В "Т-225 минут"(Т-назначенное время пуска ракеты, "Т-225"-3 часа
45 минут до пуска.-Прим. ред.) в блокгаузе стоял гул голосов специалистов группы управления запуском, проверявших систему "Азуза"-сложную сеть станций слежения, оснащенных электронным оборудованием. Во время полета эти станции будут передавать на электронно-вычислительные машины текущие сводки о положении и состоянии ракеты "Атлас" в любой момент полета. Одна за другой станции докладывали о готовности, антенны их были "наведены на пташку" и "готовы к слежению".
Еще в одной из тысячи граф контрольного листа предстартовых операций была поставлена отметка о выполнении.
Пруэтт и Дагерти вышли из блокгауза. Сквозь редкие облачка на предрассветном небе Флориды ярко сверкали звезды. В 4.20 на мысе Канаверал закипела жизнь. На Четырнадцатой площадке пусковая команда включала мощные прожекторы.
Двенадцатиэтажная красно-белая стартовая башня устремлялась в небо своей верхушкой. Массивная в основании и постепенно сужающаяся кверху, башня напоминала ярко раскрашенную жирную букву "А". Бело-голубой свет заливал ее и слепящими лучами ощупывал ракету, заключенную в середине. Свет озарял всю площадку, бетонный экран, десятки методично работавших людей. Лучи прожекторов пересекались и убегали яркими дорожками все выше и выше в ночное небо, исчезая где-то далеко-далеко.
Новички озирались вокруг, потрясенные величественным зрелищем.
- Знаешь, Дик, - тихо сказал Дагерти, - я всегда пытался представить себе этот момент. Я фантазировал, как умел. Но никогда, никогда не мог подумать, что это будет так прекрасно. Это... это просто сказочно!
Пруэтт только взглянул на друга и кивнул. Слова были излишни.
В 6.30, когда они стояли у шлагбаума, всего в шестистах метрах от Четырнадцатой площадки, на небе уже не было ни единого облачка. Голоса, выкрикивавшие команды через мощные репродукторы, доносились до них невнятным металлическим рокотом. Послышался надрывный стон - это откатывали пусковую башню от стартовой площадки. Махина почти в пятьсот тонн весом медленно и тяжело отползла в сторону и застыла в ожидании, четко вырисовываясь на фоне рассветного неба. Над ними раздался нарастающий гул моторов. Они задрали головы. Это огромные вертолеты корпуса морской пехоты вылетали на исходные позиции, рубя утренний воздух пятилопастными роторами. Они несли на себе спасательные команды, готовые в любой момент, если случится авария до вывода на орбиту и катапультированная капсула быстро опустится на землю или на воду, ринуться на выручку к ней в море, в болота - куда угодно. Глухой голос репродукторов приказал людям очистить башню. Прерывисто сигналя, к шлагбауму с грохотом подъехали пожарные и аварийные машины и санитарные кареты. Подкатил грязно-белый грузовик. Откинули борта, и вся толпа у шлагбаума фоторепортеры, пожарники, техники аварийных команд-сгрудилась теперь вокруг грузовика, чтобы купить кофе и пышные жирные пончики.
Но вот раздался слабый, пронзительно-высокий звук. Оба космонавта повернулись к площадке. Стартовая команда начала заливку жидкого кислорода через систему трубопроводов. Нагретые трубы остывали, протестующе визжа, словно агонизируя от свирепого прикосновения жидкого кислорода, температура которого достигала почти двухсот градусов ниже нуля. К стону терзаемых труб примешалось шипение белого пара - это клапаны в обшивке ракеты "Атлас" стравливали избыточное давление в баке с окислителем.
Космонавты посмотрели вдоль дороги, которая вела к пусковой установке. Ракета высилась одинокая, совсем нагая-только бак с жидким кислородом окутывало покрывало из инея. Оглядевшись по сторонам, они сразу приметили, где стоит поблизости тяжелый грузовик. Под него придется нырять, если взорвутся баки и яркое пламя хлестнет наружу. Близко, слишком близко стояли они от ракеты - если вдруг "Атлас" почему-либо взорвется сам или его придется подорвать, их накроет ударная волна и град искореженных обломков.
