Татьяна вышла с Белорусской радиальной, прошла вдоль здания вокзала, остановилась у "Вставай страна огромная", с некоторым волнением рассматривая композицию: в центре дирижер, слева - оркестр и хор, справа - прощающиеся с солдатами жены и дети, на втором плане справа - строй солдат идущих с винтовками за плечами к дымящему чуть глубже паровозу.
Татьяна постояла минут пять и двинулась на перрон.
"Поезд номер двадцать один Москва - Прага отправлением в 23 часа 44 минуты, отправляется от второй платформы... нумерация с головы состава" - проинформировал по громкой трансляции уверенный женский голос. Поезд уже подали, и их компашка - все десять человек - собралась у своего вагона, пересмеиваясь и перекуривая на вольном - морозном - воздухе. Садились в вагон под настоящую метель, - город стоял в пробках, но настроение было веселое, предпраздничное.
Подивились, обмениваясь соответствующими комментариями, непривычной конструкции купе - двух- и трехместные, а полки одна над другой, и вещи под нижнее сиденье не сунешь, правда, напротив имелась специальная для вещей как раз и предназначенная полка. Проинспектировали шкафчики с зеркалом: пустой графин и два стакана - что по известным соображениям было верхом комфорта - и наличие воды в столике-умывальнике. Распихали вещи, повесили куртки - устроились, наконец, а тут и поезд тронулся.
Татьяне досталось купе "сингл" - такое же, как и остальные, только ехать она будет одна - "по должности положено". Девчонкам два двухместных. А вот ребятам айтишникам - соседнее, но уже трехместное, но это, как говорится, не страшно: парни молодые, не в обиде.
Расположившись, Татьяна достала телефон.
- Мам? Как ты там? А лекарство приняла? Да уже из поезда, как обещала. - Теперь не знаю когда позвоню... Ложись, спокойной ночи.
Дав отбой тут же выбрала следующий номер
- Олька! Привет, я уже в поезде. - Нет, только тронулись. - Не знаю как с роумингом будет, так что на всякий случай "в полночь у амбара" как и договаривались.
Убрав было телефон, Татьяна достала его снова и, подумав, набрала еще один номер.
- Грейси? - сказала несколько удивленно и тут же перешла на английский: - Это Татьяна из Москвы, еду в Прагу, решила поздравить вас с Новым годом, а то неизвестно как со связью будет, да и роуминг дорогой... - Да если можно...
И услышав наконец сквозь шум падающей воды знакомое "Привет Пятачок! Что случилось?" ответила: "Ничего, еду в Прагу встречусь там с Ольгой, ты ведь будешь звонить на Новый год, а как со связью будет неизвестно, еще перепугаешься, вот и предупреждаю. Да, тебе тоже здоровья и счастья в личной жизни!"
Татьяна улыбалась - настроение предпраздничного ожидания усилилось.
А минут через пять "соседи" зазвали ее на "стременную" - отметить отъезд коньячком или мартини по желанию, шампанское решили оставить на празднование завтрашнего каталическо-протестантского Рождества. Выпив пару глотков коньяку - с мороза оно и хорошо, Татьяна пошла спать, попросив ребят не сильно шуметь, но те и сами, долго сидеть не стали. Судя по долетавшим до нее звукам, они приняли еще по одной, сходили в тамбур - покурить, проведали девчонок и довольно быстро угомонились - день был длинный и суетный... Таня сама не заметила, как уснула. Впрочем, в поездах она всегда спала хорошо, как ни странно, и даже более того: любила в них спать в отличие от очень многих своих знакомых.
Утром, - а утро, если тебе не надо вскакивать спозаранку, начинается в поезде поздно - неторопливо, со вкусом попили чаю, перекусили в складчину кто что из дому прихватил, походили друг к другу в гости: кто, где и как устроился. Поболтали, в основном обсуждая программу экскурсий, а где-то в первом часу были уже в Бресте, тут и началась тягомотина... Заявились белорусские пограничники, попросили выйти из купе: осмотр на предмет наличия отсутствия оружия, наркотиков и прочей контрабанды, потребовали паспорта, и, забрав их с собой, ушли: "выяснять и проверять". А поезд в это время потянули в депо - менять колесные пары на европейские. Поднимают, опускают: тряска и болтанка - лучше бы остались на вокзале. Но не остались, так что хошь вой, а не хочешь - терпи.
После замены колесных тележек опять потянули на станцию, где благополучно вернули паспорта, и еще через чуть-чуть наконец тронулись по-настоящему. А там, глядишь, и граница... Но с польскими пограничниками, к счастью, формальности много времени не заняли, и устать не успели, а поезд уже стучит по польским рельсам, и хотя звук этот ничем особенным от русской или белорусской части пути не отличается, на душе от него как-то веселее чтоль, - заграница. Ощущение, оставшееся в наследство от тех недалеких в сущности времен, когда для большинства граждан СССР пересечение границы являлось событием эпохальным.