усталый охотовед едет домой, но отдохнуть ему — не судьба. Он обзванивает надёжных, проверенных людей. Таких, которые не спасуют, не струсят и точно выстрелят, когда придёт время.
Обзвонив их, он начинает звонить «спонсорам». Обычно, это богатые люди, которые приезжают на охоту за трофеями. А волк — трофей серьёзный. Стоимость такой охоты для богатого дяденьки зависит только от фантазии и совести охотоведа. Я слышал о пяти тысячах долларов, за возможность увидеть волка в природе, да ещё и попытаться попасть по нему. Вот только, реализует охотник такую возможность или нет, зависит только от него.
А охотник, тем временем, тоже не сидит на месте. Оружие протирается на сухую и ставится на мороз. Обычно, на балкон. Там же хранится одежда, в которой охотник собирается идти на охоту. Конечно, лучше всего хранить одежду где-нибудь в деревне. Подальше от дыма и прочих запахов. Лучше всего одежду выморозить.
Батя позвонил Китяжу в половину одиннадцатого ночи. Он не поздоровался, не спросил, «Как дела?». Он задал только один вопрос.
— Готов?
— Готов, — сон у Кирилла, как рукой сняло.
— В 04.30, у меня.
— Буду, — тихо ответил Кирилл и, положив трубку, достал сигарету. Он понимал, что в ближайшие 12 часов курить ему не придётся.
И не только покурить. Нельзя бриться, умываться с мылом, чистить зубы, есть пряную, солёную, перчёную пищу. Кирилл проснулся в два ночи. Рюкзак с одеждой и МР-153 стояли на балконе. Наспех попив кофе и приняв ледяной, бодрящий душ, он поцеловал спящую жену, маленького Данилку и спустился к машине. Время было половина третьего утра.
В полчетвёртого он благополучно проскочил мимо спящего поста ГАИ в Кингисеппе, а в четыре уже сидел на кухне в деревне. Отец только что проснулся и хлебал пустой чай.
Такой звенящей тишины он не слышал очень давно. Только дыхание двух десятков небритых, немытых мужиков и хруст снега. Стаю обложили в самом коряжистом месте Кургальского полуострова — между Белым и Липовым озёрами. Люди там и лето-то бывали крайне редко, а уж зимой и подавно.
Перед выходом на номера охотовед Николай Николаевич построил всех в шеренгу. Но не по росту, а одним ему известным принципом. Зачитывал фамилию, человек выходил из толпы и вставал в шеренгу.
Рассчитав всех, он встал перед строем и громко сказал.
— Итак, граждане охотники! Мы собрались с вами здесь, чтобы выполнить почётный долг каждого мужчины, — дядя Коля говорить умел. Все-таки бывший мент, — Кто-то скажет, что мужчина должен посадить дерево, построить дом и вырастить сына. Я добавлю к этому списку — убить волка. И сегодня у вас будет такая возможность. Предупреждаю сразу. Волков на всех не хватит, но у каждого будет возможность стрельнуть. Попадёте вы или промажете, зависит только от уровня вашего профессионального мастерства. Стрелять наверняка. Патронов не жалеть! Всем всё ясно?
— Не тяни резину, Николаич, — зароптали мужики, — Не первый день замужем!
— Отлично, — довольно сказал Николаич, — Я расставил вас согласно своему плану. С этого момента вы ходите за мной только в таком порядке. Когда мы придём к загону, соблюдать полную тишину. На номере не курить и не ссать! Кто хочет в туалет, лучше выти за флажки и оправиться там. Кто будет курить, того я лично пущу на корм, — он посмотрел на молодого, чуть младше Китяжа, паренька. Паренёк приехал со своей молодой подругой на крутом «Мерседесе ML-55 AMG» с украинскими номерами, был явно сынком какого-то богатенького Буратины. Неплохая экипировка и автоматическая винтовка «FN» с отличной оптикой, кричали: «Я — КРУТОЙ!!!». А их владелец не обращая внимания на дядю Колю, в столь ранний час, о чём-то болтал по телефону, хохотал и подмигивая своей подружке раскуривал сигару.
Такого отношения к себе Николаич позволить не мог, поэтому, он подошёл к пареньку, и, подождав, пока тот закончит свой телефонный разговор, тихо спросил:
— Ваша фамилия, молодой человек?
— Дёгтев, — гордо ответил тот.
— Это вы, сын Владимира Дёгтева, президента Банка «КиевНационалБанк»?
— Да, — всё также гордо ответил он.
— Разрешите взглянуть на ваш телефон?
— Пожалуйста, — усмехнулся парень и протянул новенькую «Нокиа».
Николаич вертел телефон в руках, с неподдельным интересом и восхищением. Попутно, он залез в телефонную книжку, нашёл запись «Папик» и нажав кнопку вызова приложил его к уху. В телефоне потянулись длинные гудки. Парень, сообразив, что происходит что-то не то, попытался было выхватить телефон из рук охотоведа, но был остановлен жёстким ударом в солнечное сплетение. Он попытался было поставить блок и поймать дядю Колю на встречном, но Николаич служил срочку в десантуре и легко подцепил парня, обратной подсечкой.
— Владимир Сергеевич? — спокойно наблюдая за тем, как сынок известного банкира сложился пополам и рухнул на снег, спросил дядя Коля, — Совершенно верно. Вы извините, что с телефона вашего оболтуса звоню. В общем, ваш сынок к охоте не допускается… Ну, это вы у него сам спросите. Вы же меня знаете — правила для всех одни. Всего наилучшего… даю трубку, — Николаич протянул телефон банкирскому отпрыску.
Тот схватил телефон и, хватая ртом воздух, захрюкал в трубку.
— Он совсем о…ел, твой Коля??? Он…он… он мне в пузо сунул… Я его…
Но тут сынок поменялся в лице. Как и те, кто стоял рядом, включая Кирилла. Такого отборного мата охотники не слышали давно…
А сынок стоял, как побитый щенок и краснел. Он готов был провалиться сквозь землю от стыда.
Повесив трубку, «банкирович» подошёл к охотоведу.
— Извините, Николай Николаевич, — виновато произнёс он, — Такого больше не повторится.
— Конечно не повторится, — усмехнулся дядя Коля, — Ты не идёшь на охоту. Пошёл вон, сынок.
Парень снова изменился в лице.
— Но ведь я заплатил деньги?!
— Деньги заплатил не ты, а твой папа. Ему я всегда рад на своих угодьях, — Николаич поменялся в лице, — ПОШЁЛ ВОН, ЩЕНОК!!!
Парень совсем сник, опустил голову и поплёлся к своей машине. Его подруга попыталась было его успокоить, но он так на неё цыкнул, что больше она к нему не подходила. Уселась на пассажирское сидение и надула губы.
Проводив горе-охотника взглядом, охотовед продолжил.
— Урок усвоили? Тогда, продолжим. На загон едем на двух снегоходах с прицепами. Как только приедем, стройтесь также, как и здесь. Все разговоры прекращаем, как только снегоходы уедут. Идём тихо. Не шумим. Не пердим, не рыгаем. Первым номером стоит Тяжин старший. Саша, — обратился он к отцу Кирилла, — Я показываю тебе направление. И сектор для стрельбы. Место там открытое. Тебе со своим «Тигром» в самый раз будет. Отойдёшь от флажков метров на пятьдесят. Место выберешь сам.
— Добро, Коль. Разберусь.
— То же самое касается и всех остальных!!! — крикнул Николаич, — Я покажу вам направление и Сектор. Стрелять только по сектору. Можно стрелять и назад, в сторону флажков. Тоже по сектору. Не более сорока пяти градусов. Сейчас можно отойти и оправиться! Курить запрещаю!!! Старт по красной ракете. На обед можете выйти в час дня. Оба Тяжина, Ершов и Зверьков, ко мне. Надо посоветоваться…
— Смотрите, — дядя Коля развернул «сотку», — Саня, — он глянул на старшего Тяжина, — Вот твоя точка. Здесь, скорее всего, пойдёт матёрый. Твой сектор. Понял?
