Я радостно кивнул.
- Хочешь, я расскажу тебе интересный случай из моей жизни? Да ты не поверишь. - На меня искренне смотрели его светлые задумчивые глаза.
* * *
- Знаешь, сынок, я сначала служил в царской морской пехоте, начал он свой рассказ. - А потом устроился на торговый корабль.
Мы возили в разные страны пшеницу, рис, хлопок, а привозили дорогие фарфоровые изделия, пряности, черное дерево. В тот раз, о котором я хочу тебе поведать, мы отправились в северные страны. Когда миновали Исландию и стали приближаться к Гренландии, по радио предупредили: будет сильный тайфун.
Даже опытные моряки нахмурились - их не радовало испытание. Капитан приказал отыскать укрытый залив, чтобы переждать непогоду. .. Залив отыскали. Синяя-синяя вода, неприветливые пустынные берега, тем не менее, радовали нас. Двое с половиной суток мы здесь отстаивались. Если бы служба матроса состояла только из плаванья в безбрежном океане, у него, наверно, не хватило бы терпения. Но по пути встречаются новые города, люди, и это скрашивает тяготы морской службы. Вот и сейчас: оказавшись впервые в этих северных широтах, мы решили осмотреть все вокруг. Для знакомства с островом нам выделили шесть часов. Мы сели в лодку и поплыли к берегу.
Там, прежде всего, нужно было оставить дежурного, чтобы смотрел за лодкой. Дежурным назначили меня, и настроение мое сразу упало. Шесть часов испытывать одиночество, пока товарищи осматривают остров! А они, торжественно вручив мне лодку, а меня - богу, стали подниматься по отвесному берегу и вскоре исчезли из вида.
Дул холодный, порывистый северный ветер, и, наверное, потому мне стало совсем тоскливо. Я лег на дно лодки и стал смотреть вверх. Большие, тяжелые облака плыли по небу, и мне хотелось подняться к ним и вместе медленно плыть, не думая и не печалясь ни о чем, долго-долго...
Я устал ждать. И стал придумывать, как насолить товарищам.
А что, если перегнать лодку в другое место? Пусть поищут ее, когда вернутся. Но большая лодка подчинялась мне плохо, волны все время пытались отогнать ее от берега. Весло вырывалось из рук, и я промаялся часа два, прежде чем нашел небольшую промоину, где низкий песчаный берег показался мне еще более пустынным и диким, чем на старом месте. Но зато здесь явственно ощущалось тепло. Да, я не ошибался: вода на ощупь оказалась очень теплой. "Наверно, поблизости есть теплый источник", - подумал я.
Успокоенный этой мыслью, я задремал, но вдруг внезапно открыл глаза. Прямо на меня плыла какая-то сверкающая рыба. Да нет, не рыба. В воде, покачиваясь, на меня двигалась не то большая кожаная подушка, усыпанная стекляшками, не то кусок драгоценной парчи, размокший в соленой воде. Забыв о лодке, я стал пристально всматриваться в воду. А что, если мне сейчас посчастливится найти что-нибудь необычное? Море всегда полно тайн неразгаданных, непостижимых. А эта вещь и вовсе необычна: плывет на глубине метра в полтора, не тонет, но и не поднимается на поверхность. Словно висит в воздухе. Не долго раздумывая, я нырнул. Черт возьми, подумал минуту спустя, я ведь мог раздеться. Но было уже поздно.
Я схватил непонятную вещь и попробовал залезть в лодку.
Намокшая одежда тянула вниз. Чтобы удержаться на воде, я с трудом переложил в лодку найденное. Но справиться с лодкой не мог: наклоняясь, она все больше наполнялась водой. Наконец, случилось то, чего я боялся больше всего: лодка перевернулась. Моя находка выпала и стала медленно погружаться в воду. Я, не колеблясь, оставил лодку и опять нырнул за своей находкой. Выйдя из воды, выжал одежду и расстелил ее на камне. В воде было тепло, а здесь, на воздухе, я зябнул. Дрожа от холода, все же стал рассматривать находку. Не может быть, чтобы судьба посмеялась надо мной...
