Борис Львович хмыкнул.
— Молчали они. Загадочно так молчали, когда мы спрашивали, как можно было поехать с переводчиком, не знающим технического английского закупать большую партию плитки за валюту. Остаётся только догадываться. Скорее всего, как оно обычно и бывает, кто-то за свою дочку попросил, чтобы она переводчицей поехала с делегацией… И настолько серьезный это был человек, что плевать им было, что она в английском сама тоже «больная роза»!
Я тоже понимающе хмыкнул и кивнул. Ну да, поездка за рубеж, да еще и в капстрану… Почему бы какому-то высокому чиновнику приятное своей доченьке не сделать? А если еще та лишь формально иняз закончила… ведь все знают, как такие вот доченьки его заканчивают иногда, когда по кабинетам профессуры лично проректор бегает и зачеты с экзаменами ей в зачетку проставляет… то и вообще все полностью понятно с ее уровнем английского языка.
— Зачем, вообще, нужна была такая странная плитка с рельефом?
— Чтоб не скользила.
— И что, не получилось ничего с этой партией сделать?
— Там технологию при производстве нарушили. Мы своё заключение дали. Нужна температурная обработка. Но технически как это реализовать, не особо понятно. Купили её за четверть цены, а до ума доводить слишком дорого, дешевле новую нормальную купить. Взяли, да и списали.
— И вам оставили, делайте что хотите?
— Она второй год там уже лежит. А куда её? Мы попробовали использовать её в уборной на стене. Но она лопается даже, если, просто, дверь хлопнет. Короче, зря мы с ней связались. Куски выпадать начали, переделывать всё придётся.
— Красивая, зараза, — взял я один из кусочков в руки. — Дорожку бетонную в деревне бы осколками украсить. Сверху в бетон вдавить, как думаете, будет держаться?
— Ой, сомневаюсь я, что стекло в бетоне будет держаться, да ещё на улице, — возразил мне Борис Львович. — Только время убьёшь. До первой зимы твоя красота продержится.
— А если в помещении? — не унимался я.
— В доме, что ли? — удивлённо посмотрел он на меня.
— Ну, да. Пол в туалете или ванной.
— Он же острый будет, босиком не встать. Нет. Я бы тебе не советовал.
— Эх, ну неужели, ничего придумать нельзя? — расстроенно спросил я.
— Можно, наверное, опытным путём что-то сделать. Мы же не знаем, что конкретно при производстве перепутали. У нас, на самом деле, многие пытались её, поначалу, в автоклавах нагревать при разной температуре, всё бестолку. Хочешь, вон, бери.
— А что, я бы забрал, или дети расколотят, или я куда-то приспособлю, а не получится, то сам выброшу. Но хотя бы осколков на улице не будет, — задумчиво сказал я. — И как это сделать?
— Коробки не тяжёлые, но много в руках не унесёшь. На машине надо.
— Много их?
— Ну, пойдём, посмотрим, сколько там осталось, — хмыкнул Борис Львович.
Мы спустились вниз на вахту. Председатель профкома взял ключ и мы вышли на улицу, обошли здание института и подошли к уже знакомому мне одноэтажному кирпичному строению. В торце разбитое окно когда-то было заколочено фанерой, а сейчас она болталась внизу на одном гвозде.
— Вон там дети пролазят, — показал я.
— Угу. Скажу, заколотят, — кивнул Борис Львович, отпирая навесной замок на двери.
Мы вошли в сарай. На полу тут и там валялись пустые коробки, а справа от двери стройными рядами стояли полные коробки и частично надорванные.
— Детки уже постарались, — показал я на дыры в картоне и осмотрелся. — Да, много. Это они бассейн изнутри, что ли, собирались облицовывать?
— Не знаю. Думаешь, это много? Знаешь, сколько их было? Вот отсюда и до стены, — показал он чуть не половину всего сарая. — Это уже растащили.
— И сколько можно взять? — прикинул я количество оставшихся коробок.
А осталось ещё очень много коробок. Даже считать не стал. Навскидку, паллета два. В каждой продолговатой коробке пятьдесят плиток.
— Да сколько хочешь, столько и бери. Да хоть всю. Нам же легче! — махнул рукой профорг.
— Тут не просто машина нужна, а грузовик, — сказал я.
Борис Львович рассмеялся.
— Вот, у всех, поначалу, так же глаза разбегаются. Потом дома поэкспериментируют, и куда-то пропадают. Ладно, пойдём, домой уже пора. Как машину найдёшь, позвонишь.
— А можно я сейчас пару коробок возьму?
— Бери, конечно, — рассмеялся опять он.
Поспешно вернулся к рядам коробок с плиткой. Он там что-то говорил про белую розу, красную розу. Может, плитка разноцветная? Коробок было слишком много, чтобы все этикетки читать, а человек ждал меня. Взял сверху две первых попавшихся целых коробки, приподнял. Нормально, выдюжу. Халявная плитка всегда легче купленной, как бы это ни противоречило законам физики. Подхватил в обнимку и потащил.
Борис Львович всю дорогу надо мной посмеивался. А я над ним. Не хватило у вас у всех терпения, батенька. А я знаю, что с этой плиткой делать. Автоклавы у них, понимаешь… А надо было в кастрюле просто закипятить!
Весили коробки не так и много, меньше десяти килограммов каждая. Правда, боялся, что они разорвутся по дороге и плитка высыплется на асфальт. Но всё обошлось, дотащил коробки без приключений.
*
Лубянка.
Капитан Румянцев постучался в кабинет подполковника Левина.
— Разрешите, Денис Дмитриевич?
— Заходи, Румянцев.
Левин стоял у окна, скрестив руки на груди. Высокий, худой, с большим лбом и залысиной на макушке. Большие глаза немного навыкате делали его взгляд тяжёлым.
— Денис Дмитриевич, Воронин указание дал, подготовить предложение по вербовке Ивлева, на которого вы отчёт подготовили пару дней назад, — капитан положил перед ним отчёт, чтобы подполковник быстрее вспомнил. Но тому хватило одного взгляда.
— Помню, помню. Крайне интересный молодой человек… И не менее интересная задачка. Сам что думаешь?
— Медовая ловушка — беспроигрышный вариант. Ивлев женат. Наделаем снимков и скажем, что жене покажем. А она у него в положении. Да и он сам понимает, что, начав карьеру с развода, сильно ею рискует…
— Не в этом случае, — возразил подполковник. — Это не пройдёт с ним. Он хладнокровен, расчётлив, трезво мыслит в любой ситуации… Там зрелая личность, хоть и рано сформировавшаяся. Его на такой мякине не проведёшь.
— И что же делать? Даже не попробуем?