— Да.
— Семён, — обратился он к Ершову, — у тебя сектор не простой. Посмотри. Вот этот.
— Тут же лес горел год назад.
— Верно. Сектор вот, — он показал пальцами, — от вышки на сосну.
— Добро.
— Николай Иванович, — услышав своё имя, Зверьков вздрогнул, — Мне нужно твоё охотничье чутьё. Встанешь по северу оврага.
— Знакомое местечко, — улыбнулся Зверьков, — Я там лося в декабре взял.
— Точно. Загон на «иксах».
— Без проблем.
— Киря. Теперь твоя очередь. У тебя всё веселее. Твой сектор у оврага с юга. Там я должен поставить очень хорошего стрелка. Скорее всего, они разделятся. Одна группа пойдёт по оврагу на север, другая на юг.
— Почему вы в этом уверены, Николай Николаевич.
— Попей с моё, — усмехнулся охотовед, а потом добавил, совершенно серьёзно, — Пойдут. Поверь мне. Будь очень внимателен. Они могут идти след в след, а могут и веером. Держи ухо востро. Стреляй только… хотя, не мне тебя учить, как стрелять надо.
— Я понял, Николай Николаевич.
— Тогда, по местам, — охотовед пошёл было к своему охотничьему домику, но Кирилл нагнал его.
— Николай Николаевич.
— Что, Кир?
— Я вот что подумал, — Кирилл не знал, как начать этот разговор. Его очень заинтересовал этот Дегтёв, — В общем… Я понимаю, это не в ваших правилах… Но…
— Короче, Кир.
— Может возьмём парня…
Охотовед изменился в лице.
— Ты что? Рехнулся, парень? Я сказал — свободен!
— Моя ответственность… — не унимался Китяж.
— Хорошо подумал?
— Так точно, — Кирилл знал, что Николаич любит военные ответы.
— Добро. Но если он накосячит — три шкуры с тебя спущу. Понял? — он исподлобья посмотрел на Кирилла, затем глянул на стоящего у «Мерседеса» парня, — Дегтёв!!! Подойди сюда!!!
Парень дёрнулся и, поняв, что обращаются к нему, подбежал к Николаичу.
— Да, Николай Николаевич?
— Усвоил?
— Да, Николай Николаевич.
— Смотри у меня, — охотовед погрозил ему пальцем, — пойдёшь с Кириллом.
Услышав это, «банкирович» оживился, но дядя Коля моментально остудил его пыл.
— Карабин можешь не брать. Стрелять всё равно не будешь.
— Так а как… — Дегтёв попытался было что-то возразить, но Китяж одёрнул его за рукав.
— Нельзя на такую охоту без оружия, Николай Николаевич. Вы же знаете. Волк — мужчина серьёзный. В у него магазин на десять патронов. Всякое может случиться, — аргументировать Китяж всегда умел, — А ну, как мне понадобится.
— Ой, Кирилл, — недовольно покачал головой охотовед, — Под твою ответственность…
Кирилл только кивнул.
Пока ехали к загону, на номера, Кирилл успел познакомиться с пареньком, и рассказать правила.
— Когда я подниму кулак, ты замираешь, как вкопанный. Оружие всегда держишь в руках, — снегоходы летели по Липовому озеру, и Тяжину приходилось перекрикивать морозный, колючий ветер, — На месте не топчись, не шуми, не кашляй. Меньше звуков — больше шансов, что зверь выскочит именно на нас. Тем более, судя по карте, место там, действительно шикарное.
Александр Дегтёв только кивал в ответ.
— Курить охота?
— Вообще, я не курю, — горько усмехнулся Саша, — Так… Хотел перед подружкой…
— А я — курю, — перебил его Китяж. И тут снегоходы остановились. Моторы они не глушили — охотники спешились и мотосани развернулись и, что было лошадиных сил, помчались назад, в Курголово.
— Заряжайтесь, — тихо скомандовал охотовед, — оружие держать в руках.
Саша вопросительно посмотрел на Китяжа. Тот утвердительно кивнул и улыбнулся.
— Пошли, господа.
Тяжин с Дегтёвым шли четвёртым и пятым номером, и когда очередь дошла до них, Николаич молча, показал Кириллу направление, развёл руками, показывая сектор, и тихонько хлопнул его по плечу.
Снегу было местами по пояс, но Кирилл бывал и не в таких передрягах. Шёл он тихо, только снег хрустел под ногами. А вот Александр в таких условиях был первый раз. Его спасало только то, что Кирилл, как ледокол прокладывал ему путь.
Сразу за флажками начинался подъём на небольшую высоту. Скорее всего, это был один из берегов оврага, потому что, метрах в пяти виднелась низина, за которой тоже начиналась высота.
Пройдя по мелколесью, Кирилл с Александром вышли на самое высокое место. Лес здесь был редкий, что давало приличную видимость. Прямо перед ними, метрах в тридцати лежало поваленное дерево. Китяж легонько ткнул Александра в бок, ткнул двумя пальцами себя в глаза и указал ребром ладони на дерево. Это означало: «Смотри за этой точкой.»
Саша был парнем понятливым, особенно после урока, который ему дал сегодня охотовед, и, кивнув головой, взял свой крутой «FN» наизготовку.
Кирилл же, начал медленно рассматривать овраг. Если пойдёт зверь, то нужно определить, где он может пролезать под корягой, а где перепрыгивать через сук.
Через час, где-то далеко раздался хлопок, и в небо взлетела красная звёздочка — ракета. Охота началась, и сразу Кирилл услышал далёкий, тихий, деревянный стук. «ТУК», через минуту, ещё один, а потом ещё.
В центр зафлаженного загона зашёл загонщик. Он ходил очень тихо и раз в минуту тихонько стучал деревянной палочкой мо стволам деревьев. Вообще, загонщик, это единственный человек, которому разрешается шуметь на охоте. Раз в пять минут, он негромко говорил «ОП», чтобы охотники слышали, где он ходит. Но и ему сильно шуметь не разрешается. Ему надо обозначить, что в загоне кто-то есть, чтобы волки стронулись с места днёвки. Если он будет шуметь через чур сильно, звери могут забиться в непролазные места, закопаться в снег, спрятаться под ёлки. Это охотникам ни к чему.
Первый выстрел раздался метров за двести, правее Китяжа и Дегтёва. Александр вздрогнул от выстрела и посмотрел на Кирилла. Тяжин напоминал терминатора из известного фильма. Создавалось впечатление, что он выстрела не слышал. Он стоял и смотрел в овраг, вдаль. Он чуял, что зверь придёт к нему.
Через пятнадцать минут раздался другой, далёкий и сухой выстрел, а за ним ещё один. Это стрелял батя. Ещё на утреннем построении и инструктаже он приметил, что с нарезными стволами были только отец и Дегтёв. А эти выстрелы были именно винтовочные.
А Александр заметно нервничал. Его выдавали бегающие глаза, он переминался с ноги на ногу и дёргался от каждого шороха, пока это не надоело Кириллу и он не «зыкнул» на Дегтёва. Тот виновато улыбнулся и стал держать себя в руках. Было видно — на такой охоте парень первый раз. Хотя… на волчьей охоте и Китяж был впервые. Но вёл он себя по-другому.
Через два часа канонада достигла своего апогея. Казалось, что в лесу идёт бой, а на Китяжа так никто и не вышел. А ещё через час стрельба стихла. Вообще. Кирилла сей факт начал расстраивать. Он уже подумывал выйти за флажки и перекусить, рюкзак с горячим чаем он оставил именно там. Да и время было уже далеко за полдень.
Он повернулся к флажкам и сделал шаг. В свой след.
