На первый взгляд, у Боба Хэйнса и Пола Септимуса Чанлера было мало общего, разве тот факт, что они оба оказались в затруднительном положении, оставшись на чужой планете без всяких средств.
Хэйнс, третий пилот космического лайнера, был обвинен в неподчинении начальству и высажен в Игнархе, торговой столице Марса и центре пересечений космических линий. Обвинение, выдвинутое против него, было полностью делом субъективной антипатии, но, так или иначе, Хэйнсу до сих пор не удалось подыскать себе новое место, а месячное жалование, выплаченное ему при расставании, поглощалось с ужасающей быстротой пиратскими расценками в отеле «Теллуриан».
Чанлер, профессиональный писатель, специализирующийся на межпланетной беллетристике, прибыл на Марс, чтобы подкрепить свой, наделенный богатым воображением, талант солидной основой наблюдений и личного опыта. Спустя несколько недель деньги его иссякли, а новые поступления, ожидаемые от издателя, еще не прибыли.
Помимо неудач, их объединяла также безграничная любознательность ко всему марсианскому. Жажда экзотики, склонность бродить по местам, обычно избегаемым землянами, свела их вместе и сделала верными друзьями, несмотря на явные различия в темпераментах.
Забыв о своих тревогах, они провели уходящий день в причудливом и беспорядочно загроможденном лабиринте зданий старого Игнарха, называемого марсианами Игнар-Ват, на восточном берегу великого Яханского канала. Возвращаясь в предзакатный час по идущей вдоль канала набережной из пурпурного мрамора, они подходили к мосту длиной в милю, ведущему в современную часть города, Игнар-Лут, где находились консульства землян, конторы по перевозке грузов и отели.
Это был час марсианского богослужения, когда Айхаи собираются в своих не имеющих крыши храмах, умоляя вернуться заходящее солнце. Подобно биению возбужденных металлических пульсов, нескончаемые звуки бесчисленных гонгов пробивали разреженный воздух. Невероятно извилистые улицы были почти пустынны; и только несколько барж, с огромными ромбовидными розовато-лиловыми и алыми парусами, неспешно проплывали взад и вперед по угрюмым зеленым водам.
Дневной свет угасал с заметной быстротой где-то там, за тяжеловесными башнями и похожими на пагоды пирамидами Игнар-Лута. Прохлада наступающей ночи ощущалась в тени огромных солнечных часов, довольно часто встречающихся по берегам канала. Раздражающий слух металлический лязг гонгов в Игнар-Вате внезапно прекратился, и наступила наполненная таинственными шепотами тишина. На фоне черно-изумрудного неба, усыпанного ледяными звездами, прорисовывались громады зданий древнего города. Окружающие сумерки полнились едва уловимыми экзотическими запахами, которые несли в себе какую-то чуждую тайну, они возбуждали и беспокоили землян. Приближаясь к мосту, они примолкли, ощутив на себе гнет жуткой чужеродности, скапливающейся со всех сторон в сгущающемся мраке; гораздо глубже, чем при дневном свете, они ощущали приглушенное дыхание и скрытые обманчивые движения жизненных форм, навсегда остающихся непостижимыми для детей других планет. Межпланетная пустота между Землей и Марсом была преодолена, но кто может пересечь эволюционную бездну между землянином и марсианином?
Молчаливое поведение марсиан было достаточно дружелюбным: они терпимо отнеслись к вторжению землян, позволили им наладить торговлю между двумя мирами. Ученые с Земли овладели языками марсиан, изучили их историю. Но оказалось, что настоящего обмена идеями так и не произошло. Марсианская цивилизация развилась в своей отличной от земной многосложности и одряхлела еще до того, как опустились на дно океана Лемурия; ее науки, искусства, религия были покрыты сединой невообразимого количества тысячелетий, и даже самые простые обычаи являлись порождением чужеродных сил и условий.
Чувствуя всю ненадежность своего положения, Хэйнс и Чанлер испытывали настоящий ужас от неведомого мира, окружившего их своей неизмеримой древностью.
Они ускорили шаг. Широкая набережная, идущая по берегу канала, казалось, была пустынна; легкий мост без перил охранялся только десятью колоссальными статуями марсианских героев, которые стояли в боевых позах у первого пролета.
Земляне вздрогнули; фигура марсианина, немногим уступающая по размерам каменным изваяниям, внезапно отделилась от сгущающейся тени статуй и мощными шагами двинулась вперед.
Марсианин, около десяти футов ростом, был выше среднего Айхаи на целый ярд, но являл собой тот же облик: массивная выпирающая грудная клетка и длинные костлявые руки и ноги. Голова его отличалась далеко выступающими ушами и глубокими ямами ноздрей – даже в сумерках заметно было, как они сужались и расширялись. Глаза, утонувшие в бездонных глазницах, были практически невидимы, за исключением маленьких красноватых искорок, которые, казалось, горели, повиснув в пустых глазницах черепа. Согласно местным обычаям, этот странный персонаж был практически полностью обнажен, но своего рода обруч на шее – из плоской полоски кованого серебра – указывал на то, что он является слугой какого-то благородного господина.
