— Может так оказаться, что Никифоровне задержаться в Москве придётся, — озабоченно проговорила бабушка.
— А где она, кстати? — начал беспокоиться я, что не вижу её. Обычно она всегда деятельная, всегда радостная, шумная.
— Да в комнате у себя, чтоб вас не пугать.
— Чем? Больным зубом? — напрягся я. — Да что у вас тут происходит? Анна Никифоровна? — постучался я к ней в комнату. — Можно? Ну, как вы?
— Плохо, Паш. Думала поноет и пройдёт, а сегодня флюс появился, — встала она с постели.
Не заметил особо флюса, но не важно, зубная боль — это ад кромешный.
— Надо было сразу нас вызывать, уже б к врачу сходили, — с досадой проговорил я. — Зачем терпеть надо было? Продержитесь до завтра?
Подтянулась Галия, за ней и Инна.
— Обезболивающее какое-нибудь есть? — спросил я, глядя на Инну.
— Зубные капли вчера купили.
— Что ещё за зубные капли? А анальгина-аспирина какого-нибудь нет?
— Я содой ещё полощу, — сказала Никифоровна, — анальгин не помогает.
— Аспирин нельзя, вдруг, решат удалять зуб, — добавила Инна.
— Еще можно соду с солью смешивать, по пол-ложки того и другого на стакан воды, — посоветовал я, — попробуйте, вдруг поможет!
— Спасибо, Паша! — заинтересовалась Никифоровна.
Видно, что совсем ее припекло…
— Ладно, потерпите до утра, — ответил я, — с утра пораньше вас обеих сразу в больницу отвезём.
Попили чаю на ночь, посмотрел карту Москвы, чтобы прикинуть, как мне завтра всех в Бурденко доставить, и пошли спать, договорившись, что бабуля всех разбудит в половину седьмого, и в семь выезжаем.
Бабуля разбудила нас, как и договаривались. Старики уже не спали, сидели на кухне втроём смурные. Взглянул на Никифоровну, вот тут-то я флюс заметил.
— Вчера, вроде, такого не было, — озабоченно проговорил я.
— Ночью хуже стало, — подтвердила она.
— Так, давайте, быстро завтракайте, девчонки, и по коням, — скомандовал я, хлебнул чаю и пошёл греть машину. От волнения за Никифоровну кусок в горло не лез. Тузик увязался за мной, чувствуя, что я собрался уезжать.
— Нет, ты остаёшься. Место, — скомандовал я.
Если придётся ждать в больнице, лучше пусть он тут останется, чем в машине будет сидеть неизвестно сколько. Всё равно, нам Никифоровну возвращать. Вернёмся и заберём его.
— Конечно, оставляй, — согласился Трофим.
Приехали в больницу, когда ещё восьми не было. Инна договорилась, нас пропустили на парковку на территории. Она привела нас к себе в ординаторскую, все коллеги её уже были на месте. Инна с Галиёй пошли к своему врачу, а Никифоровну и меня Инкина коллега Нина посадила в ординаторской и попытались дозвониться до дежурного стоматолога. Вот, не ожидал, что у них тут дежурный стоматолог в больнице есть. Но Инна, похоже, на это и рассчитывала.
Нина, молодая миловидная девушка, чуть постарше нашей Инны, пошла узнать и договориться о нас. Вернулась минут через двадцать. Никифоровна разволновалась, то ли от боли, то ли от страха. Сейчас ещё давление поднимется.
— Так, Анна Никифоровна, не раскисать, — скомандовал я. — Уже приехали, сейчас врачи помогут вам с больным зубом.
— Да удалить его к чёртовой матери, — простонала она.
— Все так говорят, — возразил ей доктор средних лет, — а вы попробуйте вылечить.
Тут вернулась Нина и повела нас по коридорам и переходам в кабинет стоматолога. Подставил Никифоровне руку, а то она совсем расклеилась.
Стоматологом оказался седой старичок с бородкой.
— Не тряситесь так, голубушка, — воскликнул он, увидев бледную Никифоровну. — Я не страшный.
— Всю войну прошла, а тут испугалась, — подвёл я её к креслу и помог сесть. — Анна Никифоровна, я за дверью, — решил я пошутить, чтобы хоть немного ее развеселить, если получится, — если что, кричите.
— Иди отсюда, — заулыбалась Нина и подтолкнула меня к двери, а сама осталась в кабинете.
Вскоре она вышла.
— У нас так всегда, гром не грянет, мужик не перекрестится, — с досадой сказала она. — Этот зуб уже не вылечить, будут удалять, а потом придётся поездить на процедуры, десну надо будет лечить.
— Что у неё? — удивился я. — Пародонтоз, что ли?
— Семён Валерьянович объяснит.
— Понял. Мне тут ждать? А как потом ординаторскую вашу найти?
— Спросишь оториноларингологию, тебе подскажут.
— Оториноларингологию, — повторил я с уважением.– Если вспомню это слово, то обязательно спрошу.
Нина улыбнулась и ушла, а я остался стоять под дверями кабинета, прислушиваясь к доносившимся из него звукам.
Позвякивали инструменты, слышался голос доктора, но слов разобрать я не мог. Если доктор хороший, надо с ним наладить взаимодействие, а то коснись чего, и даже, не знаешь, куда бежать. Я очень старался следить за зубами, и Галие постоянно напоминал, но не повезти может и когда стараешься.
Вдруг из кабинета раздался громкий вскрик и наступила тишина. Очень хотелось заглянуть в кабинет, узнать, жива там, вообще, Никифоровна? Еле сдержался, чтобы не ворваться.
Стоял очень близко, у самой двери, когда вдруг она открылась, из нее выглянул Семён Валерьянович и обвёл коридор глазами.
— Я тут, доктор, — сделал я шаг в сторону, чтобы оказаться перед ним.
— Пройдите, юноша, — позвал он меня в кабинет рукой и показал на стул у своего рабочего стола. — Вот, купите бабушке лекарства по этому рецепту. Как принимать, пишу на обороте.
— Хорошо, — с готовностью ответил я, поглядывая на бледную Никифоровну, у которой изо рта торчал кусочек окровавленной марли.