И в следующую секунду холод пробежал по его затылку, а затем, проскочив шею, по спине. Он остановился и прислушался. Нет, не к лесу. К своим ощущениям. Внутреннее «Я» советовало ему вернуться. И он вернулся.
Вернулся и до боли в глазах напряг зрение. Александр смотрел на него как завороженный, а Кирилл продолжал всматриваться в чапыжник оврага. Он даже не понял, что произошло, но в какие-то доли секунды перед ним появилась волчья морда. Зрение перенесло его метров на триста и вернуло назад.
Тряхнув головой, он решил включить свой «сканер» и закрыл глаза. Сначала он увидел себя и Дегтёва. Увеличил зону сканирования до ста метров. Чисто. Двести метров. По краям зоны сканирования появились ещё две точки. Это были стрелки на номерах. Триста метров. Напряжение достигло предела. Сканер начал «рябить». Сказывалось то, что спал он всего два часа. «Ладно, подождём минут пять» — подумал Китяж и открыл глаза. Но ощущение холода меж лопаток не проходило. Зверь явно был рядом. Возможно, он даже сейчас смотрел на Тяжина. Подождав три минуты, он снова закрыл глаза и сразу дал триста метров.
— Один… два… три…четыре… — едва шевеля губами, прошептал Китяж.
— Что, четыре? — также тихо спросил Александр, но Кирилл ему не ответил. Он лишь поднял сжатый кулак.
В это время «сканер» выключился окончательно и «заводиться» уже не хотел. Совсем. Кириллу оставалось надеяться только на свои глаза.
Как ни старался он увидеть волка, а всё-таки, проглядел его. Зверя он увидел уже метрах в тридцати от себя, внизу в овраге. И если бы волк умел не отбрасывать тени, то Кирилл, может быть и вовсе пропустил бы его. Трусливо поджав уши и короткий, как плеть, хвост, зверюга бесшумно крался между сучьев ивы, которой порос овраг. Давно Кирилл не прицеливался так быстро. Ружьё уже было приложено к плечу, оставалось вскинуть его.
Сноп картечи попал зверю прямо в грудь, но он и не думал останавливаться. Волчара прыгнул на девяносто градусов, на противоположный берег оврага. В прыжке его настиг второй выстрел. Прямо в бок. Зверюга заскулил и закружился как волчок.
«Этого не может быть!!!» — ругался Китяж, делая третий выстрел, — «Ты уже должен лежать!»
Картечь ударила волка по задней части. И даже сейчас, волк хотел спастись… или спасти… Сделав ещё один прыжок он скрылся в чапыжнике оврага.
«Осталось два патрона», — лихорадочно думал Китяж, — «А их было четверо. Где ещё трое???»
Тень подымалась по его берегу оврага. Времени не было.
— Саша стреляй!!! СТРЕЛЯЙ, МОП ТВОЮ ЯТЬ!!!!!
Но Александр стоял, широко раскрыв глаза. Волка он видел впервые…
Выпустив ружьё из рук, Тяжин левой рукой схватился за цевьё карабина, а правой, ребром ладони, наотмашь саданул застывшего Дегтёва в грудь. Парень от неожиданности выпустил оружие из рук и покатился под горку, по которой они поднимались. Тяжин действовал, что называется, «на автомате».
«Пойдут через поваленное дерево», — решил он. Целиться в оптику на таком расстоянии, тем более, если есть вероятность, что через него будут прыгать — было не реально. Вскинув карабин, он снял его с предохранителя и прицелился.
И вовремя. Волк прыгнул как раз в этот момент. Время потянулось как мёд из медогонки. Тяжин тянул крючок. Он не ждал выстрела. Он хотел его. И выстрел ответил ему взаимностью. Пуля достала «серого» в самой высокой точке его прыжка. Пробила обе лопатки, сердце и трахею. От такого удара волк изменил траекторию своего последнего полёта на девяносто градусов. Упал в снег он уже мёртвым.
«ТОЧНЕЕ, КИТЯЖ!!!» — заводил себя Кирилл.
Третий прыгнул там же где и второй. И снова Тяжин тянул крючок. Выстрел прозвучал тогда, когда Китяжу показалось, что волк застыл на месте. ТОЧНО! В УХО!
Туша шмякнулась рядом со своим собратом.
«Где же последний» — думал карабин. Кирилл сросся с этим куском высокотехнологичного бельгийского железа. Сейчас он был с ним единым — целым.
Зверя не было. Он не шёл там, где его ждала смерть. Он был напуган и готов был сам сеять смерть, лишь бы остаться в живых. Инстинкт самосохранения превыше всего.
«ОВРАГ!» — мысль, со скоростью света, мелькнула в голове Тяжина, но он успел зацепиться за неё. В овраге тоже было пусто. «Анализируй, Тяжин… Вот следы первого. Вот место, где его настиг первый выстрел… Крови не много, но она есть… Вот он прыгнул наверх… вот ушёл в чапыжник… А ЭТО ЧТО???»
Следы начинались метров за пять, по оврагу, за спину Китяжу. «Значит, пока я разбирался с двумя верхними, он дошёл до места, где я подстрелил первого… прыгнул… и пошёл к флажкам… А ГДЕ БАНКИРЫЧ???»
Дегтёв пытался встать из глубокого снега, но едва приподняв голову, увидел его. Испуганного, забитого… Прижав от страха уши к голове, он готовился к последнему в своей жизни прыжку. Он был готов умереть. Но умирая, он хотел забрать с собой этого двуногого… Двуногий был одним из тех, кто носит в руках громкие, убивающие палки… Он это чувствовал. А ещё он почувствовал, что двуногий тоже боится… Значит, не все волкам бояться… Если он боится, значит он слаб… «Значит, его можно победить… Эх. Был бы здесь отец… Они бы вдвоём отомстили за мать, которая выводила их по оврагу.» Но отец ушёл с другой половиной его братьев и сестёр. И похоже, он остался один. «Что ж. Один на один… Всё, двуногий. ТЫ — КОРМ!!!»
Он даже не стал рычать. Он просто прыгнул. Точнее, попытался… Потом, он куда-то полетел и ему стало хорошо…
Пуля Китяжа попала точно в левый глаз и вылетела через правый…
А потом он выдохнул, уселся на снег и закрыл глаза. Неожиданно, с помехами, но «сканер» всё-таки включился. В загоне больше никого не было, а вот за флажками кто-то явно к ним торопился. Кирилл встал с мягкой снежной перины. Разгневанный Дегтёв уже поднялся в горку и стоял рядом с ним, держась за грудь.
— Извини, Саша, — попытался сгладить ситуацию Тяжин, — Я действовал на автомате.
Дегтёв сверкнул глазами и Кирилл не понял как снова оказался на снегу. Горло наполнило что-то тёплое и солёное. В глазах плыли круги, а кровь ручьём бежала из обеих ноздрей. У Тяжина был сломан нос.
— Я ТОЖЕ, — зло ответил Дегтёв и выдернул карабин из его рук.
Кирилл усмехнулся. «А паренёк — не промах. Боевой. И как ударил. Незаметно, чётко, грамотно…» — он зажал двумя большими пальцами нос и, резким движением, поставил его на место. Кровь хлестанула ещё сильнее. «Похоже он спортсмен. Надо… Надо с ним познакомиться поближе», — захватив ладонью снега, он приложил его к разбитому носу и через десять секунд кровь уже бежала тоненьким ручейком, а затем и вовсе успокоилась.
Встав на ноги, Тяжин поднял из снега своё ружьё и, закинув его на плечо, сделал два шага к Александру.
— В расчёте? — он протянул Дегтёву руку.
— В расчёте, — выдохнул парень. Они обменялись крепким рукопожатием, — Ты мне, похоже, ребро сломал. Силища у тебя, не мерянная. Да и рефлексы, дай боже. Научишь так стрелять?
