— Что это значит? Ну, хотя бы то, что он точно не из ЦРУ. В противном случае он уцепился бы за это предложение, повыделывавшись немного для отвода глаз, но он, ни в коем случае, не упустил бы такой шанс интегрироваться в КГБ. Мы бы считали, что руки ему выкрутили, вот он и подписал согласие, расслабились бы и начали ему доверять.
— И что дальше?
— Это вам с Ворониным решать. Я, похоже, тут бессилен. Вынужденно умываю руки. Он уникум, я не могу его просчитать. Он мне очень интересен как клинический случай для изучения, но для этого надо постоянно с ним общаться. А это, как я понимаю, никак невозможно. Верно?
*
Только задремал, позвонил Сатчан. Решил подъехать по фабрике поговорить. И мне надо насчёт увольнения с ЗИЛа с ним поговорить, так что откладывать встречу не с руки.
Через сорок минут я уже сидел у него в машине.
— Ну, что скажешь? Какое у тебя впечатление о фабрике?
— Савостюк уже успел отчёт подготовить? — поинтересовался я.
— Да, уже читал.
— Ну, значит, знаешь уже, что импортное оборудование для новых очистных там уже два года под открытым небом гниёт.
— Это есть в отчёте, — согласно кивнул головой Сатчан.
— Это я к тому, что их главный инженер не показался мне неспособным организовать монтаж и запуск очистных, когда уже всё закуплено. Боюсь, как бы не оказалось, что там есть объективные препятствия, которые и вам придётся преодолевать.
— Это какие?
— Ну, может помнишь, были мы на каком-то заводе по линии Прожектора, нашли оборудование новое, так же на улице валялось. А оказалось, что его подключить не к чему, электросетей таких на всем заводе нет.
— Хочешь сказать, увязнем мы там по самую шею? — спросил Сатчан.
— Есть вероятность, — кивнул я.
— Ну а по продукции что?
— Продукция так себе. При повсеместном дефиците, конечно, и рак рыба. Но, сразу предупреждаю, это не меха из высокосортной норки. На фабрике, на том, что есть, трудно будет хорошо заработать. Или перепрофилировать эту фабрику с нейлона на вискозу, если это возможно, конечно, я не химик. Или на ходовые технические искусственные ткани, которые не требуют красоты и особого качества, но востребованы в больших количествах. Гнать, к примеру, одну стеклоткань для изоляции воздушных теплотрасс вагонами. Кто там её считать будет, сто вагонов отгрузили или сто пять?
— Ну, я понял твою мысль, — кивнул Сатчан. — Брать не качеством, а количеством. Ясно. Обсудим с товарищами.
— Меня в Кремль сегодня вызывали, — перешёл я к интересующему меня вопросу.
— Ну? — оживился он.
— Дело движется, наконец. Медосмотр прохожу. Трудовую надо с ЗИЛа забрать.
— Так. Переведём тебя на работу по совместительству, — начал соображать он, ни слова не говоря о моём увольнении с завода. — Когда тебе трудовая нужна?
— Чем быстрее, тем лучше.
— Подъедешь завтра к Варданяну, он всё устроит. Я ему сейчас позвоню из дома. Надеюсь, работа там не отразится на твоей работе здесь, — внимательно посмотрел он на меня.
— На какой работе? — окончательно перестал понимать что-либо я.
— Как на какой? А агитбригада? — с недоумением произнёс он.
— Ах это, конечно. О чём речь? — поспешил заверить я его. — Не волнуйся, агитбригада будет выступать в любом случае.
Мы попрощались, и он уехал. Похоже, наличие агитбригады с его авторским текстом здорово помогает ему на службе. Получается, никто никогда не забывал, что я до сих пор на ЗИЛе числюсь? Значит, зарплата за полставки на ЗИЛе сохраняется. Просто великолепно!
Как, оказывается, важно правильно построить фразу: не «мне надо уволиться», а «мне надо забрать трудовую» — усмехнулся я про себя, возвращаясь домой.
Свернув во двор, обратил внимание на колоритного персонажа у четвёртого подъезда. Молодой ещё мужчина, бритый, покрытый татуировками совершенно однозначного назначения. Курил, сидя на лавке, низко наклонившись вперёд, опираясь на локти. Он проводил меня цепким взглядом прищуренных глаз.
Ну, вот и как у нас, в кооперативном доме, оказалось такое чудо?
А у нас на кухне, оказывается, собрание по этому поводу шло. Ирина Леонидовна и Ольга Владимировна со второго этажа возмущались появлением нового жильца в соседнем подъезде.
— У меня внук в первый класс пошёл, — говорила Ольга Владимировна, — а тут такое! Мы для чего такие деньги за кооператив платили?
— Думали, хоть тут спокойно жить будем, — недовольно добавила Ирина Леонидовна.– Без всякого ворья.
— Это он сейчас еще и начнёт друзей своих уголовников водить, — начала причитать Ольга Владимировна. — По двору пройти нельзя будет.
— Откуда он, вообще, взялся? — спросила испуганная Галия.
— Будем выяснять, — пообещал я и прошёл в спальню.
Так, и с чего начать? Первое, что можно сделать, это узнать, прописан он тут или нет. Если не прописан, один разговор, а если прописан, то все намного сложнее. И потом, насколько я знаю, только освободившись в Москве прописаться нельзя. Сначала надо за сто первым километром пожить, поработать, хорошую характеристику с места работы заработать. И только потом уже в Москву возвращаться. Но познакомиться с этим чудом надо. Пока я думал, соседки ушли, но, как выяснилось, недалеко. Они пошли Ивана этим зеком донимать.
— Хорошо, хорошо, — услышал я его недовольный голос за дверью и почти сразу к нам постучали.
Это был Иван.
— Пойдём, посмотрим, что там за мужик в наколках, — предложил он. — А то наши же не успокоятся, — показал он глазами на свою квартиру, где по всей видимости, остались его матушка с соседкой.
— Ну, пошли, — согласился я. — Познакомимся.
— Здорово, сосед, — подходя к соседнему подъезду, проговорил я.
— Здоров, коли не шутишь, — напряжённо выпрямил он спину, но с лавки не поднялся.
— Павел, — протянул я ему руку.
— Малина, — встал он и осторожно пожал мою руку. Он оказался невысоким, во всяком случае, ниже нас с Иваном.
— А звать как? — улыбнулся я.
— Рома.