В это время в горницу вбежал Арни:
— Пап, там тебя какой-то монах спрашивает.
— Ну веди его сюда, — ответил Грегор.
Через несколько минут Арни ввел в горницу высокого монаха с красивыми удлиненными чертами лица, густыми темными с небольшой проседью волосами и пронзительным взглядом ясных, голубых глаз.
— Мир дому сему, — сказал он, — Здравствуйте, люди добрые.
— Здравствуйте, святой отец, — поднялся ему на встречу Грегор.
— Здравствуйте, святой отец, — повторила за мужем Римма.
— Я слышал, у вас живет девочка из монастыря. Я могу ее увидеть?
— Алину? Так ушла она, несколько дней уж как ушла… Она разве не в монастырь вернулась? — Римма сокрушенно всплеснула руками, — Может, разминулись Вы с ней? Вы давно из монастыря-то ушли?
— Ушел давно, но вряд ли разминулся с ней, из ваших мест в монастырь одна дорога. А она сказала, что в монастырь возвращается?
— Нет, этого не сказала… Сказала, что уйти ей надо, и так как муж позволил забрать ей собаку, забрала она пса и ушла. Ни денег не взяла, ни вещей, хоть и предлагали мы ей, — Римма грустно покачала головой, — ничего не взяла и ушла.
— Нож попросила подарить ей и огниво. Я подарил, — мрачно добавил Грегор.
— Это плохо, — монах тяжело вздохнул, — не то, что подарили, конечно, а то, что потребовались они ей. Значит, не в монастырь она направилась, не в монастырь, — он задумчиво покачал головой. Потом пристально посмотрел на Грегора и Римму, вынул из кармана рясы мешочек, достал оттуда золотые монеты и стопкой положил на столе.
— За девочку вознаграждение объявлено в пять золотых и тому кто найдет, и всем кто найти поможет. Раз девочка жила у вас, может, расскажите все о том как жила, и считайте, что деньги — ваши.
— Да мы и так расскажем, — Грегор удивленно посмотрел на монаха, — брать деньги с монахов за такое — грех.
— Это не мои деньги и не монастыря, это деньги герцога. Это он объявил за нее вознаграждение. Так что греха в том, что вы их возьмете, не будет.
— Мам, можно я пойду погуляю? — стоящий у дверей Арни подошел к столу и вопросительно посмотрел на мать.
— Простите, святой отец, — извинилась та и, повернувшись к сыну, шепотом проговорила, — Арни, тебе обязательно именно сейчас нужно лезть ко мне с этим вопросом?
— Ну мам, вы же долго небось разговаривать будете, а я погулять хочу, — также шепотом ответил ей сын.
— Ты все последние дни постоянно шляешься где-то, я дома и не вижу тебя совсем. Ни за Николкой присмотреть тебя не допросишься, ни помочь мне…
— Ну мам, Николка спит сейчас, а потом он во дворе поиграть может, ну отпусти.
— Ладно, иди, но чтоб еще до ужина пришел… Опоздаешь, как в прошлый раз, смотри у меня…
— Не опоздаю, — заверил ее Арни и выскользнул за дверь.
— А Вы, святой отец, в монастырь Алину вернуть хотите? — Римма повернулась вновь к монаху, — Вас настоятель за ней послал?
— Я сам настоятель монастыря и есть, — монах улыбнулся.
— Так Вы настоятель монастыря? Это большая честь, для нас, святой отец, благословите, — и Грегор, и его жена склонили головы перед игуменом.
— Господь благословит, — ответил тот и, осенив их крестным знамением, повторил, — Так, Вы мне расскажите о ней?
— А что Вы хотите знать, святой отец?
— Все, что вы знаете о ней. Как жила, что делала, что говорила.
— Она что, преступница какая, что герцог такие большие деньги дает, лишь бы узнать что о ней? — поинтересовался Грегор.
— Нет, не преступница, — покачал головой игумен, — она наследница его.
— Наследница? — у Грегора даже голова закружилась от услышанного, — Вы шутите, святой отец?
— Нет, я не шучу. Алина Тодд наследная герцогиня и моя воспитанница. Герцог Тодд хотел, чтоб до совершеннолетия его единственная дочь и наследница жила в монастыре, однако, как видите, из монастыря она сбежала, и теперь мне необходимо вернуть ее.
— О, Господи, — простонал Грегор, — я забрал любимую собаку у наследной герцогини… и она ведь ни словом не обмолвилась… разве я бы посмел, если бы знал о том… да и потом… Господи, как я себя с ней вел потом…
— Вы не волнуйтесь так, — настоятель ободряюще улыбнулся ему, — Алина не причинит вам зла ни сейчас, ни в будущем, даже если вы обидели ее чем. Она ревностная христианка и предпочитает прощать, нежели помнить обиды и мстить. Так что успокойтесь. Давайте присядем все к столу, и вы расскажите мне все по порядку.