— Посмотрим, спортсмен, — улыбнувшись, пожал плечами Китяж.
— С чего ты взял, что я — спортсмен.
— А я это приметил, когда тебя дядя Коля жизни учил. Стойка у тебя профессиональная. Поверь, я знаю о чём говорю. Ты — каратист.
— Верно, — удивился Дегтёв, — мастер спорта. Третий дан.
— Ну, вот видишь…
Снизу, из-за флажков раздался окрик дяди Коли.
— Тяжин, Дегтёв, Стреляли?
— Стреляли, дядя Коля! — ответил Китяж.
— Вижу, — похоже из-за флажков Николаич видел тушу последнего волка, — молодцы! Такого зверя взяли!!!
— Это ещё не всё! — усмехнувшись ответил Китяж, — Подходите сюда!
— КАК??? — удивился охотовед — Вы двух взяли???
— Поднимитесь, пожалуйста, Николай Николаевич, — попросил Дегтёв.
Охотовед взлетел в горку, как воздушный шарик, наполненный гелием.
— Что с носом? — спросил он у Тяжина.
— Споткнулся, на радостях, — ответил Кирилл и указал рукой в сторону поваленного дерева, — Там. Посмотрите за тем стволом.
Нос Китяжа интересовал Николаича намного меньше, чем количество взятых волков. Спотыкаясь о коряги, спрятавшиеся под глубоким снегом, он подошёл к огромному, поваленному стволу.
Посмотрел за него, затем на парней. Затем, снова за ствол. А потом он развел руками, хлопнув себя по бёдрам, воскликнул.
— ДА НУ НАХ…!!!
Подойдя к парням, он крепко пожал им руки.
— Ай да парни… — он хлопал их по спинам, — ай да молодцы… Трех переярков взяли. Ай да красавцы…
— Похоже, — усмехнулся Кирилл, — и это ещё не всё. Первый шёл по оврагу. Я его стрелял метров с тридцати. С такими ранами, он далеко уйти не мог. Вон следы.
Охотовед моментально оживился. Перестав хвалить парней, он скачками спустился в овраг и махнул Китяжу, мол «Подойди».
Кирилл сделал тоже самое. В три прыжка он оказался у охотоведа.
— Стрижку покажи…
— Вот — Кирилл показал куски шерсти.
Николаич присел на корточки и начал рассматривать снег.
— Смотри — он указал на две капли крови.
— Алая, — Китяж рассматривал рубиновые капли, — Артериальная. Далеко не уйдёт.
— Не факт, — покачал головой Николаич.
— Факт, — твёрдо сказал Тяжин, — Николаич, ты же меня знаешь. Я е могу промазать с тридцати метров. Пройди по следам, а я ещё на номере постою.
Охотовед задумался.
— Добро, — кивнул он, — но, дальше двухсот метров не пойду. Ты итак уже свой план по волкам на три года вперёд выполнил.
Двести метров идти не пришлось. Поднявшись по склону оврага, волк прошёл ещё метров семьдесят и лёг умирать под разлапистой елью. Сначала Кирилл услышал лёгкий свист, а затем и окрик.
— На четыре года!!! Подходи, забирай!!!
Тяжин прошёл по следам охотоведа и увидел огромного, по сравнению с теми, которые лежали на номере, лежащёго, как живого волка.
— Чёго-то он здоровый, — Тяжин держал ружьё не изготовку.
— Она, — поправил его Николаич.
— Что «Она»?
— Это — волчица. Причем, матёрая. Да опусти ты ружьё, Кир! — рявкнул на него Николаич и продолжил осматривать трофей, — Вон, ты ей как засадил, — он показал прямо на грудь, — И вон… и вон… Непонятно, как она только ушла. Ты ей первым выстрелом и сердце и оба лёгких пробил… — охотовед встал, — Ладно. Забирай и тащи её за флажки. Здоровая, тварь…
— Да как же я её потащу, — задумался Китяж, — она в длину, ростом с меня будет.
— Не знаю, — отмахнулся охотовед, — Мне ещё по загону надо пройтись. На восьмом номере подранок в загон ушёл. Надо искать. Кстати, — он обернулся и хитро, как Мюллер на Штирлица, посмотрел на Кирилла, — Это же ты их всех завалил? Этот банкирский сынок и стрелять-то не умеет, небось?
— Винтовка его — в его руках, — пожал плечами Китяж, — а моё ружьё, при мне… Или вы хотите отпечатки пальцев снять?
Охотоведа такая постановка вопроса явно разозлила.
— Так, Кирилл. Будешь пи…деть, на охоту больше не приедешь.
— Приёду, Николай Николаевич. Если волки будут, обязательно приеду. Вы же знаете как я стреляю.
— Что верно, то верно, — обречённо кивнул он, — такой стрелок как ты, на волках ВО КАК НУЖЕН, — он провёл ребром ладони по горлу, показывая, как именно нужен Китяж, — Ну, как знаешь, Саныч.
— Этих трёх положил он.
— Конечно он, — с безразличным видом согласился охотовед, — здесь же все знают, как он стреляет. А тебя здесь в первый раз видят, — сыронизировал он, — Всё. Я в загон. Да… Можешь курить! Заслужил!
Кирилл вытащил за задние лапы тушу, затем взялся за передние и взвалил тушу себе на плечи. Голова волчицы свисала с его правого плеча.
— Где-то я это уже видел, — сам себе сказал Кирилл и поволок трофей к флажкам, а задние лапы оставляли глубокие борозды в снегу.
Вытащив по оврагу, за флажки трофей, он поднялся к Дегтёву и показал на трёх переярков.
— Это — твои.
— Как это — мои? Ты же их завалил, — не согласился с Тяжиным Александр, — Значит, они — твои.
— Оружие твоё? Твоё. Оно у тебя в руках? У тебя. Звери добыты твоим карабином. Они твои. И ни кто тебе не поверит. Меня знают здесь все. А тебя? Отца знают, а тебя — нет. Так что, Саня… — Тяжин улыбнулся и развёл руками, — Видишь, какая удача тебе улыбнулась. Трёх волков умудрился взять! Это для охотника, всё равно, что для тебя, заслуженный мастер спорта! Не филонь, тащи свои трофеи. Только с моим не перепутай.
Перепутать было сложно. Волчица был заметно крупнее переярков. Конечно, Кирилл помог Саше вытащить их за флажки.
— Сань, слушай, — Китяж достал из рюкзака термос, — а у тебя ещё сигары есть?
— Есть, — кивнул Саша и порывшись во внутренних карманах достал жёлтую, картонную коробочку, на которой золотом была нарисована голова, а под головой было написано «COHIBA» — Так, Николаич запретил вроде?
— Нам можно, — заверил его Китяж, — Мы с тобой план перевыполнили. Пятилетку в четыре года дали. А я курево в машине специально оставил. Чтобы не соблазняться. Я ведь со вчерашнего вечера не курил. Кофе будешь?
А потом, все хвалили и поздравляли Дегтёва. Волки появлялись на каждом номере, но добыл волка не каждый. Промахов было больше чем попаданий. Единственное, что омрачало праздник, так это то, что матёрый, вожак этой стаи, ушёл. И ушёл именно на рубеже, где стоял отец. И не по тому, что батя промазал. Он то, как раз, попал, практически отстрелив ему переднюю лапу.
Но матёрый, раненный, отгрыз, болтающуюся на двух сухожилиях, уже не нужную конечность и ушёл за флажки. Волк, перепрыгнувший флажки, явление чрезвычайно редкое, и Тяжин старший, конечно, расстроился.
А вот младший ликовал. Его волчица, после взвешивания оказалась самой большой — 62 килограмма. Даже дядя Коля присвистнул от удивления. Он, бывалый охотник, ещё не видел подобных экземпляров. Очень уж она была большая.
— Какой же тогда, был матёрый? — удивлялся он.
