— Он сейчас не захочет её надолго оставлять, наверное, — высказалась и Галия.
— Может, пусть, она тоже едет? — предложил Григорий.
— А, вообще, это мысль, — задумчиво ответил я. — Летом уже почти год будет, как бабушки в колхоз устроились, им отпуск положен. Пусть бы по очереди посидели на море месяц отпуска. Месяц Никифоровна с Егорычем, месяц бабушка с Трофимом. По-хорошему, и Аришку надо вывозить…
Дело в том, что я вспомнил, что этим летом в Москве будет очень непросто. Начнутся пожары на торфяниках, все будет затянуто дымом. А при таком варианте и бабушки отдохнут от жары, копоти и гари, и Аришка. У неё проблемы с лёгкими по детству были, не дай бог, начнётся ещё астма какая-нибудь.
— Да, и Инну с грудняшом надо с собой брать, — вслух сказал я.
Ну, а куда такому маленькому в дыму находиться? Но сейчас я не могу никому сказать про пожары. Кто же мне поверит? А если вдруг слухи разойдутся, что я такое говорил до пожаров, то мне же хуже. Могу капитально влипнуть в неприятности. Народ будет возмущен этим дымом, конечно, и козел отпущения властям очень пригодится. А когда кто-то до пожаров говорит, что они скоро будут — то вот тебе и первый подозреваемый в поджогах! Который заранее запланировал это черное дело, да по глупости и разболтал об этом… Тут даже красная корочка Верховного Совета не поможет избежать неприятностей…
— Аришку вывезти на море, было бы, конечно, здорово, — согласилась мама. — А Инне с маленьким нельзя далеко от кормилицы уезжать.
— Вот, засада. Жаль, она сама не кормит. Значит, сколько нас? — взял я тетрадный листок и прикинул, как мы будем размещаться по комнатам: нам с женой, бабушке или Никифоровне с Аришкой и Трофиму или Егорычу с Родькой. — А ты сможешь нам в Паланге три комнаты организовать? — заинтересованно посмотрел я на Григория.
— Ну, у меня же там знакомые, — напомнил Григорий, — мать сослуживца и другая их родня. У себя не смогут столько места выделить, организуют ещё у кого-нибудь.
— Хорошо бы, конечно, нам всем вместе разместиться, — заметил я.
— Я попробую договориться, — оживился подполковник. — Значит, на какой, точно, срок жильё спрашивать?
— Целиком июль и август, — подумав ответил я, — Билеты ещё надо будет обратные взять заранее. А то фиг мы оттуда уедем к первому сентября.
— Это точно, — взял он в руки мой листок. — Задачу понял! — по-военному чётко ответил Григорий, заметно повеселев и попрощался.
Едва он ушел, как моя мама фыркнула:
— Ну уж про билеты ты мог бы и не волноваться!
— Не понял? — спросил я.
— С твоим-то новым удостоверением? Когда на каждом вокзале есть специальное окошко?
Это да, мама права, об этом я и не подумал… Суну корочки Верховного Совета в специальное окошко, и билеты тут же и найдутся… Бронь у них всегда есть на такой случай…
В субботу с утра, только я успел машину к дому подогнать, Родька с отцом уже пришли к нам. Вещей у них образовался целый чемодан, но то и понятно, собрались на целый месяц.
— Ходил звонить вчера в Палангу, — бодро доложил подполковник. — Обещали устроить три комнаты рядом.
— Отлично, — взял я свои вещи, и мы пошли с Григорием грузить машину.
— А когда Галие рожать? — поинтересовался подполковник. — Вернуться в Москву успеете? Или вы там планируете?
— В сентябре ей рожать, — задумчиво ответил я, — числа плюс-минус десятого, в Клайпеде она встанет на временный учёт в хорошей поликлинике. В Москве тоже будет наблюдаться и рожать у хороших врачей. Главное, чтобы наследник в поезде не надумал родиться.