Хэйнс и Чанлер застыли в изумлении, поскольку они никогда раньше не видели марсианина такого огромного роста.
Было ясно, что это «привидение» намеревалось преградить им путь. Марсианин замер перед ними на мраморной мостовой. Друзья еще больше изумились, услышав странно гремящий голос, полный грохочущих раскатов, как у чудовищной лягушки, которым он обратился к ним. Несмотря на бесконечные гортанные модуляции, неразборчивое звучание отдельных гласных и согласных звуков, они поняли, что это были слова человеческого языка.
– Мой хозяин призывает вас, – прогромыхал гигант. – Ваше затруднительное положение известно ему. Он щедро отблагодарит вас в обмен на определенные услуги, которые вы можете оказать ему. Пойдемте со мной.
– Это звучит, как приказ, не допускающий возражений, – пробормотал Хэйнс. – Так что, пойдем? Возможно, это какой-то щедрый принц Айхаи, занимающийся благотворительностью и прослышавший о наших стесненных обстоятельствах. Интересно, в чем же здесь подвох?
– Предлагаю последовать за ним, – с жаром сказал Чанлер. – Его предложение напоминает первую главу триллера.
– Хорошо, – сказал Хэйнс возвышающемуся над ними гиганту. – Веди нас к своему хозяину.
Несколько умерив свою размашистую поступь и приспособив ее к походке землян, колосс повел их прочь от охраняемого героями моста, углубляясь в зеленовато-пурпурный мрак, затопивший Игнар-Ват. Сразу за набережной зиял вход в аллею, подобно пещере среди особняков и хранилищ, чьи широкие балконы и выступающие крыши, казалось, висели в воздухе. Аллея была пустынна; Айхаи двигался в сумраке непомерно вытянувшейся тенью и вскоре остановился у высокой и глубоко врезанной в стену двери. Застыв за его спиной, Чанлер и Хэйнс услышали резкий металлический скрип отпирающейся двери, которая, как все марсианские двери, убиралась вверх, наподобие опускающейся решетки в средневековых крепостных воротах. Очертания их проводника вырисовывались в шафрановом свете, льющемся из выпуклых светильников с радиоактивными минералами, укрепленных на стенах и потолке круглой прихожей.
Согласно обычаям, марсианин вошел первым; последовав за ним, спутники оказались в пустой комнате. Дверь опустилась за ними, без какого-либо видимого действия со стороны.
Оглядывая эту комнату без окон, Чанлер почувствовал неуловимую тревогу, которая иногда ощущается в закрытом пространстве. В данных обстоятельствах, казалось, не было причины бояться опасности или предательства; но внезапно его охватило дикое желание бежать отсюда.
Хэйнс, со своей стороны, с удивлением и некоторой озадаченностью размышлял о том, почему закрыта внутренняя дверь и почему до сих пор не появился встречать их хозяин дома. Почему-то дом этот произвел на него впечатление нежилого, а в окружающей их тишине ощущалась какая-то пустота и заброшенность.
Айхаи, стоящий в центре пустой, необставленной комнаты, повернулся к землянам, как бы собираясь обратиться к ним. Его глаза загадочно сверкали в глубоких глазницах; рот приоткрылся, обнажив два ряда неровных зубов. Но ни один явно слышимый звук не слетел с его шевелящихся губ; а те, что он возможно и издал; должно быть принадлежали к обертонам, воспроизводить которые были способны только марсиане, и которые находились за пределами слышимости землян. Без сомнения, механизм двери был приведен в действие подобного же рода обертонами, а сейчас, как бы в ответ на молчаливый призыв марсианина, весь пол комнаты, сделанный из сплошного темного металла, начал медленно опускаться, словно проваливаясь в глубокую шахту. Вздрогнув от удивления, Хэйнс и Чанлер увидели, как шафрановые огни светильников удаляются от них. Вместе с гигантом они опустились в мир теней и мрака по широкому, округлого диаметра, стволу шахты. Раздавался непрекращающийся скрип и скрежет металла, действуя друзьям на нервы нестерпимо высоким тоном звука.
Подобно суживающемуся скоплению желтеющих звезд, огоньки вверху над ними стали тусклыми и маленькими.
А спуск все продолжался, спутники уже не могли больше различить в эбеновом мраке, через который они падали, ни лиц друг друга, ни лица Айхаи. Тысячи сомнений и подозрений осаждали Хэйнса и Чанлера, землянам подумалось, а не поступили ли они опрометчиво, приняв приглашение Айхаи.
