Его довольно активно поддержали начавшие вставать со своих мест студенты.
— Хорошо пообщались, — улыбнулся я.
— Да, жаль только, что вопросы какие-то совсем примитивные задавали… Молодёжь, нынче, не та пошла, — на полном серьёзе огорчённо проговорил Сергей Борисович. — Тяги к знаниям нет.
— Много отсеивается после первого курса? — сочувственно спросил я, переходя в наступление.
— Прилично, — ответил он.
Ну, я именно это и хотел услышать. Отлично!
— Подскажите, такой вопрос. Друг хочет перевестись из Брянска в Москву. Он в институте транспортного машиностроения год отучился. Может, ему посоветовать именно к вам перевестись?
— Толковый парень? — серьёзно посмотрел он на меня. — Лоботрясов у нас своих хватает.
— Толковый. Комсорг группы. Видел его оценки за первый семестр, без троек парень отстрелялся. Готов за него поручиться.
— Это хорошо. Значит, старается, говоришь, — задумчиво взглянул он на меня. — Пусть переводится, почему нет.
— Что для этого нужно?
Мы остановились у большого окна. Я разложил блокнот на подоконнике. Он мне рассказал, с чего Мишке начать, я всё подробно записал.
— А не подскажите, а общежитие-то есть при МИИТе? — решил уточнить я.
— Несколько.
— Ну, вообще, здорово. Напишу ему сегодня же.
— Давай, давай, — улыбнулся он, подводя меня к вахте и протягивая руку на прощанье. — Нам толковые студенты нужны.
— Спасибо вам, — пожал я его руку.
Ну, вот и пристроили Мишку с первого раза. Всё-таки, правильно мы с Ионовым ВУЗ выбрали.
От метро набрал Воронцова из комиссии по промышленности, надеясь, что у него ещё не закончился рабочий день. Сообщил, что устроился сегодня на работу и получил удостоверение референта Президиума Верховного Совета СССР.
— Не подскажите, Матвей Фёдорович, а куда мне дальше? — спросил я. — К кому и когда мне явиться?
— Ты же в МГУ учишься? Приезжай завтра после занятий, позвонишь мне. Я к тому времени всё выясню, — пообещал он.
— Спасибо большое.
— Не за что. До завтра, — попрощался он и положил трубку.
*
Москва, отдел кадров секретариата ВС.
Памятуя о личной просьбе Межуева насчет помощи Ивлеву с трудоустройством, Воронцов не решился отшить сейчас парнишку, а продолжил его опекать, хотя по должности они совсем не пересекались. Для начала, он решил уточнить в кадрах, были ли там какие-то указания сверху по Ивлеву.
Жана Кисько не было на рабочем месте, пришлось обратиться к его сотруднику Логинову. Тот охотно раскрыл все карты и Воронцов отправился к Пархоменко, чья подпись стояла второй в приказе о назначении Ивлева на должность.
Уж непосредственный начальник точно знает, где это молодое дарование должно работать, — решил Воронцов.
Поднявшись на второй этаж, он постучался в кабинет Пархоменко.
— Приветствую, Василь Николаич, — протянул он руку хозяину кабинета через стол.
— Какими судьбами, Матвей Фёдорович? — глава секретариата жестом предложил коллеге присесть.
— Да я по поводу твоего нового подчинённого, Ивлева. Какие планы на него?
— У меня никаких. Вообще, не пойму, что это за фрукт и зачем мне его навязали. Может, ты знаешь? — лукаво посмотрел он на Воронцова. — Чей он?
Матвей Федорович прекрасно знал, что все тот знает, иначе не подписал бы приказ. Просто хочет от него лично все услышать. Ну что же, ему не сложно.
— У нас ничей. Это со стороны. Межуев на него внимание обратил. Считает перспективным, хочет застолбить для дальнейшей работы, пока его другие не перехватили.
— Межуев, Межуев… — недовольно проговорил Пархоменко. — И не откажешь. А мне что прикажешь делать? Зачем, вот, он мне? У меня люди по пятнадцать-двадцать лет работают. И заметь, работа у нас ненормированная, праздники — не праздники, ночь — не ночь, Новый год — не Новый год, люди жизнь на этой службе уже положили. А тут новенький, на ту же зарплату и на свободный режим посещения. Это что такое?
— О полставки же, вроде, речь шла, — возразил ему Воронцов.– Со свободным посещением. Межуев сказал, какую-то записку пусть он делает раз в две недели. По новейшим достижением науки и техники у нас и за рубежом.
— Ну и что? Полставки, по-твоему, это мало? Какой еще свободный режим посещения?
— Даже не знаю, что тебе сказать, — равнодушно ответил Воронцов поднимаясь. — Ну, если тебе эта записка не нужна, найди ему работу, которую он может делать вне этих стен. Завтра он придёт после обеда, вот и обсудишь с ним поле деятельности, — он протянул руку Пархоменко, они попрощались и Воронцов вышел из кабинета.
Межуев просил устроить Ивлева на работу, — думал Воронцов, — Ивлев устроен. Все, что он сказал передать о должностных обязанностях новичка, он Пархоменко передал. А дальше в работу чужого подразделения мне лучше не вмешиваться. Пусть тут все уже без него решают.
*
Вернувшись домой, застал одну маму. Она возилась на кухне. Галия ещё не пришла с работы. Перекусил и сел писать Мишке письмо с подробной инструкцией по переводу в Москву. Надеюсь, он оценит. Просил звонить, если соберётся приехать, чтобы мне планы свои подстроить под его приезд. Хорошо, что мама ключей ещё сделала, чувствую, будет Мишка у нас в квартире тусить первое время, пока в общагу не устроится.
Пошёл за машиной и забросил по пути письмо в почтовый ящик, благо, они на каждом шагу. Когда вернулся, уже и Галия дома была.
Достал и положил на стол свое удостоверение.
— Ой, это то самое? Получил? — спросила Галия, осторожно протягивая к нему руку, словно оно было ядовитой змеей, которая может метнуться и укусить.
— Да, оно.
Галия взяла в руки, медленно раскрыла.
Тут уже и мама, тоже ойкнув, к ней подскочила, принялись вместе смотреть.
— Надо, наверное, как-то отметить новую работу, — сказала мама через минуту, когда они с Галией вдоволь насмотрелись и наохались.– Да еще и такую!