Они снова взглянули на гиганта, покоившегося на металлическом кольце. Белый пар, рвавшийся из клапанов, внезапно исчез-заправка жидким кислородом закончилась. Пруэтт мысленно повторил перечень операций предстартовой подготовки. Клапаны баков закрылись; теперь давление в них начнет быстро нарастать до уровня, необходимого для запуска двигателей.
Пруэтт физически ощутил напряженную тишину, опустившуюся на космодром. Тонкие черные шланги змеями сползли с капсулы - это отделились питавшие ее "пуповины".
Верньерные и главные двигатели включились почти одновременно. Из-под огромной ракеты, словно из недр вулкана, вырвалось золотое пламя, по обеим сторонам огненными осами сверкнули струи верньерных двигателей. Поток огня низвергался навстречу восходящему потоку воды, пламя с ужасающим ревом разбивалось об охлаждающую влагу, порождая кипящие облака пара.
Пруэтт представил себя на месте человека, лежащего сейчас на спине в откинутом кресле, мягко облегающем его тело, и не заметил, что затаил дыхание и не перевел духа даже тогда, когда кристаллы и блестящие глыбки льда начали отваливаться от обшивки "Атласа" и падать вниз. Они все еще падали, когда массивные стальные скобы, крепившие ракету, откинулись и освободили гиганта.
Пруэтт был так близко, что видел все. Он с трепетом смотрел, как появился под ракетой слепящий огненный шар со струящимися мерцающими контурами, как он начал удлиняться, вытягиваясь вниз подобно отрывающейся капле и своей массой как бы толкая со страшной силой тело ракеты. Пламя яростно скользнуло вниз и жадно захлестнуло пусковую площадку. Но это длилось всего лишь какую-то долю секунды. Гигант ощутил свободу и могучим усилием вырвался из цепких лап тяготения планеты. Пламя вытянулось иззубренным копьем, за золотым огнем потянулся туманный след раскаленных газов, соприкасавшихся теперь уже только с воздухом...
Над Мысом прогремел гром; он прокатился над Пруэттом, оглушив своим раскатистым грохотом и ревом, который ушам было больно, но сладостно слышать. Это был ликующий, торжествующий возглас колосса, вырвавшегося на волю, вкусившего свободу и устремившегося к безднам, для завоевания которых он был сотворен. К безднам космического вакуума, простиравшимся за пределами верхних границ мира, в котором живут люди.
Пруэтт, не отрываясь, следил, как тускнеет золото пламени, приобретая оранжевый оттенок, как на его кромке появляется красная кайма. Огромная ракета все больше наклонялась, все больше и больше отходила от вертикали, повинуясь программе полета. Он вдруг услышал голос, словно доносившийся откуда-то издалека. Это вопил Дагерти, погоняя "Атлас":
- Лети! Ну же, дорогой, красавец ты мой, сукин сын, лети!
"Атлас" ворвался в нижние слои стратосферы, пронизывая ледяной воздух плотным белым инверсионным следом, который казался сверкающей белой лентой, стрелой, уносящейся от Земли.
Но вот и эта полоска в небе пропала. Пруэтт до предела напряг зрение, чтобы не упустить из виду маленькую, все уменьшающуюся точку. Вдруг на месте точки вспыхнуло крошечное облачко: это отделилась первая ступень, "Атлас" сбросил раскаленную "юбку" ускорителя. Тоненькое двойное колечко продолжало лететь вверх, пока совсем не растаял и этот последний неясный след ракеты.
Когда через несколько минут сообщили, что Ширра уже вышел на орбиту, на щеках Дагерти еще блестели слезы. Похоже, он ничуть не стыдился, что Пруэтт заметил, как он их утирает, право, он ничуть не стыдился...
Во время последнего полета по программе "Меркурий" Пруэтт был оператором станции связи на Занзибаре. Пятнадцатого мая тысяча девятьсот шестьдесят третьего года Гордон Купер был вознесен на орбиту ракетой "Атлас", настолько близкой к совершенству по своим показателям, насколько может быть совершенна машина.