Она была больше всего похожа... на книгу. Да-да, на книгу, но какую! Листы ее были сделаны из перламутровых рыбьих пузырей, тщательно очищенных и испещренных красноватыми значками. Обложка - из рыбьей чешуи, украшенная крупными драгоценными камнями. Я наклонился. Нет, я не ошибся! Плавая на торговом корабле, я научился разбираться в драгоценностях. Переплет украшали продолговатые серебристые жемчужины. На обложке - большие красноватые камни - гранаты. А вот эти, которые, как капли воды, наполнились прозрачным светом и вспыхнули отблесками синей воды, это, конечно, бриллианты! Не слишком хорошо ограненные, но самые настоящие, чистейшей воды!
Но если это книга, то что же в ней написано? Красноватые знаки я никогда не встречал. Тем не менее с каждой минутой во мне росла уверенность, что это книга, и написана человеком, знавшим восточные языки. При мысли об этом от книги повеяло чем-то очень таинственным, и сердце мое учащенно забилось. А что, если здесь сведения о затонувшем кладе или какие-нибудь научные открытия, и мое имя станет известно всему миру?
Но надо было позаботиться и о своей безопасности. Лодка, наполненная водой, затонула, и я вплавь добирался до берега. И хотя было здесь сравнительно неглубоко, одному достать лодку со дна мне не под силу. Оставалось одно - ждать.
Но найдут ли меня товарищи? Я вздумал подшутить над ними - как бы теперь судьба не подшутила надо мной! Выбраться на берег невозможно каменистые скалы, казалось, наклоняются над протокой. Я осторожно перевязал книгу шейным платком, надел невысохшую штормовку и осторожно прилег на камни. Меня знобило, и я не мог согреться.
Становилось все темнее. Прошли уже шесть часов, отпущенные моим товарищам для осмотра берега. И только отчаяние стало закрадываться в душу, как впереди показался свет. Это катер прожекторами прочесывал берег. Меня искали. Я вскочил, замахал руками.
Но вокруг было темно, прожектор равнодушно скользил по берегу, по скалам. Вдруг я не попаду в его спасительный свет? Я закричал, крик мой эхом пронесся над пустынным берегом и затерялся в каменных громадах.
Но цепкий луч нашел меня. И тогда я впервые испугался: что скажут товарищи мне, без всяких видимых причин потерявшему, вернее погубившему лодку? И где я возьму деньги, чтобы возместить потерю? Я не сомневался в том, что наш капитан, человек осторожный и рассчетливый, заставит меня платить за лодку.
На катере были все, кто вместе со мной выехал на прогулку.
Их нашли раньше. Все они были встревожены моим исчезновением.
- Что случилось? Где лодка? - спросил старший матрос Макар.
- Перевернулась, - я опустил голову как провинившийся школьник.
- Как перевернулась? - в один голос закричали мои спутники.
- Тебя же оставили в безопасном месте! - заметил Макар.
Что я мог ответить? Что по-мальчишески спрятался, чтобы поиграть с товарищами? От стыда я все ниже опускал голову. А неумолимый Макар все допытывался, и я, краснея, сочинил какую-то фантастическую историю о том, что заметил подозрительных людей и, опасаясь, чтобы не отобрали лодку, завел ее подальше. Кажется, они поняли, что я придумываю, но времени, чтобы детально разобраться во всем, не было: стало совсем темно, надо было возвращаться на корабль.
А еще нужно было поднять со дна лодку. Несколько матросов, обвязавшись веревками и прихватив закрытые фонари, нырнули под воду. Стоя на катере, я видел, как передвигались по дну красноватые пятна света. Я чувствовал себя преступником: на груди моей, привязанная платком, лежала большая книга, драгоценные камни при малейшем движении царапали грудь.