– Куда ты нас ведешь? – грубо спросил Хэйнс. – Разве твой хозяин живет под землей?
– Мы идем к моему хозяину, – ответил марсианин с загадочной окончательностью в голосе. – Он ожидает вас.
Созвездие огней наверху слилось в единственную звезду, которая, все уменьшаясь, постепенно исчезла, как будто наступила бесконечная ночь. Земляне ощущали некую безысходную глубину, как будто они спустились до самого центра этого чуждого им мира. Странность ситуации наполняла их все возрастающим беспокойством. Они связали себя, казалось, неразрешимой таинственной загадкой, от которой начало попахивать угрозой опасности. Чего-либо допытываться от проводника было бесполезно, отступление невозможно, да и к тому же у них не было оружия.
Резкий визг металла замедлился и превратился в приглушенный вой. Землян ослепило ярко-красное сияние, пробившееся к ним через стройные колонны, заменившие стены шахты. Еще мгновение, и пол под ними замер.
Сейчас он стал частью пола большой каверны, освещенной малинового цвета полусферами, вделанными в потолок. Каверна имела сферическую форму, и из нее во всех направлениях вели разветвления коридоров, как спицы колеса, расходящиеся от оси. Множество марсиан, не уступающих проводнику землян гигантскими размерами, сновали взад и вперед, как будто запятые выполнением каких-то загадочных поручений. Странный приглушенный лязг и громоподобное грохотанье скрытых механизмов пульсировали в воздухе, отдаваясь вибрацией в содрогающемся полу.
– Как ты думаешь, куда мы попали? – пробормотал Чанлер. – Мы, должно быть, находимся на много миль ниже поверхности. Я никогда не слышал ни о чем, похожем на это место, разве что в некоторых древних мифах Айхаи. Тогда, возможно, это место и есть Равормос, марсианская преисподняя, в которой Валтум, Бог Зла, предположительно лежит спящим уже в течение тысячи лет среди своих идолопоклонников.
Проводник услышал его слова.
– Вы действительно прибыли в Равормос, – прогудел он важно. – Валтум проснулся и не заснет вновь в течение следующей тысячи лет. Это он призвал вас к себе; и сейчас я приведу вас в зал аудиенций.
Безмерно удивленные Хэйнс к Чанлер проследовали за марсианином из странного лифта к одному из ответвляющихся проходов.
– Должно быть, готовится какая-то глупая шутка, – проворчал Хэйнс. – Я тоже слышал о Валтуме, но лишь как о религиозном суеверии, вроде земного Сатаны. Современные марсиане не верят в него, хотя я слышал, что среди отверженных и представителей нижних каст все еще существу нечто вроде культа дьявола. Готов держать пари, что кто-то из придворной знати затевает революцию против правящего императора, Сикора, и разместил свой штаб действий под землей.
Звучит резонно, – согласился Чанлер. – Глава переворота мог бы назвать себя Валтумом: эта уловка будет соответствовать психологии Айхаи. У них есть вкус к высоким метафорам и причудливым титулам.
Оба замолчали, испытывая благоговение перед обширностью мира каверны, чьи освещенные коридоры простирались во всех направлениях. Предположения, которые они высказали, казалось, опровергались самой действительностью: невероятное подтверждалось, мифическое становилось реальным и все больше и больше захватывало их.
Далекий, таинственный лязг и грохот был явно необычного происхождения, спешащие через пещеру гиганты с неизвестными ношами передавали атмосферу сверхъестественной активности и предприимчивости. Хэйнс и Чанлер и сами были высокими, рослыми людьми, но марсиане, находящиеся рядом с ними, все были не ниже девяти или десяти футов. Рост же некоторых из них приближался даже к одиннадцати футам, и все они были прекрасно сложены. Только на лицах – отпечаток чудовищного, как у мумий, возраста, несовместимого с их энергией и проворством.
Хэйнса и Чанлера повели по коридору, с выгнутого аркой потолка которого, через равномерные промежутки, ослепительно светили, подобно плененным солнцам, красные полусферы, сделанные, несомненно, из искусственно созданного радиоактивного металла. Прыгая со ступеньки на ступеньку, они спустились по огромной лестнице, следуя за легко идущим впереди марсианином. Тот остановился у помещения с открытым порталом, высеченного в твердой и темной скальной породе.
– Входите, – сказал проводник, пропуская землян вперед.
Помещение было небольшим, но очень высоким, подобно устремившемуся ввысь шпилю. Его пол и стены были окрашены кроваво-фиолетовыми лучами единственной полусферы, расположенной далеко вверху в сужающемся своде. Единственным предметом в помещении был странного вида треножник из верного металла, укрепленный на полу в центре комнаты. На треножнике покоилась овальная глыба хрусталя, а из нее, как из замерзшего водоема, поднимался замерзший цветок, открывая гладкие лепестки из слоновой кости, слегка окрашенные в розовый цвет странным освещением комнаты. Глыба, цветок, треножник – все это, казалось, было частями одной скульптуры.