— Узнаем в следующем году. Он соберёт новую стаю и придёт сюда, — досадовал отец.
— Он — калека, — вертя в руках отстрелянную лапу, предположил Зверьков, — до весны не протянет. С голоду сдохнет.
— Залижет и придёт, — продолжал стоять на своём батя, — вот увидите. Попьёт он у нас крови.
— А Киря твой, — Зверьков положил оторванную лапу бате на плечо, — Какую «дуру» взял. А?
— Ни чего хорошего, — совершенно серьёзно сказал охотовед, — есть такая примета у волчатников, взял «старшую» — прощайся со «старшей».
— В смысле?
— Матёрая забирает с собой старшую в семье охотника.
— Да, бред это всё, — усмехнулся батя.
— Может бред, — Николаич посмотрел куда-то, за Липовое озеро и пожал плечами, — а может и не бред. Ладно, — он хлопнул себя по колену, — пойдёмте водку пьянствовать. Всё-таки, семь из восьми мы взяли, — и подойдя к отцу, охотовед тихо, почти шёпотом, сказал, — Кир, кстати, взял всех четверых. Где он у тебя служил?
— Он не служил, — без зазрения совести соврал батя, — А то, что он их взял, а не этот парень, я даже не сомневался.
Март 2004 г.
В конце марта у Китяжа умерла бабушка. В принципе, все были к этому готовы. Она очень сильно сдала за последние два года. Кирилл был у неё за три дня до смерти, вместе с Женечкой и Данилой.
Она долго сидела на краю кровати и игралась с правнуком. Потом попросила Кирилла помочь ей встать и подвести к окну.
Китяж помог, и взяв её, как когда-то Серёгу, повёл к окошку. Правда, с Серёгой идти было легче. У бабушки были больные почки и сахарный диабет. Весила он под сто пятьдесят килограмм. И ростом она была с Китяжа.
Подойдя к окну, бабуля посмотрела на улицу. На улице всё оживало. Солнышко топило сосульки и их капельки сливались в звонко журчащие ручьи. Птицы трезвонили на всех своих птичьих языках, славя пришествие весны. Грязные снежные кучи исчезали на глазах.
— Знаешь, Кирька, — сказала бабушка, со слезами на глазах, — Как ещё хочется пожить. Как хочется посмотреть на Даньку. Какой он станет…
— Ба, перестань. Всё оживает, и ты оживёшь, — попытался подбодрить её Кирилл, — и хватит плакать.
— Кыш, — она почти всегда его так называла. Редко когда по имени, — Купи гуся и е…и ему мозги. Не думай, что бабка дурнее паровоза, — выражения она всегда подбирала красивые. На её выражениях и оборотах вырос Китяж и сам любил их применять. Мало того, выражения можно было объединять и компоновать по своему усмотрению, от чего получался просто калейдоскоп чувств и масса удовольствия.
А потом Кирилл уехал. Он обещал приехать к ней через пару дней. Возвращаясь с Женей из гипермаркета, он вдруг вспомнил, что обещал… но не заехал…
А ночью позвонила Валюша — тётка Китяжа. Почти его ровесница. И сказала, что бабушка умерла…
Конец Мая
Сразу после очередной игры на КАЭС
2004 г.
Наконец-то, у Китяжа подошёл срок — 5 лет владения охотничьим ружьём. Теперь он мог взять себе нарезное оружие. Вот как бывает, офицер побывавшей в Чеченской мясорубке, стреляющий из любого вида оружия, уничтоживший не один десяток бандитов, имеющий правительственные награды, должен ждать, пока пройдёт 5 лет, чтобы купить себе нарезной ствол.
Так как в семье уже была СВД, а Тяжину страсть как хотелось взять что-нибудь легендарное, выбор был не велик. Можно было взять лицензионный Маузер К-98 и поставить на него четырехкратную оптику Карла Цейса. Получалась немецкая снайперская винтовка времён Великой Войны. Можно было взять гражданскую SHTEER — AUG — австрийскую автоматическую винтовку, но Китяжу не нравился принцип BULLP-UP.
Кирилл остановился на гражданской версии М-16А4. Узнаваемая в любой стране мира американская штурмовая винтовка. Но, выбор его пал на неё не по этому. Эту винтовку он знал не хуже «Калаша», СВД или ВАЛа. Оружие наиболее вероятного противника нужно знать. Вот он и знал.
Получив долгожданную лицензию, он помчался в магазин «Арсенал», где после протянул талон, паспорт и охотничий билет продавцу.
— «ЭМ-ку» забираю.
Продавец удивлённо повёл бровью.
— Зачем вам она? Возьмите «Сайгу» 410. Вот уж вылитый «Калаш».
— Я кажется, вам сказал, что мне надо, — Тяжин сохранял железное спокойствие.
— Поверьте мне, — усмехнулся продавец, — абсолютно бесполезная покупка, — он снял с витрины желанное железо и начал частичную разборку, — Смотрите. Возвратная пружина никудышная. «Доводчик» тоже никакой. Крышка эжектора засоряется моментально, в разборке оружие сложное. Я на этом собаку съел, а собрать быстро не могу… и так далее.
На витрине перед Китяжем лежал разобранная винтовка.
— Весомые аргументы, — кивнул Тяжин и взялся за сборку, — но есть один нюанс, — он начал отточенными движениями собирать груду запчастей, — Возвратную пружину я закажу армейскую. Через E-bay. С доводчиком просто нужно уметь обращаться. Крышка эжектора засоряется потому, что вы не ставите на неё пыльник, который, кстати, идёт в комплекте. Серенькая такая резиночка, — щелкнув доводчиком, Кирилл нажал на спусковой крючок и внутри винтовки сработал ударный механизм. Довольный Тяжин положил собранную винтовку на прилавок, — И ничего сложного в сборке нет.
Китяж собрал оружие быстрее, чем он было разобрано, поэтому продавец, удивлённо хлопая глазами, выписал товарный чек.
— Вы знаете, сколько она стоит? На эти деньги вы можете вооружить маленькую армию.
— На сто три тысячи армию не вооружишь, — усмехнулся Тяжин и пошёл в кассу.
После заполнения всех бумаг и соблюдения всех формальностей, Кирилл задал продавцу вопрос.
— Скажите, пожалуйста, где я могу пристрелять своё оружие?
— Всё оружие у нас пристреляно.
— Не скажите… Пристрелку оружия я доверял только двум людям. Фашисту и себе. А так, как Фашиста у меня под рукой нет, то придётся это делать самому.
— Ну, раз у вас нет под рукой Фашиста, — с неимоверной иронией заметил продавец, — то я советую вам съездить в гарнизонный тир, на Среднем проспекте. Там работает очень хороший мастер. В крайнем случае, вы можете и сами там пристрелять. Если, конечно, вас не устроит его пристрелка.
— Спасибо, обязательно съезжу, — кивнул Китяж, — дайте мне ещё две коробки патронов, и вон тот красивый алюминиевый кейс.
Продавец работал быстро и уже через пять минут Кирилл выходил из магазина. Остановившись в дверях, он обернулся и спросил у немного обалдевшего продавца.
— Кого мне надо спросить в гарнизонном тире? Как фамилия вашего чудо-мастера?
— Анатолиев. Андрей Анатолиев.
Гарнизонный тир занимал весь квартал от Среднего до Малого проспекта. Китяж мчал туда на всех парах.
«Анатолиев. Андрей Анатолиев или прапорщик Анатолиев… А как Фашиста звали… Чёртова память… Вспоминай, Китяж… Вспоминай!!!»
