Социолог пришел в этот раз без портфеля и без анкет. Он был очень взволнован.
– Сид Николаевич, - сказал социолог, не скрывая своей тревоги. - От вашей жены на днях я узнал, что вы перестали превращаться в сад?
– Перестал.
– Почему?
– Мое превращение или непревращение в сад уже самим фактом отрицает причинность. Оно алогично. Его нельзя объяснить с научных позиций вашего времени.
– Вы повторяете те слова, которые я вам говорил, когда изучал вашу психологию.
– Ну и что ж! Я усвоил ваши советы. И стал вести себя вполне обыденно, как ведут себя все остальные люди. Не понимаю, чем вы недовольны?
– А вы не могли бы еще раз превратиться в сад хотя бы на десять минут? Я очень вас прошу. Я был настолько неосторожен, что опубликовал статью о вашем свойстве в одном научно-популярном журнале. Назначена комиссия проверить мой эксперимент.
– Ваш эксперимент?
– Ну, не мой, а ваш. Вернее, вашу способность полиморфизма. Сегодня вечером специальная комиссия приедет к вам познакомиться с вашими феноменальными особенностями.
– Я разучился. Отвык. У меня может не получиться без тренировки.
– А вы потренируйтесь. Я засекаю время.
Социолог взглянул на часы.
Облаков ленивой походкой вышел на пустырь. Вдруг стало темно. Ветви внезапно возникшего на пустыре сада заслонили небо. В окно влетел запах сирени и влажных листьев.
– Здорово! - сказал социолог Нине. - Получилось! Сработало! Смотрите! Действительно необычный феномен. Не знаю только, как его теоретически обосновать. Идемте вниз, походим возле деревьев, подышим свежим воздухом, подумаем об этом необъяснимом факте духовного и физического полиморфизма.
Нина и социолог спустились вниз, прошли через дворик и оказались в саду.
На скамейке сидели бывшая красавица, заведующая театральным буфетом в отставке, и старичок пенсионер.
Бывшая красавица сказала восхищенно:
– Как быстро научились выращивать деревья! Утром был пустырь, а сейчас, смотрите, какой густой сад.
– Он не настоящий, - возразил старичок. - Декорация. Приедут. Произведут съемки. И уберут. Надо это понимать.
…Нина ждала весь день, а потом ночь и утро. И снова наступили сумерки, но сад по-прежнему стоял на пустыре.