Он наматывал виток за витком с таким невозмутимым спокойствием, что поразил всех, кроме самых близких друзей. Достаточно сказать, что во время полета Купер несколько раз спал. Врачи, следившие за телеметрической информацией о состоянии Купера, были ошеломлены, обнаружив, что во время предстартового отсчета он безмятежно дремал. Вскоре после вывода капсулы на орбиту он снова заснул, чем привел в уныние всех медиков, многие годы предупреждавших об ужасных опасностях, которыми чреват космический полет для человека.
Гордон выполнил свою задачу так умело, с таким самообладанием, что превзошел полет Ширры, ставший, можно сказать, учебным пособием. Сам Ширра, шесть раз облетевший Землю до Купера, заметил, скривив губы, что Купер вышвырнул учебник и написал его заново.
А финал полета по традиции, установленной Гленном, ознаменовался еще одной захватывающей сенсацией.
Когда в капсуле загорелся сигнал о перегрузке в 0,05 g, возвещавший, конечно ошибочно, что капсула тормозится атмосферой, у Купера не оставалось другого выхода, как выключить автоматику и приготовиться к опасному возвращению в атмосферу с помощью ручного управления.
Остальное уже вошло в историю. Ученым, трубившим о превосходстве "черных ящиков" над человеком, пришлось забиться в угол и помалкивать, когда Гордон Купер с математической точностью нацелил свой космический корабль в посадочный коридор и вел его куда точнее, чем это делали во всех предыдущих полетах электронные устройства. "Черные ящики" еще раз подвели человека и поставили под угрозу полет. И если бы человек, Гордон Купер, не доказал свою способность преодолеть неполадку, не проявил, изумительных качеств, он вполне мог бы закончить свой полет в огромном огненном шаре, извергавшем раскаленные обломки.
Блестяще выполнив возвращение в атмосферу, космонавт был с триумфом встречен в Вашингтоне и Нью-Йорке. Его бурно приветствовала вся страна.
Но отголоски приветствий быстро смолкли, а красивые слова не радовали.
Полет Гордона Купера подвел черту. Именно его необычайный успех, изрек руководитель НАСА, сделал ненужными дальнейшие полеты по программе "Меркурий".
Первая группа космонавтов отчаянно протестовала.
Они выступали яростно - и, всем на удивление, публично!-против прекращения полетов. Успех программы "Меркурий" был очевиден, он превзошел самые смелые ожидания. И теперь, когда после двадцатидвухвиткового полета Купера появилась реальная возможность удлинить пребывание на орбите до трех суток, космонавты решили не сдаваться, подняли страшный шум и дошли до самого президента.
Но пользы от этого было мало. Не добились успеха и руководители программы. Один из них, Кристофер Крафт, прямо заявил, что более продолжительное космическое путешествие "принесло бы огромную пользу". Выступая перед журналистами, Крафт сказал, что, по его мнению, следующий запуск-"Меркурий-Атлас-10"должен быть организован с расчетом "не прекращать полета до тех пор, пока он будет безопасен".
В течение нескольких недель никто не сомневался, что полет капсулы "Меркурий-Атлас-10" состоится. Специалисты НАСА затратили около шестисот тысяч долларов на изучение этой проблемы и проведение обширных испытаний по определению возможности выполнения задачи. Увеличив вес капсулы на сто тридцать пять килограммов, в основном за счет дополнительных источников питания, они могли продлить срок безопасного пребывания в космосе более чем до ста часов. Эти дополнительные батареи можно укрепить титановыми скобами на внешней стороне теплоизоляционного экрана. Кроме того, космонавту понадобится дополнительный запас пищи, воды и гидроокиси лития для поглощения углекислого газа, но это уже детали. Возможность такого полета никто не оспаривал. Он мог продолжаться свыше двух суток, и при этом в капсуле оставался бы двухдневный аварийный запас.
