— Конечно, — ответил Егорыч. — Чтоб всё, как в городе.
— И септик надо продумать, — добавил я. — Знаете трёхкамерные системы? Две герметичные, третья без дна?
Ни о чём подобном мои собеседники не слышали, пришлось рисовать схему соединения колодцев в разрезе.
— Хитро придумано, — заметил Ахмад. — Это где так строят?
— В ГДР видел, когда в частном доме гостили, — соврал я. — Ты все удобства у себя дома уже сделал, подскажешь, какие тут хитрости, ладно?
— Место под ванную комнату уже выбрали? — сразу поинтересовался Ахмад. — Лучше выбрать так, чтобы и с кухни удобно было воду выводить в септик. Лучше всего, когда всё на одной линии. Чем меньше поворотов канализационной трубы, тем лучше.
Отлично, Ахмад рукастый, сделает всё, как надо.
Сходил за дизелем к соседу. Он не будь дураком, к выходным уже стабильно готовил три канистры. Приеду, не приеду, а у него стоит, на всякий случай.
Вернулись мы с женой и собакой в Москву одни. Так тихо и пусто в квартире показалось. Но ненадолго. Часам к девяти вечера прикатили отец и сын Жариковы.
Самолёт в два сорок ночи. В аэропорт решили выехать в двенадцатом часу. Обратно вернуться в Москву до последней электрички в Мытищи возможно, но впритык. А вдруг, последнюю электричку отменят? Решили жилы не рвать, Пётр переночует у нас, а утром спокойно вернётся в Мытищи. Да и мне не одному за рулем ехать. Конечно, у меня теперь есть очень солидные корочки, на случай, если гаишники остановят, но нарушать действующее законодательство все равно неохота…
Времени до отъезда было полно, чему я был очень рад. Ещё во время нашей первой беседы у меня появилось острое желание посоветовать Ивану Викторовичу рвать когти из Казахстана.
Конечно, до девяностых ещё время есть, но пока сами относительно молоды и ещё есть силы, пока молодёжь там ещё не особо корни пустила, лучше переехать в Россию. Сейчас ещё квартиру в Караганде можно достойно обменять.
Галия накрыла нам лёгкий ужин.
— А что, дочь ваша за казахом замужем? — спросил я Ивана Викторовича.
— Оля-то? — удивлённо посмотрел на меня он. — Нет. Кто у нас Лёшка-то? — взглянул он на сына.
— Белорус, наверное, — пожал плечами Пётр. — Ну, раз бабушка с дедушкой в Минске.
— Понятно, — кивнул я, — не казах, короче. А у вашего зятя, Лёшки, родители тоже в Караганде?
— Ну, да.
— Я к чему это? Вы не думали поближе к Москве перебраться или к Ленинграду? Или в тот же Минск?
— Зачем? — удивлённо посмотрел на меня Иван Викторович. — Там работа, друзья, там вся жизнь.
Блин. Или он сейчас пожертвует своим кругом общения или это придётся сделать его дочери с мужем в таком же возрасте. Только он переедет и сохранит тёплые отношения со всеми, сможет летать в гости к старым друзьям и коллегам, во всяком случае, перезваниваться и переписываться. А его молодым через двадцать лет станет очень некомфортно… Особенно в начале девяностых, в результате уже к середине девяностых страну покинет такое количество русскоязычных квалифицированных специалистов, что в Казахстане осознают свою ошибку и начнут смягчать языковую политику, не дававшую без знания казахского языка работать в государственных организациях. Одно хорошо, что в девяностых в Казахстане не будет такого кошмара, что с русскими творили в некоторых других республиках бывшего СССР, когда уехать живым, хоть и без гроша в кармане, было уже за счастье. За это местным властям спасибо. Но все равно будет очень неуютно, ведь русские там будут знать, что творят с русскими не так и далеко от Казахстана, и будут бояться, что такой же кошмар начнется и в нем. Не хочется даже думать об этом. Но как их убедить переселиться?
— Вы редкий специалист, — серьёзно сказал я. — И у вас очень большой потенциал. Вы уже переросли Караганду. Вам надо двигаться дальше самому и тянуть за собой всю свою семью. Мало ли, что там друзья. Вы, как глава семьи, должны думать об общем ее благополучии, в том числе, и будущих поколений. Где будет легче и перспективнее стартовать вашим внучатам, в Москве и Ленинграде, или в Караганде?
