г. Москва.
— Я разве что-то смешное сказала? — недовольно спросила меня Галия.
— Нет, что ты! — ответил я, совладав со своей реакцией. — Просто случайно вышло, что кто-то мне рассказывал про некую Анастасию с фамилией, похожей на нашу. И она очень печально прославилась. Вот я и подавился, когда услышал.
— Не, ну если есть какая-то такая печально известная Анастасия, то не надо называть так дочку, конечно, — расслабилась жена, получив практически правдивый ответ, — еще мне нравится имя Наталья. И Мария. Марий много хороших встречала. В общем, выбор есть.
— И времени еще полно, — согласился я. — Ладно, давай спать, завтра мои приезжают, хлопот будет много.
С утра в субботу все уже были на ногах. Ждали приезда Алироевых. Им, конечно, надо ещё доехать до нас из Святославля, но все были на нервах из-за неопределённости с Инной и искали, чем бы себя занять-отвлечь.
Взялся собирать детскую кроватку. И руки заняты, и полезное дело сделаю. Мало ли, Аришку с дороги надо будет положить спать. Вроде, еще должна влезть, не такая она и крупная. Вскоре пришли Егорыч с Родькой и принялись мне помогать.
Время пролетело незаметно и к полудню мы уже все закончили свои дела и сидели за накрытым столом в ожидании гостей. Настроение было тревожное. Вскоре в дверь постучали. Как-то скромно стучат, — подумалось мне. — Алироевы бы стучали требовательней.
Предчувствие меня не обмануло, это был Пётр.
— Привет, — протянул он мне руку. — Сбежал из общаги, пока наши не потребовали продолжения.
Сам он после вчерашнего выглядел слегка помятым. Егорыч предложил ему подлечиться, но у Петра на лице тут же отразилось такое отвращение…
— Он больше не может, — улыбнулся я, а Никифоровна плеснула ему рассольчику из банки маринованных помидор и положила салата из квашеной капусты. — В больницу звонил?
— Звонил прямо с утра, — кивнул Пётр, — коллеги Инкины вчера сказали, что все хорошо и пришла в сознание. Но пока к ней нельзя. Я и давай праздновать рождение сына. А сегодня что-то мутят. Вот я к вам и приехал… Может, вам что-то другое сказали?
Ох, что-то мне это всё не нравится.
— Да нам тоже как-то непонятно объясняли, что с Инной происходит, какие-то сплошные недомолвки. Давай-ка, мы с тобой в больницу сейчас поедем, и там всех на месте и расспросим, — предложил я зятю.
Он молча кивнул в ответ.
— Мы туда и обратно, — постарался говорить я как можно беззаботнее. — А вы сами Алироевых встречайте, если приедут, нас не ждите.
Как хорошо жить рядом с метро. Через тридцать пять минут мы уже стояли с Петром в отделении оториноларингологии, чтобы попытаться понять, что происходит. Нина сегодня была выходная, но остальные коллеги, которых я не знал, старательно делали вид, что они не при делах и оказались в ординаторской случайно.
— Вы не могли бы нам помочь? — поймал я ближайшего молодого доктора лет тридцати. — Отведите нас, пожалуйста, в отделение, где Инна Жарикова сейчас лежит. Мы е родственники. Я брат, а это — муж.
— Вас туда не пустят, — сразу заявил он.
— Ну, мы, хотя бы, с доктором лечащим или дежурным поговорим, — настаивал я.– Операция была вчера, а мы понять не можем, что там с роженицей.
— Ну, если так, то пойдёмте, — быстро согласился он. Похоже, решил, что лучше пусть кто-то другой перед нами отдувается. Не нравится мне всё это, ой, как не нравится.
Пётр мрачнел всё больше и больше, то ли после вчерашнего ещё не отошёл, то ли, тоже почувствовал, что дело неладно. Поджав губы, он молча шёл за нами с доктором.
Переходами и коридорами тот привёл нас к двойным дверям с надписью «Отделение интенсивной терапии», велел оставаться в коридоре, а сам скрылся внутри.
Вскоре он вышел с другим доктором и представил ему нас: кто из нас муж, кто брат. Доктор из реанимации тут же переключился на Петра.