— Это какое же у него место рождения в паспорте будет в таком случае? — попробовал шуткой отвлечь меня Григорий от дурных мыслей.
— Кто ж его знает? — улыбнулся я.
Риск, конечно, есть, но он гораздо меньше, чем риск от того, что два последних месяца мой ребёнок будет развиваться в неблагоприятных экологических условиях. И жена здесь измучается.
В деревне нас ждали. Больше всех радовалась Аришка. И не маме, а Родьке. И мой пёс носился по участку от радости как ошпаренный.
Старики накрыли шикарный стол с холодцом, с пирогами. Гриша деду в чемодане передал несколько бутылок очень хорошего вина. Все думали, что мы с женой до завтра останемся, но я не смог им составить компанию, зато угощением мы насладились.
Трофим с Егорычем спелись, подшучивали вовсю друг над другом, но так, по-дружески.
— Как ваши цыплята? — спросила Галия.
— Из цыплят выросли индюки, — ответил ей Егорыч.
— Как это? — удивлённо спросили мы с женой хором.
Если бы бабушка при этом не улыбнулась, я бы не понял, что это шутка, с таким серьёзным видом это было сказано. А то решил поначалу, что не тех птенцов купили…
Галия тут же поспешила посмотреть, что там произошло с цыплятами. Мне пришлось идти за ней. Птенцы сильно выросли, вытянулись вверх, перьями ещё не обросли, ноги и шеи длинные.
— Какие же они страшные стали, — поражённо смотрела на них жена.
— Обычные подростки, — улыбнулся я. — Пойдём, дорогая.
Она с глубоким разочарованием на лице пошла домой, а я остался посмотреть, что старики тут уже наделали. С курятником они закончили. Сделали уличный загон рядом, куры сами могут на улицу выходить.
Всё по уму, что значит, одна голова хорошо, а две лучше, — подумал я, возвращаясь за женой в дом.
Мама, похоже, уже выложила старикам наш план на лето, потому что Никифоровна спорила с бабулей.
— Эль, ты когда последний раз была на море? — спрашивала она. — Смотри на это, как на партийное задание: ты Аришку сопровождаешь.
— Но у нас же хозяйство, куры, — не очень уверенно возражала бабуля.
— Ну что, мы вдвоём с Аннушкой с огородом не справимся, что ли? — ответил ей Егорыч. — А потом вы с Трофимом одни останетесь.
Бабушка вопросительно уставилась на своего деда, мол, что скажешь?
— Элечка, надо соглашаться, — положил он свою руку на её, — детей надо вывезти на море.
Такой аргумент бабушку убедил, она тут же согласилась. Трофим уже знает, куда надо давить. Что касается моей бабушки, то её чувствительные точки — это ответственность за семью и самопожертвование.
С улыбкой наблюдал за ними. Мне так нравилось, как Трофим к ней обращался: Элечка. Потом женщины занялись делами, а мы с дедушками остались за столом. И обсуждали предстоящий отпуск на море.
Вскоре прикатил Ахмад, мама предупредила его, чтобы сразу в деревню ехал. Опять все собрались за столом, опять тосты и приветствия. Выпили за начало отпуска Алироевых.
Аришка рада была, забралась Ахмаду на руки, чмокнула смешно в щёку и потребовала, чтобы он и её чмокнул в щёчку. Женщины опять занялись хлопотами по хозяйству. Аришка с нами осталась сидеть за столом. Воспользовавшись моментом, что все в сборе, достал и положил на стол две тысячи рублей.
— Я деньги привёз, — сказал я. — Надо ремонт начинать. В первую очередь, надо решить вопрос с водоснабжением. От деревенского водопровода можно запитаться? — вопросительно посмотрел я на Трофима. — Колонка рядом. Может быть, трубы закопать, врезаться и всё. А то зачем самим колодец рыть или скважину бурить?