Я никому не показал находку - ее могли у меня отобрать и капитан, и штурман, да и мои товарищи уже не казались мне теми простыми, добродушными парнями, с которыми я до сих пор делил все тяготы матросской жизни. Меня отделяла от них тайна, и я хотел, чтобы она оставалась только моей тайной...
Через полчаса лодка показалась на поверхности. Ее быстро взяли на буксир и потащили за собой. Мне удалось спрятать таинственную находку в матросском сундучке. Правда, для этого пришлось выбросить из него кое-какие вещи, но я утешал себя тем, что, вернувшись, возмещу все расходы. Да и любопытство мучило меня все сильнее: что же это за таинственная книга? О чем в ней написано?
Часто при тусклом свете лампочки, когда все вокруг засыпали, я в своей каюте осторожно доставал книгу и принимался разглядывать таинственные знаки. Однажды мне показалось, что я видел что-то подобное. Память подсказала: похожие знаки видел, когда наш корабль заходил в бомбейский порт. В самом деле, не на санскрите ли написана книга? Если так, то в ней обязательно сокрыта тайна.
Иногда, особенно в конце плавания, приходила мысль: отодрать от обложки хоть один драгоценный камень - денег почти не было - я платил за повреждение лодки. Но я сдерживал себя. Команда могла узнать, что я продал драгоценный камень, а тогда кто сможет поручиться, что мой сундучок не будет подвергнут самому тщательному осмотру? А вдруг это необыкновенная музейная ценность? И не будет ли это варварством - лишить книгу ее драгоценного украшения? Какникак, я окончил школу, считал, что немного знаю искусство, и гордился своими небольшими познаниями, которые как будто выделяли меня из всех остальных.
А жизнь на корабле шла своим чередом. Плавание проходило почти до конца при великолепной погоде. Я радовался нежному дуновению ветра, бескрайнему голубому небу и томился от радостного предчувствия - по окончании плавания меня ожидало раскрытие тайны! Эти дни я запомнил как самые, пожалуй, счастливые в жизни. Ведь чаще всего прекрасно время ожидания, потому-то даже самое большое счастье так не возвышает, как время ожидания его. Я мечтал. Найденная тетрадь откроет всему миру мое имя. Газеты и журналы напечатают мои фотографии, расскажут мою биографию, а окружающие с благоговением будут смотреть на меня.
Как говорят в народе, разум имеет границы, а глупость безгранична. Иногда приходили иные мысли. Один камешек с обложки мог сделать меня сравнительно богатым. А если я умру или погибну, что станет с книгой? Не лучше ли воспользоваться ее украшениями сейчас? А вдруг мне показалось, что это бриллианты? Приеду домой и окажется, что это простые стекляшки, и останусь я, как и прежде, никому не известным матросом, неудачником, придумавшим сказочную историю?
Сойдя на берег, с тщательной предосторожностью я нашел молодого ученого. Показал ему надпись, аккуратно срисованную с обложки, и попросил определить, что это за знаки.
- Это санскрит! - воскликнул он, едва взглянув на надпись. - Откуда это у вас?
Мне хотелось показать ему книгу, но я не осмелился. Подумал: а вдруг кто-нибудь узнает, что у меня есть такая драгоценность, и непременно захочет присвоить ее?
Не буду рассказывать, как в конце концов, сняв драгоценный переплет, я позволил перевести эти записи. Но не все. О некоторых я расскажу тебе сейчас. Я очень часто перечитывал их, и многое запомнилось так, словно все это я сам написал. Ведь память человеческая - необыкновенное чудо. Из нее могут выпадать годы, важнейшие события, а крошечные, напротив, иногда помнятся очень ярко. А разве сны, которые мы видим, не оставляют следа в нашей памяти? Итак, я начинаю рассказ о том, что я прочитал в загадочной книге, красные знаки которой оказались древнеиндийским языком, ведомым теперь лишь ученым и чудакам...
"Если ты, дорогой читатель, познакомишься с моими записями, прошу тебя лишь об одном: не посчитай меня фантазером, не думай, что все рассказанное здесь - фантастика, которая может прийти в голову какому-нибудь сумасброду.