Он с интересом посмотрел на меня, но ничего не ответил. Ладно, мы ещё вернёмся к этому разговору. Капля за каплей камень точит.
Выехали из дома в половине двенадцатого и в начале первого уже прибыли в аэропорт. Не спеша проводили Ивана Викторовича, очень тепло попрощались и поехали с Петром ко мне.
Жариков старший сказал, прощаясь, что он очень рад и горд за сына. Что тот уже многого достиг и обеспечил своим детям хорошие стартовые позиции. А про меня сказал, что я и Москву уже перерос, и лично он не знает, куда мне двигаться дальше. С улыбочкой такой, расквитался за мои советы по его переезду, как он думал. Очень захотелось достать свои корочки из кармана и показать ему, чтобы полюбоваться, как улыбочка увянет. Но это было мальчишеское желание, и я его превозмог. Забавнее будет, когда он сам однажды узнает. А он узнает, кто-нибудь да проболтается из многочисленных родственников, иллюзий у меня не было…
Вернулись в четвертом часу ночи. Галия уже давно спала. В большой комнате на диване для Петра было постелено. Мы разошлись с ним спать очень довольные, что так легко и быстро обернулись до Шереметьево и обратно.
Проснулись в воскресенье поздно. Галия давно проснулась, нажарила блинчиков. Вышел из спальни, можно сказать, на запах. А у нас на кухне Ксюша сидит и они с Галиёй как две подружки судачат. Поздоровался с ней как ни в чём не бывало и пошёл умываться. Наклонился над раковиной и думаю: время одиннадцать утра, а она уже у нас сидит в домашних тапочках и одна, без Ивана. Ночевала у него? Очень похоже на то. Ну, совет, да любовь. Что ещё сказать?
Когда вышел из ванной, Ксюши уже не было.
— Всё у них срослось, похоже, с Иваном? — спросил я, глядя на жену.
— Сглазить боится, даже не рассказывает ничего, — пожала плечами Галия и достала из холодильника сметану.
— И это правильно. Счастье любит тишину, — со значением произнёс я и набросился на блинчики.
*
Москва. Дом Ивлевых, однокомнатная квартира на шестом этаже.
Подруга Лидия пригласила Лину на день рождения к своей бывшей однокласснице. У той брат остался один после развода. Подружки решили познакомить его с Линой.
— Он один, ты одна, — убеждала Лидия Лину прийти на праздник, — что зря пропадать двум таким замечательным одиночествам.
— Я даже не знаю эту твою одноклассницу! — возражала Лина.
— Тебе не о ней надо думать, а о её одиноком брате, — глубокомысленно заметила тогда подруга.
И сейчас Лина старательно наводила марафет. Ей хотелось оказаться в незнакомой компании во всеоружии. Так она будет увереннее себя чувствовать.
*
Глава 19
г. Москва. Квартира Ивлевых.
Воскресенье провели с женой вдвоём, в тихой семейной обстановке, готовились к сессии. Галие было немного легче, ей много чего проставили автоматом, зачли былые заслуги в БИТМ.
Звонил Фирдаус, попросил уделить ему немного времени, точнее, его дипломной работе. Я и не собирался отказывать. Они приехали после обеда вдвоём с Дианой.
Мы засели с ним в большой комнате часа на два. Зато проверили весь текст его дипломной работы, кое-что добавили, кое-что поправили. Девчонки нас терпеливо ждали на кухне за накрытым столом, и, похоже, не скучали. Слышал, что к нам домой и Ксюша заходила. Обжилась она у Ивана, похоже… До нас с Фирдаусом периодически доносился с кухни заливистый девчачий смех.
Закончив с дипломной работой, мы присоединились к Галие и Диане за столом, обсудили планы на лето. Фирдаус планировал после защиты вернуться домой в Ливан. Приглашал нас в гости. Поблагодарили его с женой за приглашение, но ничего пообещать не смогли.
— Сам, наверное, знаешь, что выехать не так и просто из СССР, да еще и в капиталистическую страну, — честно сказал я. — Так что мы, правда, от всей души благодарны за предложение, но, боюсь, вероятность, что у нас получится, очень мала.
Фирдаус вздохнул и кивнул. Все он уже знал… достаточно долго у нас проучился.
— Тем более, у меня тоже есть определенные изменения в карьере…
И я достал и выложил на стол свое удостоверение сотрудника Верховного Совета.