Но вспомнить не получилось, как не напрягал свои мозги Кирилл. В конце концов, он чуть не влетел в ДТП, проскочив на красный. Поняв, что из глубин сознания он не может вытащить ничего, Тяжин решил так. «На КПП скажу что к Анатолиеву пришёл лейтенант Тяжин. А дальше — по обстоятельствам»
На КПП сидел молоденький сержантик, а у ворот мялся рядовой. Сам ворота преграждал огромный военный Хаммер. Автомобиль наиболее вероятного противника
— Здорово, воин, — Китяж заглянул в окошко, — Доложи Анатолиеву, сто к нему приехал Тяжин. Лейтенант Тяжин.
— Что-то вы не тяните на лейтенанта, — усмехнулся сержант, — Назвались бы капитаном, может быть и поверил бы. А так… Извините… Документы ваши можно?
Китяж залез во внутренний карман, достал бумажник и извлёк из него красную корочку на которой было написано «Общество ветеранов СпН ГРУ»
— Пожалуйста.
Сержант сразу поменялся в лице.
— Так вы Андрея Алексеевича сослуживец???
— Вроде того. Ты доложи, что я приехал, и всё. Не надо говорить, сослуживец или нет, — он протянул в окошко пачку «Кэмела», — мало ли Анатолиевых на свете.
Пачка исчезла в руках сержанта, будто он был сыном Амаяка Акопяна и он тут же набрал на телефоне три волшебные цифры.
— Андрей Алексеевич, здравия желаю. Помощник дежурного по КПП Синицын. Квам посетитель. Представился как лейтенант Тяжин.
Даже через стекло Кирилл услышал, как в трубке взревел Фашист.
— КТОООО??? Сержант! Ты что, мля… Говна въе…ал??? Лейтенант Тяжин погиб в двухтысячном!!!
Сержант поменялся в лице и трясущимися губами продолжал доклад.
— Но ведь я сам видел… в его удостоверении…
— Совсем мозги прокурили… Ты у меня дембеля не увидишь, как своих ушей!!!
— Но ведь…
— Я сейчас приду, проверю, что там за Тяжин и сколько ты пива выпил…
А Кирилл уже не мог остановить смех…
— Передай ему, что он — Фашист и логика у него, фашистская…
— Сам передай, — сержант уже был явно не рад пачке «Кэмела». Он протянул трубку в окошко.
— Ты чё так парня застращал, Фашист? — захохотал в трубку Тяжин.
От этих слов, на том конце провода явно закипела мозговая деятельность. Фашисту понадобилось секунд двадцать. А потом, когда он осознал всю глубину этих глубин, он совершенно спокойно сказал в трубку.
— Тяжин, сука, где мой Цейсовский прицел.
— Я тоже по тебе скучал, Андрюха…
А потом они пили. Вспоминали свой 173 отдельный отряд СпН, вспоминали парней, которые не вернулись с боевых выходов. Вспоминали майора Недобежкина, который сейчас, наверное, был уже полковником. Вспоминали свою последнюю встречу.
Китяжу были полезны такие воспоминания. На таких встречах мозг начинал работать с утроенной силой, выдавая такую информацию, что у Китяжа волосы шевелились. Он вспоминал такие вещи, от каких обычного человека просто стошнило бы. А он не только отлично себя чувствовал, но и выполнял эти жуткие, поставленные задачи.
Они вспомнили, первый боевой выход Тяжина, за два месяца до событий под Шатоем. Их разведгруппе была поставлена задача: уничтожить вражеский караван с оружием и боеприпасами.
Тогда Китяж впервые собирался на войну. Даже нет. Не он собирался. Его собирал Фашист.
— А помнишь, какие ты сделал глаза, когда я тебе в вещмешок два кило пластида положил, — Фашист разливал по алюминиевым кружкам водку, — Ещё кричал. «Я дескать, не минёр, я снайпер, мать вашу так! Моё дело наблюдать и уничтожать!!!»
— Да, — усмехнулся Тяжин, — Я ещё тогда увидел первого арабского наёмника… и снял его… Пригодился тогда твой пластилин…
И караван-то был тогда не караван, а так… два уазика. Тяжин снял водилу в первом, а второй накрыл из подствольника прапорщик Ветошкин. Следующим выстрелом Кирилл уничтожил пассажира. Это были его первые зарубки.
Этих бандитов он видел первый и последний раз. На тот момент у него была настолько крепкая нервная система, что они ему даже не снились. Никогда…
Когда остальные члены группы угомонили бандитов и подошли к остаткам первой машины, стало ясно, что всё добро, которое в ней оказалось, парни унести не смогут. Тут-то и пригодился пластид Фашиста.
— Кстати, о наёмниках. Ты в курсе, что Закирова вы тогда так и не уничтожили???
— КАК??? — Кирилл поставил алюминиевую кружку на стол.
— Так, — совершенно спокойно ответил Фашист.
— А где его видели, если не военная тайна, — нарочито заговорчески проговорил Тяжин.
— На всемирной игре. На Крымской АЭС. Слыхал про такую???
— Бред!!! — Китяж вскочил со стула, — Я езжу на эти игры с момента их открытия!!! Я тебе…
— Я тоже вчера не мог поверить в то, что увижу Тяжина, а сейчас он скачет передо мной, как сайгак и орёт бред.
Повисла неловкая пауза. Кириллу надо было переварить услышанное. Поразмыслив секунд тридцать, он посмотрел куда-то в окно и виновато сказал.
— Значит я свой крест получил зря…
— Ну, почему сразу ЗРЯ — усмехнулся Фашист, — Посмертно… Кто тебя вытащил с места, где разбили колонну, я не знаю. Слышал только, что там работал Питерский СОБР. Тебя к награде Недобежкин представил, как и всю группу. А Букин подписал только тебя и в штаб… Короче, много неясного в твоей истории. Гангрену тогда так и не нашли. Серёгу принесли СОБР-овцы. Пришёл один Аббат с летуном. А на счёт «посмертно», тебе всё равно в военкомате свою игрушку надо ставить на учёт. Нарезка все-таки… Вот там у тебя военный билет и спросят.
— Мля, — удивился Китяж, — а военника у меня и в правду нет…
— Вот и получишь. Посмотрим, что там будет написано.
— Добро. А ты-то, чем занимаешься, Андрюха?
— Да так… — Фашист загадочно посмотрел в потолок, — Хорошему оружейнику всегда есть работа в криминальной столице…
— Фу, — Тяжин скривил такую рожу, будто Фашист перед ним превратился в кучу дерьма, — Ты же…
— Я же ничего больше не умею, — резко перебил его Фашист, — И если ты помнишь, это я умею лучше многих…
— Ладно, проехали, — сбавил обороты Китяж, — Твои дела — только твои. Зато я теперь знаю к кому обращаться, если что. А Хаммер, небось твой?
— Мой, — с довольной рожей кивнул Фашист, — Надо же мне его кормить… Пойдём Кир, — он встал из-за стола, — похвастаешься, что приобрёл. А то у меня ещё делишки есть. Слава богу, что встретились.
На следующий день Кирилл приехал за Винтовкой и машиной в Гарнизонный тир. Фашист, как и обещал, посмотрел его машинку и пристрелял её «на сотню» да ещё и примастырил какую-то маленькую, размером с пальчиковую батарейку, штуку, с правой стороны у ствола.
— Это — новенький лазерный целеуказатель, — хвастался Фашист, — не то, что было у нас. Огромные. Мне его один пацанчик просил поставить, да только вот, в ближайшие десять лет он ему не понадобится. А тебе — в самый раз.
— Слушай, Фашист, — Кирилл прищурил глаз, — а ты, правда, всё при всё можешь достать?
— Ну, — скромно пожал плечами Фашист, — всё… не всё… но, могу многое. Что тебя интересует?
— Проехали, — Китяж был вполне удовлетворён его ответом. А ответ означал: «Если надо устроить переворот в какой-нибудь африканской стране — обращайся. Скидки и подарки гарантированны».
— Кстати, — Фашист поднял вверх указательный палец, — Я вчера пообщался с одним высокопоставленным офицером. Так вот он сказал, что Закирова видели на Украине. В Крыму… Это тебе не о чём ни говорит?
