Annotation
Приключения московского аудитора, попавшего из нашего времени в 1971 год, продолжаются. Одни искренне считают 17-летнего парня вундеркиндом, у которого великое будущее, и стремятся с ним подружиться, другие не прочь попытаться окоротить того, кого считают выскочкой. Ну а КГБ старательно ищет варианты, как завербовать Павла Ивлева…
*
Ревизор: возвращение в СССР 15
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
*
Ревизор: возвращение в СССР 15
Глава 1
г. Москва. Квартира Ивлевых.
Вернувшись домой, наскоро перекусил и собрался идти в соседний НИИ силикатов. Позвонил председателю профкома, чтобы убедиться, что он на месте.
— Борис Львович, добрый день, — обрадовался я, что сразу дозвонился, — Ивлев. Можно подойду минут через пять? Вопрос тут один появился.
Председатель профкома встретил меня на проходной. На его вопросительный взгляд я вынул из кармана несколько больших синих осколков.
— Говорят, это ваше? — спросил я.
— Откуда это у вас? — спросил он. — Впрочем, давайте ко мне в кабинет пройдем, чайку попьем с печеньем, там все и расскажите.
Хорошая у человека работа… сразу видно, свободного времени вагон, можно чаи распивать с залетным лектором «Знания» по первой его просьбе…
Прошли к нему, я сел за стол, а он принялся хлопотать. Воду закипятил, печенюшки из шкафа достал и передо мной поставил.
— Дети во дворе колотят эту плитку, весь двор у наших домов усеян осколками, — начал рассказывать я, раз уж мы добрались до места. — Она взрывается очень эффектно. Ребятам весело, конечно, но с собакой по двору не пройти. Недавно субботник провели, более-менее убрались, но хотелось бы как-то прекратить всё это раз и навсегда.
— Вот уж эти шкодники, уже и в сарай наш пролезли, ничего от них не спрячешь, — посетовал Борис Львович. — Плитка это некондиционная. Лежит, вот…
— Откуда она? — поинтересовался я.
— Это для Ялтинской гостиницы Интурист партия. Хотели иностранцам пыль в глаза пустить.
— И как? — улыбнулся я такой откровенности. — Пустили?
— Конечно, пустили. С этой партией не получилось, так другую закупили.
Так… Что-то я перестал понимать, о чем идет речь. Разве они не сами ее сделали?
— В смысле, закупили? — спросил удивленно.
— В прямом. За валюту. — разоткровенничался он. — Весь институт ржал, когда нам эту партию привезли со словами, — «Сделайте что-нибудь!». А знаешь, как получилось? Целая делегация поехала за границу материалы закупать, и переводчик, ведь, с ними был. Прямо на производстве закупаться решили, так дешевле. Ну им там образцы показывают и цены на них. А у них бюджет, дороже нельзя, а экономить можно, даже нужно, за экономию свободно конвертируемой валюты премии положены.
Ну вот, они увидели самую дешевую плитку, на вид, красивая, то, что надо. И выписали её на весь бассейн и раздевалку. А там в таблице было название, была цена, всё на английском. Представь, наши читают: «Синяя роза», «Белая роза», «Красная роза», «Синяя роза больная», «Белая роза больная». Ну больная и больная, поди пойми этих капиталистов, — откровенно начал ржать Борис Львович. — Я сам эти документы видел! По школьному словарю, да, правильно перевели — «Синяя роза нездоровая». А по техническому-то все иначе звучит! «Синяя роза некондиция», понял⁉
И профорг, от избытка чувств, подняв руки, с силой хлопнул по столу. И сам смутился — чай и у него, и у меня маленько разлился. Подхватился за полотенцем, вытер, потом воодушевлённо продолжил свой рассказ:
— Партию привезли, работать с ней начали, а она контраста температур не выдерживает, представляешь? Бассейн, душевые? Уж и так с производством заграничным пытались договориться, и сяк, заберите назад свою «больную розу». Нет и всё! Вам всё сразу сказали, в документах указали, что некондиция, скидку большую сделали. В договоре есть пункт: возврату не подлежит. Будьте здоровы!