Правда, все, что я видел, кажется сказкой - далекой, неосуществимой. Но я, девятнадцатилетний индийский юноша, видел эту сказку воочию, воочию убедился в том, что на нашей планете так много нераспознанных чудес, что только для разгадки их должно было бы бросить все силы, которые мы используем лишь для того, чтобы показать ближним своим власть и силу, возможность распоряжаться чужими жизнями.
Подумать только: когда-то, возможно, у нас в послушании будет само солнце. Его безграничную силу люди научатся использовать в своих целях. Распознают и поставят себе на службу поистине колоссальные энергию и богатства океана.
Так и вижу - под водой растут и растут новые прекрасные города, способные прокормить всех голодных, дать жизнь и жилье всем желающим. Возможно, это будут города под огромными прозрачными колпаками. А может быть, люди научатся дышать водой - ведь все мы родились в воде. Маленькие дети плавают в воде, как рыбы - их никто этому не учит. Только потом, проведя несколько месяцев вне воды, они как будто заново учатся этому искусству искусству, которое от рождения было в них! Разве это не говорит о том, что все мы - дети океана, мы просто ушли далеко от своего отца, и нам, издерганным и измученным бесконечными войнами, нужно вернуться туда, откуда мы пришли?
Может быть, мои мысли покажутся нелепыми. Может быть... Но если бы вы видели то, что увидел я! Тогда бы и вы поверили, что жизнь может быть нескончаемой, что болезни могут отступать, как страшные привидения, которым не дано воплотиться в реальность!
Пишу эту книгу и думаю: что, если до вас не дойдет то, что я написал не -карандашом, а, кажется, кровью сердца! Еще одна великая тайна природы останется неизвестной людям, еще одно чудесное событие будет похоронено природой, которая все еще не открывает нам всех своих тайн, хотя мы уверяем себя, что не только постигли и покорили ее, но и превзошли, потому что научились создавать несколько десятков соединений, которых нет в живой природе!
Я тоже так думал - до недавнего времени. Я был мечтательным, но уже испорченным цивилизацией парнем, который чувствовал себя ее венцом. Правда, имя - пока еще не столь громкое - я себе составил, вместе с коллегой побывав в местах, где еще не ступала нога человека.
Меня манили исследования, властно звали места, которые человек еще не покорил. И потому я обрадовался, получив однажды письмо от известного японского океанографа, профессора Есано. Он приглашал меня на работу. Предлагал контракт. Условия прекрасные: денег я должен был получать в два с половиной раза больше, чем раньше. Работа показалась мне легкой: опробовать специальный скафандр, опускаться в нем глубоко в океан и ловить неизвестных рыб, а заодно изучать подводную растительность.
Одно меня озадачило: до сих пор я только поднимался - в горы, на дикие плато, как же смогу я работать на дне океана? Но ответ я отправил очень быстро.
Вскоре из Японии на мое имя пришли деньги и вызов. Мне сообщили, что я еду в Японию на исследования, связанные с планом работы двух наших стран. Но выехать мне не пришлось: профессор Есано сообщил, что работы решено проводить у островов Индийского океана и скоро он с сотрудниками прибывает к нам.
Я очень быстро привык к новой профессии. Кроме меня, в экспедиции были два здоровенных японских парня, Кандзе и Нидзе, мой соплеменник индус Радж и два американских негра - Том и Джим. Профессор знал тринадцать языков, нам было очень легко с ним и работать, и отдыхать. В самом деле, отдыхали мы, пожалуй, больше, чем работали- А может быть, это только казалось, потому что каждый спуск под воду приносил так много интересного и необычного, что слово "работа" не совсем подходило к тому, чем мы занимались. На нашем небольшом кораблике, похожем на "Наутилус", были только лаборатории, где работал, кроме профессора, его ассистент. Выходили мы в город редко, в основном тогда, когда кончалось горючее. Но мне и не хотелось покидать корабль.