В хор голосов, требовавших запуска "Меркурпя-Атласа-10" на трое суток, влились и голоса врачей. Они утверждали, что полет просто необходим. По их мнению, за трое суток пребывания космонавта на орбите они получат важнейшие данные о принятии пищи и пищеварении, об удалении отходов организма, о потреблении энергии, о влиянии продолжительной невесомости и десятках других факторов. Даже физики и те поддерживали полет, поскольку научные эксперименты, проведенные Купером в предыдущем полете, дали информацию, какую никогда еще не удавалось получить с помощью беспилотных космических аппаратов.
Но ответ из Вашингтона оставался неизменным:
"Нет, полетов по программе "Меркурий" больше не будет".
Научные работники, связанные с этой программой, были не просто огорчены, они начали злиться. В то время, когда Купер совершил свои двадцать два оборота, русские добились необычайно внушительного, даже устрашающего достижения. Гигантский спутник "Космос-18", с ревом взлетевший в небо с космодрома Байконур, был выведен на орбиту в той же плоскости, что и корабли серии "Восток", и пробыл на орбите девять суток. Через месяц взлетел в космос подполковник Валерий Быковский на корабле "Восток-5". Двое суток он кружил вокруг Земли. А на третьи сутки, на тридцать первом витке, вскоре после того, как корабль промчался над оконечностью Южной Америки, космонавт проснулся и обнаружил, что он уже не одинок в космосе.
Русские оповестили весь мир о подробностях биографии нового космонавта-женщины! Валентина Терешкова, двадцати шести лет от роду, опытная парашютистка, имевшая на своем счету более ста двадцати прыжков!
И пока американские космонавты, омраченные перспективой перерыва в орбитальных полетах на целых полтора года, извергали проклятия по поводу прекращения полетов, русский парень и русская девушка плыли в космосе в пяти километрах друг от друга, пели по радио дуэтом и любовались солнечными лучами, отражавшимися от округлых корпусов их огромных космических кораблей!
Быковский пробыл в космосе почти пять суток, пролетев свыше трех миллионов километров. Американские космонавты проглотили горчайшую пилюлю, когда узнали, наконец, что Терешкова вернулась в атмосферу, катапультировалась из корабля и приземлилась на парашюте северо-восточнее Караганды.
Миниатюрная девушка совершила сорок восемь оборотов вокруг Земли, пролетев почти два миллиона километров. Она пробыла на орбите семьдесят один час дольше, чем Гленн, Карпентер, Ширра и Купер, вместе взятые!
"Больше полетов по программе "Меркурий" не будет"... Чиновники из НАСА упрямо стояли на своем.
Эл Шепард не пытался скрыть, как ему хотелось добиться еще одного полета ведь очередь-то была его! Шепард вместе с остальными космонавтами и руководителями программы "Меркурий" снова и снова добивался пересмотра решений, убедительно аргументируя свою точку зрения. В самом деле, работы по программе "Джемини" то и дело тормозились: не хватало ассигновании, сказывались и обычные задержки в разработке аппаратуры.
По плану полет двухместной капсулы должен был состояться в конце тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года, а то и позже, то есть через полтора года! А для запуска капсулы "Меркурий" стоят в полной готовности несколько ракет-носителей "Атлас". Полностью были готовы к полету и три капсулы, уже переоборудованные для суточного пребывания в космосе. Установить оборудование и внести изменения, необходимые для трехсуточного полета капсулы "Меркурий-Атлас-10", не составляло большого труда.
Все эти просьбы породили яростные дискуссии. Но руководство НАСА оставалось непреклонным: никаких полетов по программе "Меркурий".
И все же борьба не прекращалась. Специалисты по авиационной медицине были встревожены неожиданным снижением кровяного давления у Ширры. Правда, оно ничем не угрожало и быстро прошло, но нечто похожее отмечалось и у Купера. Очень важно было бы узнать, как обстоит дело у русских космонавтов-Николаева, Поповича, Быковского, Терешковой. Увы, американцы этого не знали, а русские помалкивали.
Кроме того, за месяцы, прошедшие с последнего полета Купера, медики выявили новые, сравнительно мелкие, но потенциально важные проблемы. Врачи не могли прийти к каким-либо определенным выводам -не хватало