Они сели, и Грегор рассказал все. Подробно рассказал обо всем прямо при жене. И про то, как Алина еще по дороге из монастыря просила его отдать ей собаку, а потом вернула сбежавшего к ней пса, и про то, как после того, что он понял, что пес действительно может подохнуть с голоду, они предложили ей жить у них и помогать по хозяйству, а она отказалась от денег, сказав, что ей нельзя наниматься на работу, и согласилась пожить лишь как гостья. И как Арни вначале столкнул ее в кучу навоза, а она, несмотря на это, вступилась за него, и постаралась защитить, а он чуть было не наказал ее за это. И про то, как она в одиночку пыталась задержать вора, и тот едва не убил ее, из-за того, что он запретил ей спускать пса с цепи, и про его визит к Климентине во всех подробностях рассказал, и про то к чему это привело. И еще рассказал о том, о чем они говорили с Алиной перед ее уходом.
— В общем, она сказала, что мне необходимо исповедаться и причаститься, а ей уйти. Денег, что я ей предложил, брать она не стала, попросила только подарить ей огниво и нож. Нож я выбрал для нее лучший, что был у меня, и огниво новое. Она попрощалась со всеми и ушла. А у меня который день душа не на месте, ведь получилось, что, в общем-то, выгнал я ее, и скитается она снова где-то голодная. Хорошо бы, если бы Вы нашли ее, святой отец… и еще, если можно, то собаку бы ей в монастырь обратно взять позволили, привязана она очень к псу… А деньги… деньги заберите, не заслужили мы никаких денег, святой отец, скорей это я ей должен денег, — закончил он свой рассказ, после чего взял со стола монеты и протянул их игумену, потом удивленно замер, положил вновь монеты на стол и проговорил, — только Вы сказали пять, а здесь всего четыре. Римма посмотри, не завалилась ли одна куда… надо все отдать… Не найдем, так я из своих денег верну, святой отец, не волнуйтесь.
Настоятель монастыря внимательно посмотрел на него, — успокойтесь, сын мой, — сказал он участливо, и махнул рукой вскочившей и заглядывающей под стол Римме, — Сядьте, дочь моя. Во-первых, деньги в любом случае ваши, и назад я их не возьму, а во-вторых, это я, наверное, ошибся, — он достал из мешочка еще один золотой и положил на стол. Потом внимательно посмотрел на Римму, — Ваш старший сын, как я понял, подружился с Алиной?
— Да, святой отец, — кивнула та, — пока жила она у нас, и в лес они вместе ходили, и во дворе часто играли вместе с младшеньким моим, Алина мне присматривать за ним помогала, так тот души в ней не чаял. До сих пор пережить не может, что ушла она. А Арни так даже провожать ее ходил.
— Вы в разговоре с Арни сказали ему, что гуляет он много последнее время. Не знаете, где он гуляет?
— Так откуда ж мне знать? Он если вышел гулять за ворота, то пока сам не вернется к обеду или ужину, то вряд ли и сыщешь его. Может, с ребятами соседскими на речке, а может, по лесу где бегает. Я как-то не расспрашивала его, пришел домой — и хорошо. Вот пока Алина была, он все подле нее крутился, а как ушла она, его дома и не удержать стало. Но если надо то, я спрошу у него.
— Нет, спрашивать не надо, — игумен отрицательно покачал головой, а потом пристальным взором, который казалось, проникал в самую душу, посмотрел на Грегора, — Было бы неплохо, сын мой, чтобы Вы сделали то, что Алина Вам посоветовала. Исповедались, и во всем, что душу тяготит, покаялись, а после причастились и с миром в душе спокойно дальше жить продолжили. Я вижу, Вы и так во всем каетесь и если хотите, мог бы конечно исповедовать Вас.
— Если Вы соблаговолите святой отец, я с радостью. Каюсь, действительно каюсь во всем… И до этого совесть меня ела, что несправедливо я с ней обошелся, а теперь как узнал на кого я серчать посмел, да несколько раз чуть руку не поднял, даже и сказать не знаю, как каюсь, святой отец… а уж если вспомнить, что ей вообще вынести из-за меня пришлось, то и подумать о том страшно, как я виноват перед ней, — он встал из-за стола и, подойдя к игумену, опустился перед ним на колени.
Увидев, что муж собирается исповедоваться, Римма поспешно встала и вышла из горницы, плотно закрыв за собой дверь.
Через некоторое время муж с игуменом вышли. Грегор проводил гостя до ворот, после чего вернулся в дом.
— Вот всегда знала, что Климентина стервозная баба, но чтобы так… Как же ты ей позволил с Алиной-то так обойтись? — укоризненно взглянув на него, расстроено проговорила Римма.
— То, что я чуть не изменил тебе с ней, стало быть, тебя не заботит, — мрачно хмыкнул Грегор.
— Ну не изменил же… — Римма качнула головой, — а девочку она ни за что обидела, да еще и оскорбляла.
— Ты знаешь, что самое интересное, — задумчиво произнес Грегор, — Герцогиню-то нашу похоже ничуть все эти оскорбления не трогали, она будто не слышала ее. И даже когда стукнула ее Климентина, Алина в ее сторону даже не посмотрела, будто нет ее. Лишь на меня смотрела и со мной разговаривала. И ведь не боялась ничего… А я дурак еще злился, что за хозяина она меня не почитает… Вот ведь болван, хотел, чтоб герцогиня меня за хозяина почитала. Счастье еще, что сам руку на нее не поднял, вовек бы себе то не простил.