— Дежурный врач Волков, — протянул он ему руку. — Знаете, как у нас хирурги говорят? Нет ничего хуже оперировать друзей, родственников и других медиков.
— Что с ней? — спросил Пётр, сильно побледнев. Немудрено, после такого-то начала.
— Вот, и не верь после этого в приметы, — продолжал готовить нас к чему-то Волков. — Если может случиться что-то непредвиденное, то обязательно случится, уже сколько раз убеждался…
Да говори уже! — подумал я, начиная раздражаться. Какой-то предельно странный у Волкова способ объяснять, что с больным. Он так умело нагнетает атмосферу, что ему бы сценарии писать для ужастиков подошло бы очень хорошо… Хотя это пока в СССР совсем невостребованный талант.
— Эта операция проводится под общим наркозом, — наконец, перешёл к сути Волков. — С самого начала начались проблемы. То трубку не могли вставить, потом кровотечение…
— Как она сейчас? — не выдержал я.
— Пришла в себя, в сознании, состояние тяжёлое, но стабильное. Мы проводим антибиотикопрофилактику. Она останется у нас под наблюдением ещё минимум недели полторы.
— У вас все лекарства есть? — поинтересовался я. — Что-нибудь нужно?
— Пока всё есть, — ответил Волков. — Сейчас главное, терпение. Ей понадобится время, чтобы восстановиться.
— Спасибо, доктор, — протянули мы с Петром ему руки на прощанье. — Передайте ей, пожалуйста, что мы приходили и очень за неё беспокоимся, — попросил я. — Пусть ни о чём не волнуется, главное, сама, пусть, поправляется.
— Конечно, передам, — пообещал Волков и вернулся к себе в отделение.
— Ничего же не предвещало, — прошептал Пётр. Для него всё это оказалось как гром среди ясного неба.
— Всё будет хорошо, — сочувственно сказал я и похлопал его по плечу.
— Остаётся большой риск инфекционных осложнений, — зачем-то сказал Инкин коллега.
— Умеете вы успокоить, — укоризненно посмотрел я на него.
— Говорю, как есть, — немного смутившись, ответил он. — Рассчитывайте, что она не скоро в строй встанет. С новорожденным вам самим первое время придётся справляться. В лучшем случае, пока у неё швы зарастут…
— Я родителям позвоню, — задумчиво проговорил Пётр. — Они давно хотели приехать, вчера им сказал, что всё хорошо, сами справимся… А получается, что нет.
Во как! Про родителей Петра я вообще ничего не знал. Уже начал думать, что он сирота. Инку же нельзя спросить, она обидится, решит, что мне так фиолетово, кто родители у ее мужа, что я уже и позабыл. Нельзя же ей сказать, что я в этом теле недавно, и не знаю всего того, что мой предшественник знал? Ну вот теперь и будет хороший повод познакомиться…
— А когда, кстати, нам малыша отдадут? — поинтересовался я примирительным тоном у доктора.
— Думаю, как обычно, на пятый день. С мальчишкой же всё хорошо, — опять сочувственно взглянул на Петра доктор. Вот, чует моё сердце, что-то он недоговаривает.
— Спасибо вам большое, — повернулся я к нему. — Мой номер домашний у вас в ординаторской есть, если что-то понадобится, лекарства там, не знаю, ещё что-то, звоните в любое время дня и ночи. Мы все достанем, хоть, чёрта лысого с Луны.
— Ну раз так… Достаньте, тогда, сразу ей антибиотик импортный, а то нашим печень ей посадим, — сразу оживился доктор. — Перед операцией пила, сейчас только для профилактики будут ещё пять дней давать, а если инфекция какая разовьётся, то там неизвестно, сколько ещё лечить придётся.
Вот же блин! А Волков — молчал, типа, все есть. Что за непонятки? Почему случайный коллега больше заинтересован в выздоровлении пациентки, чем ее лечащий врач?
Мы зашли в ординаторскую. Наш спутник объяснил ситуацию, что у нас есть возможности по импортным лекарствам, и медики всем коллективом начали решать, что лучше приобрести для Инны. Один антибиотик превратился в три разных препарата, видимо, для разных целей. Специально сам записывал названия, чтобы мог потом прочесть.