Великая княгиня молча ждала, пока ее кузен справиться с приступом внезапной застенчивости. Хотя она с первой же минуты догадалась о цели его визита.
— Я приехал просить вас оказать мне честь и стать моей супругой, — не обманул ее ожиданий принц Вильгельм. — Вы знаете мои чувства к вам…
— Я разделяю их, кузен, — с хорошо отмеренной долей застенчивости отозвалась Екатерина Павловна. — Но…
— Вы отказываете мне? — порывисто спросил принц.
— Я не отказываю вам, но и не могу принять ваше предложение. Дорогой кузен, вам следует просить моей руки у императрицы-матери Марии Федоровны. Если она даст свое согласие…
— Помилуйте, кузина, но вы — самостоятельная женщина, вдова…
— Я прежде всего — великая княгиня российская, — немного высокомерно ответила Екатерина Павловна. — И не могу свободно распоряжаться своей судьбой, как бы мне этого ни хотелось. Если матушка и, конечно, мой августейший брат сочтут, что наш с вами брак пойдет во благо России, тогда я с радостью стану вашей супругой. И еще…
— Что же еще? — уже с улыбкой спросил принц.
— Ваш брак с принцессой Баварской, дорогой кузен. Я понимаю, что это формальное препятствие, но…
— Но его больше не существует. Мой брак с Каролиной Баварской две недели тому назад расторгнут по обоюдному согласию. Неужели вы думаете, что я осмелился бы просить вашей руки, не освободившись от прежних брачных уз?
Великая княгиня с нежной улыбкой покачала головой:
— Нет, я так не думаю. Бедняжка Каролина! Она наверняка не понимает, от чего отказалась.
— О, не беспокойтесь о Каролине, кузина, — с легким раздражением ответил принц. — Моя экс-супруга исключительно практичная дама, и я совершенно спокоен за ее будущее. Уверен, она устроит его наилучшим образом.
— Что ж, тогда все к лучшему. Думаю, что мы встретимся с вами уже в Петербурге, дорогой кузен. Я собираюсь туда через пару недель.
— Я могу рассчитывать на совместную прогулку сегодня или завтра?
— Завтра, — снова улыбнулась великая княгиня. — Завтра в полдень, кузен, я буду рада совершить с вами прогулку по местным чудесным окрестностям.
— Вы ничего не имеете против конной прогулки?
— Напротив, буду рада еще больше. Мне редко удается поездить верхом, а я так люблю лошадей.
— И тут наши вкусы совпадают, — заметил принц Вильгельм. — Если Богу будет угодно соединить наши судьбы, обещаю вам…
Екатерина Павловна очаровательно-грациозным жестом приложила руку к его губам.
— Не спешите давать обещания, кузен. И вообще — не спешите. Все придет тогда, когда для этого настанет время…
Великая княгиня была бы, пожалуй, гораздо менее счастлива в этот день своей негласной помолвки, если бы могла заглянуть на год вперед. Принцесса Каролина-Августа, разведясь с принцем Вюртембергским, действительно неплохо устроила свою судьбу. Она стала австрийской императрицей — четвертой по счету женой императора Франца, который в очередной раз овдовел в 1816году.
Судьба словно насмехалась над Екатериной Павловной за ее слишком большие претензии к жизни. Этой честолюбивой женщине, неудовлетворенной положением всего лишь великой княгини, пришлось разыгрывать в провинциальной Твери роль королевы, заменять возможность влиять на так и не полученного мужа-императора влиянием на брата-императора и упиваться этим влиянием.
И вот теперь ей приходилось довольствоваться тем, от чего отказалась другая женщина, не столь одаренная и блестящая, но получившая без всяких усилий тот трон, который оказался недоступным для Екатерины Павловны, несмотря на хлопоты послов, матери и ее самой.
Впрочем… Жизнь научила ее довольствоваться тем, что имеешь и благодарить за то, что получаешь. Она собиралась замуж почти по любви, и если ее второй брак также не будет осенен блеском императорской короны, что ж…
С Богом, как известно, судиться не будешь.