Переступив порог, земляне тотчас же заметили, что пульсирующее громыхание и вибрирующее лязганье сменились глубокой тишиной, словно вошли в святилище, в которое не проникал ни один звук благодаря какому-то таинственному барьеру. Портал позади них оставался открытым. Их проводник, по всей видимости, удалился. Но почему-то земляне чувствовали, что они не одни – им казалось, что из-за голых стен их рассматривали спрятавшиеся глаза.
Обеспокоенные и озадаченные, они разглядывали бледный цветок, обратив внимание на семь похожих на язычки лепестков, слегка выгибающихся наружу, отходящих от дырчатой, похожей на маленькую курильницу, сердцевины. Чанлер засомневался, была ли это действительно резная работа или же настоящий цветок был превращен в камень с помощью марсианской химии. Затем, к изумлению землян, из цветка послышался голос: голос невероятно мелодичный, чистый и звучный, чьи модуляции и звуки, чрезвычайно отчетливо прозвучавшие, явно не принадлежали ни Айхаи, ни землянину.
– Я, который говорит, являюсь существом, известным как Валтум, – произнес голос. – Не удивляйтесь и не пугайтесь: единственное мое желание – отнестись к вам дружески и помочь в обмен на услугу, которую, я надеюсь, вы не сочтете неприемлемой. Прежде всего, однако, я должен прояснить некоторые вопросы, озадачивающие вас. Без сомнения, вы слышали известные легенды в отношении меня и отвергли их как обычные предрассудки и суеверия. Подобно всем мифам, они отчасти верны, частью же – нет. Я не бог и не демон, а существо, прилетевшее на Марс из другой вселенной много веков назад. Хотя я и не бессмертен, протяженность моей жизни гораздо дольше, чем у любого обитающего в мирах вашей солнечной системы. Организм мой управляется чуждыми для вас биологическими законами, при этом чередуются периоды сна и бодрствования, охватывающие целые столетия. Это истинная правда, что, как верят Айхаи, я сплю в течение тысячи лет, а затем постоянно бодрствую в течение следующей тысячи.
В те далекие времена, когда ваши предки все еще были кровными братьями обезьян, я бежал, гонимый неумолимыми врагами, из своего родного мира, став космическим изгнанником. Марсиане говорят, что я упал с небес подобно огненному метеору – вот так миф толкует спуск моего космического корабля. На Марсе я обнаружил зрелую цивилизацию, хотя и стоящую на несравнимо более низкой ступени развития, чем та, которая изгнала меня.
Короли и иерархи этой планеты, вероятно, прогнали бы меня прочь; но я сплотил вокруг себя небольшое число приверженцев, снабдив их оружием, значительно превосходящим все, что было создано марсианской наукой; и после великой войны я прочно здесь закрепился и завоевал много сторонников. У меня не было желания покорять весь Марс, я просто ушел в этот подземный мир, в котором и обитаю с тех пор вместе со своими подданными. За их преданность я даровал им долгожительство, почти равное моему собственному. Чтобы его гарантировать, одарил их также сном, по продолжительности равным моему. Они засыпают и пробуждаются вместе со мной.
Мы поддерживали этот порядок существования в течение многих веков. Я редко вмешивался в дела и поступки живущих на поверхности. Они же, однако, превратили меня в духа или бога зла; хотя зло, по моему мнению, это слово, не имеющее значения.
Я обладаю многими чувствами и способностями, неизвестными ни вам, ни марсианам. Мои восприятия и ощущения могут охватывать обширные сферы пространства или даже времени. Так я узнал о вашем бедственном положении и призвал вас сюда в надежде получить ваше согласие на определенный план. Короче говоря, мне надоел Марс, дряхлый мир, приближающийся к смерти, – я хотел бы осесть на более молодой планете. Земля в этом отношении меня вполне устроит. Уже сейчас мои последователи строят новый космический корабль, в котором я собираюсь совершить путешествие.
Я не хотел бы повторить печальный опыт своего прибытия на Марс, приземлившись среди народа, ничего не знающего обо мне и возможно настроенного враждебно. Вы, будучи землянами, могли бы подготовить многих из своих соотечественников к моему прибытию, могли бы собрать прозелитов, которые бы служили мне. Вашим вознаграждением – и их тоже – будет эликсир долгожительства. И у меня есть много других даров… драгоценные камни и металлы, которые вы так высоко цените. Есть также и цветы, чей аромат более соблазнителен и обольстителен, чем что бы то ни было еще. Однажды вздохнув, вы поймете, что даже золото по сравнению с ним ничего не стоит, а, надышавшись им, вы и все остальные ваши соплеменники с радостью будете служить мне.