— Мне это ни к чему, — сухо ответил Тяжин, — Я простой Российский гражданин. Разведчик Тяжин погиб при исполнении, — он разобрал «ЭМ-ку» и положил её в кейс, — Сколько с меня?
— Да, брось ты, — немного обидевшись ответил Фашист, — ни чего ты мне не должен. Вот, разве что, прицел Цейсовский с тепловизором… Да и то… Не каждый день друзей, которые с того света пришли, встречаешь… Будь здоров, Кир.
— Спасибо тебе, Андрюха…
Новый 2005 год.
Конец года был совсем никудышный. Они с Женей начали ругаться. Просто, по пустякам. И казалось, поводы пустяковые, мелкие ссоры перерастали в серьёзные словесные баталии. Причём, крика и битья посуды не было. Была серьёзная, обстоятельная беседа, с приведением фактов и, конечно, весомых аргументов.
Женя вспомнила Китяжу все его прегрешения. Вольные, как например непонятные СМС-ки в телефоне. И невольные, как например, боевые действия во сне.
— С чего ты воюешь? Что ты мне не договариваешь??? И что это за Марина, которую ты все время вспоминаешь??? У тебя кто-то есть!!! — она прибегла к самому сильному женскому оружию — слезам. На Кирилла слёзы действовали, как красная тряпка на быка. С одной стороны, он терпеть не мог слёз, но с другой… Как только жена произнесла имя МАРИНА, в голове его раздался этот странный щелчок. ВОТ ОНО!!! ВОТ, КАК ЕЁ ЗВАЛИ… ЕЩЁ ОДИН РЕБУС РАЗГАДАН… НО ЛИЦО… Я НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ…
ВСПОМИНАЙ КИТЯЖ…
— Ты что, оглох???!!! Я с тобой разговариваю!!! Или тебе не нужен этот ребёнок???
— Прости, какой ребёнок??? — не понял Китяж.
— Тяжин, ты больной??? — Женя округлила глаза, — Я — БЕРЕМЕННА!!!
— ЭТО С ЧЕГО???
— Как тебе сказать? — иронично скривилась Женя, — Когда муж и жена живут вместе, они спят в одной кровати. И иногда…
— Я знаю, как это происходит, Женечка, — мысли о какой-то незнакомке из его прошлого сразу улетучилась. Сейчас рушилось настоящее, так что про прошлое сейчас можно было и не думать, — это — очень хорошая новость, девочка моя.
— И сейчас, от тебя зависит, будет этот ребёнок или нет…
— Что за вопрос? Конечно будет…
— Не факт, — жёстко перебила его Женя, — Мы должны с тобой поговорить, Кирилл. Откровенно и честно.
— Не вопрос. Что ты хочешь узнать, малыш?
— Для начала, кто такая Марина?
— Без понятия, — пожал плечами Китяж, — У меня много разных знакомых. Я думаю и пара Марин среди них найдётся.
— Перестань паясничать!
— Перестань орать. В твоём положении это особенно вредно, — спокойный, будто удав, Кирилл немного смягчился, — Малыш. Почему ты мне не доверяешь? Почему ты постоянно ко мне придираешься?
— Давай посмотрим твой телефон?
— Давай. И что ты там хочешь найти?
Женя взяла телефон и залезла в папку «СООБЩЕНИЯ». Папка была пуста.
— СТЁР!!!
— Что стёр? — Китяж продолжал делать вид, будто абсолютно спокоен. Внутри него клокотал зверь.
— Ты знаешь, что!!!
— Я сказал, хватит орать!!! Прекратить истерику!!! Тебя мама не учила, что читать чужие письма не хорошо? Так вот это — НЕ ХОРОШО!!! ЭТО — ПЛОХО!!! Второе. Я никогда и ни с кем тебе не изменял! С тех пор, как мы с тобой встретились, у меня не было другой женщины! Я ТЕБЯ люблю. Этот вопрос мы закрыли, я надеюсь???
Женя смотрела на него, слегка ошарашена. Китяж никогда не позволял себе повышать на неё голос.
— Закрыли, — согласилась она, — Второе. Что у тебя за вечный бой во сне? В атаку идёшь, перезаряжаешься, прикрываешь???
— В компьютер переиграл.
— Не рассказывай мне…
— Я переиграл в компьютер.
— Я помню, как ты в Кингисеппе разбирался. Там ты тоже играл в компьютер???
— А ты бы предпочла остаться там? С теми тремя быками???
— Те быки хотя бы не врали. Я знала, что им от меня было надо! И они знали!!! Ты служил в армии!!!
— В моём военном билете написано «НЕ СЛУЖИЛ»! Хочешь — посмотри! — он вытащил из комода военник, — Обещаю, что не буду больше играть в компьютер. И мы будем жить долго и счастливо. Договорились?
— Вы дёйго буите вугаться? — в комнату зашёл маленький заспанный Данька, который к двум с половиной годам уже довольно сносно разговаривал.
— Мы не ругаемся, сынок, — потрепав Даньке причёску, Китяж посадил его на колено, — мы решаем, как назвать твоего братика.
— Или сестричку, — улыбнулась Женечка.
— Или сестричку, — согласился Кирилл.
г. Павловск.
28 июля 2005 г.
— Болит.
— Я тебе говорил, давай сходим к Герману. Лучшего зубодёра в Павловске просто нет.
— Я не хочу его рвать. Я хочу его вылечить.
— Ну, значит, залечит. Или посоветует доктора, который залечит.
— Нет.
— Что, НЕТ?
— Не пойду.
— Так, болит же, — Кирилл привык к капризам Жени, но сейчас он уже начинал беситься, — Короче, я звоню отцу и беру телефон Германа. А там, посмотрим, — он нашёл в мобильном номер бати. Два гудка и отец снял трубку.
— Привет будущему дважды папе.
— Привет, дед. Дай телефон Германа Владимировича.
— А что случилось?
— Проблемы прямой кишки, — иронично ответил Китяж, — Как ты думаешь, зачем мне его телефон?
— У тебя болит?
— У Жени.
— Я сейчас подъеду.
— Ты в Павловске?
Но вместо ответа в трубке уже звучали короткие гудки. За Женю переживали очень и как только, у неё что-то начинало болеть, все были готовы свернуть горы.
Отец приехал через пятнадцать минут и с порога заявил.
— С Германом я договорился, поехали Женечка.
Женя сделала круглые глаза.
— Сейчас?
— Нет, вчера, — Кириллу уже хотелось, чтобы Женечка скорее родила. Её капризы уже начинали раздражать.
— Не, — затрясла головой Женя, — я так не могу… мне надо подготовиться… Мне надо…
— Подготовишься в поликлинике.
— Не, не, не… ОЙ!
— Ну, ещё, давай рожать, — усмехнулся Китяж, — Всё что угодно, лишь бы зубы не лечить.
— Кирюша, — Женя сделала немного испуганное лицо, — а ведь я, и в правду, рожаю.
— Да ладно, — Тяжин продолжал ухмыляться, однако тревога в его душу закралась.
А через пятнадцать минут он уже нажимал на педаль, разгоняя Х5 по кольцевой. Слава богу, первую нитку Вантового моста уже открыли.
Роды, вообще-то, процесс серьёзный, и, в принципе, к появлению второго малыша Тяжины готовились заранее. Подобрали хороший роддом, на «Солидарности», договорились с заведующей отделением, пробили палату и так далее.
Вот только как говорила покойная бабушка Тяжина: «Срать и родить — нельзя погодить».
Поэтому, Кирилл давил на педаль, выжимая из дизельного двигателя все его двести восемнадцать сил. Из Павловска до 18-ого роддома они домчались за каких-то двадцать минут. Женечка, в вопросе родов была уже опытна. Схватки были лёгенькие и не периодичные. А это означало, что торопиться им не особо и нужно.