— Итак, Венский конгресс состоялся. Теперь все эти короли и герцоги, и их новоиспеченные коллеги будут долго приходить в себя и привыкать к мирной жизни.
— Да, Наполеон напоследок показал им, насколько призрачно все это величие и какая хрупкая штука — стабильность.
— К тому же большинству из них еще предстоит пройти через революционные потрясения… По-моему, гора родила мышь, коллега. Появилась пара-тройка более крупных, чем прежде, государств, а остальное, в общем-то, мало отличается от прежнего.
— Не согласен, коллега. Создан прецедент регулярного созыва международных конференций великих держав, в ходе которых великие державы получили возможность обсуждать и находить решения международных проблем.
— ООН в миниатюре?
— Ну, примерно. Не забудьте, что конгресс дал толчок развитию международного права, о котором раньше и не слышали. Кроме того, расширилась практика международных контактов на высшем уровне. Ведь раньше встреча даже двух монархов была из ряда вон выходящим событием. Разве что по случаю очередного династического бракосочетания.
— Не забудьте про создание Священного союза.
— О, это лишнее подтверждение того, что умом Россию никогда нельзя было понять. Император Александр, за спиной у которого сговаривались между собой спасенные им от Наполеона державы, в это самое время вынашивал мистическую декларацию всех — заметьте, всех! — государств, согласно которой правители впредь должны были руководствоваться в своих действиях исключительно христианскими заповедями любви, правды и мира. Они должны были, подписав эту декларацию, смотреть на себя по отношению к подданным как на отцов семейства, видеть в руководимых ими народах только членов единого народа христианского, управлять ими сообразно с учением Христа и заботиться о том, чтобы и подданные прониклись теми же стремлениями, что и государи.
— Умница Меттерних охарактеризовал эту декларацию, как «пустой и звонкий документ».
А другой, не менее умный политик, Тайлеран в своем отчете об итогах Венского конгресса написал:
«Начала легитимности власти должны быть освящены прежде всего в интересах народов, так как лишь одни легитимные правительства прочны, а остальные, опираясь только на силу, падают сами, как только лишаются этой поддержки, и ввергают таким образом народы в ряд революций, конец которых невозможно предвидеть… конгресс увенчает свои труды и заменит мимолетные союзы, плод преходящих потребностей и расчетов, постоянной системой совместных гарантий и общего равновесия… Восстановленный в Европе порядок был бы поставлен под защиту всех заинтересованных стран, которые могли бы… совместными усилиями задушить при самом их зародыше все попытки его нарушения».
— Красиво. Но все-таки «Священный союз» прекратил свое существование вскоре после Венского конгресса, не добившись своих целей, а именно, подавления европейской революции.
— Вы правы. Союз потерпел крах, но его принципы живы до сих пор. Точнее, живо стремление вести политику по этим принципам.
— Тем не менее, сам русский император последующие десять лет не слишком-то обременял себя государственными делами. Даже не удосужился обнародовать отречение от престолонаследия своего брата Константина.
— Вот как раз этим вопросом сейчас и занимается Мария. Правда, ее подопечная сейчас озабочена устройством своей личной жизни, а также браком младшей сестры, но в будущем…
— Не забудьте, что влияние Екатерины Павловны на брата значительно ослабело. Он устал от ее амбиций…
— Он вообще устал. Но все-таки Марии следует приложить максимум усилий, чтобы отречение Константина было обнародовано. Тем более, что это окончательно успокоит вдовствующую императрицу.
— И немного успокоит нас.
— Не знаю. Радует только то, что после свадьбы Екатерина Павловна уедет из России на родину своего супруга-кузена.
— И, возможно, с помощью Марии раскроет тайну смерти его матери.
— Не исключено. Ее свекор должен многое знать об этой темной истории. А Екатерина Павловна всегда была пытлива и любознательна.
— Что с ее здоровьем?
— Мария говорит, что в последнее время приступов почти не было. Можно надеяться, что это были явления чисто нервного порядка. Когда наладится личная жизнь — окончательно поправится и здоровье.