Во двор роддома они заехали в три дня. Акушер, Татьяна Евгеньевна, была предупреждена по телефону и встретила их сразу, в приёмном покое. С её помощью появился на свет Данька. А теперь, подошла очередь Ильи. Кирилл сразу сказал, что если будет парень, он обязательно назовёт его Илья. У него был младший братишка — Илья. Он умер у Китяжа на руках, не дожив до своего первого дня рождения полтора месяца. Родители Кирилла были категорически против такого имени, но Тяжин сказал, что ему по барабану на предрассудки. Он назовёт его Ильёй. НАЗЛО ВСЕМ!!! Он чувствовал — его сын проживёт и за себя и за своего маленького дядю.
И он родился. Не большой — всего два девятьсот весом и пятьдесят один сантиметр ростом. Всего лишь на пятьдесят грамм меньше Даньки. Покричал, посопел, улыбнулся и заснул. Вообще, надо сказать, что Илюха родился удивительным ребёнком. Улыбка на его личике была словно нарисована. Это был настолько жизнерадостный ребёнок, что становилось понятно — этому всё по барабану.
Через три дня Женечку и Илью выписали из роддома. Китяж, как водится, сунул медсестре зелёненькую, хрустящую бумажку, забрал малыша и они, все вместе, поехали домой.
В отличие от Данки, который сосал соску до трёх лет, Илья отказался от пустышки сразу. При первых же попытках «заткнуть ему рот», он делал такую мину, по которой было понятно: «Либо натуральную, либо НИЧЕГО». Спал он, как по часам, даже когда подрос. И эта привычка осталась за ним на всю жизнь. Подъём в пол шестого, отбой в девять вечера.
Как только он научился работать руками, он стал совсем самостоятельным. Спать он уже ложился сам. Возьмёт, бывало в руки бутылочку с соком, да так с ней и заснёт. Проснётся утром, орать не будет. Сок допьёт и давай играться в карусельки, да погремушки.
В апреле 2006-го он уже начал вставать в кроватке. И вот тогда началось самое весёлое. Покоя родителям больше не было. Как только он понял, что он может стоять, он попытался из кроватки вылезти. И У НЕГО ЭТО ПОЛУЧИЛОСЬ! Представьте себе бешенные глаза Жени, когда ребёнок, которому нет ещё года, рано утром, встал рядом с ней, опёршись на кровать и, со звонким смехом, потянул её за нос.
Конечно, сначала она не поняла, что произошло. Ткнув сонного Кирилла в бок, она спросила.
— Ты почему Илюху из кроватки вытащил и одного оставил?
— Он сам, — сквозь сон ответил Китяж.
— Может он ещё и чайник на плите сам поставил? — потягиваясь в кровати, пошутила Женечка. Взяв малыша, она положила его между собой и мужем и снова уснула.
Илью это никак не устраивало. Он перелез через спящую мамку, слез с кровати и снова потянул её за нос, пытаясь сказать, что он сам вылез из кроватки, а вы, мол, не понимаете.
Женя поняла, что поспать ей сегодня не удастся. А раз уж её дорогой муженёк соблаговолил вытащить ребёнка из кроватки, то пусть он с ним и возится. Женя принялась расталкивать Кирилла.
А Кирилл, в свою очередь, совершенно не понимал, зачем ему в такую рань вставать.
— Ты Илью, зачем вынул?
— Я его не вынимал.
— Может он сам вылез? — с упрёком и иронией спросила она.
— Может и сам, — пожал плечами он.
Спорили долго. В конце концов, решили провести следственный эксперимент. Посадили Илью в кроватку. И тот, хохоча, моментально вылез. Он поставил ножку на откидывающийся бортик, подтянулся ручками, Перекинул через бортик вторую ножку.
— Ой! — вскрикнула Женечка и закрыла глаза руками.
— Не ойкай, ребёнка напугаешь, — тихо сказал Китяж и приготовился, если что, ловить сына. А сын, увидав реакцию матери, хихикнул, и перекинул вторую ножку. Затем, перехватившись, как по лесенке, слез на пол, встал на четвереньки и резво подполз к папке.
— Вот видишь, мамочка, как мы умеем, — усмехнулся Кирилл, поднимая с пола залившегося звонким детским смехом Илюшку, — Да дружище… хапнем мы с тобой. Это, мать, тебе не Даня. Тут — всё по-взрослому. Тут жизненный принцип — «А что, если…»
Илья, внимательно выслушал, что отец сказал маме, а потом, словно поддерживая его, снова звонко засмеялся…
Ему снова снилась его отправка. Вокзал. Друзья. И ОНА… Он уже знал, как её зовут, а лица, всё равно, не мог увидеть. Казалось, вот-вот, и она улыбнётся ему, стрельнет в него своими… а какие у неё глаза? Нет… не показывает… отворачивается, хохоча… Он зашел в вагон, но поезд, почему-то не ехал. Китяж вышел, чтобы узнать, почему они стоят и оказался в горах… В лесу… Напротив высоты 776… Но не Бузони, ни Гангрены, ни Аббата… Никого не было…
Хотя, НЕТ. На пне сидел мужчина лет сорока пяти, в строгом, сером костюме. Вот только правый рукав у него был заправлен в карман пиджака. Кирилл подошёл к нему и совершенно спокойно, без злобы и страха, сказал.
— Я тебя знаю. Ты — Хасан.
— Да, — кивнул мужчина, — я — Хасан.
— А почему мы с тобой встретились?
— Потому что я тебя давно ищу. Мы должны были встретиться, рано или поздно. Так угодно аллаху. И это…
— Вот только не надо этой религиозной ботвы, — презрительно перебил его Тяжин, — Ты хочешь мне отомстить, за то, что я отстрелил тебе руку? Не дёрнулся бы, и сидел бы сейчас в своём раю, в окружении семидесяти двух Гурий.
— Да, — снова кивнул Хасан, — И я это сделаю. Ты забрал у меня руку… Я заберу у тебя всё, что тебе дорого в этой жизни…
— А вот уж, зал…пу тебе на воротник, — Кирилл понимал, что это — всего лишь сон. Но ненависть к этому человеку росла в геометрической прогрессии, с каждой долей секунды. И Кирилл вцепился в его горло, — ССУУККАААА!!!! УБЬЮ, ПАДАЛЬ!!! АААААА!!!!!!!!!
г. Павловск
Лето 2006 год
— АААААААА!!!!!!!! — Китяж не понял, от чего проснулся. От собственного крика или от пощёчины.
Женечка испуганно смотрела на него, прижимая к себе плачущего, годовалого Илью, а Кирилл вцепился в угол подушки, продолжая его душить. Вроде, он уже не спал, но Закирова душить продолжал. Так, на всякий случай.
Женя молча встала и отнесла Илюшку в кроватку. Затем, залезла в кладовку, достала большую спортивную сумку, чемодан и начала складывать вещи.
— Ты куда-то собралась, маленькая моя? — Тяжин дышал так, будто пробежав марш-бросок на трицадку в полной боевой.
Женя ничего не ответила. Она продолжала собирать вещи.
— Зая, я кажется тебя спросил?
— Да, — коротко ответила Женя.
— А куда, если не секрет?
— К маме.
— А зачем тебе столько вещей?
— Секрет, — ответила Женя и глянула не Кирилла так зло, что ему стало не по себе, — Ты же не говоришь мне, что ты видишь в своих снах. С кем постоянно воюешь, кого с такой ненавистью душишь. Ты хочешь из меня и детей неврастениками сделать???
— Я тебя не отпущу.
— Попробуй останови… — она ещё раз зыркнула на него. Молча оделась, одела детей и ушла…
А Китяж достал бутылочку виски и начал медленно, но верно её опустошать. Было полседьмого утра. Самое время чтобы промочить горло…