Протрубил рог, едва поднявшийся на ноги, шатающийся командир дал команду к отступлению. Воины, не показывая спину, стали пятиться, видно, что каждую секунду готовы по сигналу, броситься в атаку. Если только Тзар начнет колдовать… Я глянул в его бледное лицо. Нет, он выдохся, бережет еще немного сил для обороны. Об атаке похоже и не мыслит.
Воины, поравнявшись с командиром, подняли слабо дышащего, едва живого чародея и через минуту пропали из виду.
— Мы победили? — выдохнул я.
— Нет, дурак. Победил я! — тяжело дышащий Тзар, решил сорвать на мне злобу. – Когда колдун придет в себя, они вновь атакуют. Бегом марш!
— Елки…! — вырвалось у меня.
Удивлению не было предела, когда я словно со стороны увидел себя забегающим в распахнутые деревянные ворота. Остановился рядом с Тзаром и, задыхаясь, упал на землю. Вокруг бегали какие-то люди, Тзар что-то властно приказывал, но я не разбирал слов. Они звенят в воздухе будто в киселе, до меня доходят лишь бессвязные обрывки звуков.
Во всем мире есть только мои, ходящие ходуном, обоженные бешеным бегом, легкие, и нестерпимый жар вокруг. Едва осознавал, что меня схватили крепкие руки и пронесли в какую-то грязную лачугу. Не став дожидаться, пока постелят свежую солому, я повалился на кучу воняющего тряпья.
А едва разлепив глаза, понял по затекшей шее, что вырубился на несколько часов. В горле, как будто провели рашпилем, губы словно две сухие деревяшки.
Изможденное тело не желало двигаться, каждая клетка при малейшем движении отдавала пронизывающей болью. С трудом встав из грязных тряпок и выбравшись с темной лачуги, я едва не умер.
Закатное солнце ослепило красным, в ушах стоит непереносимый звон и треск.
Давая глазам привыкнуть к яркому свету, я проморгался и повертел непослушной шеей. Источник шума обнаружился сразу: в метрах трехстах от меня у возвышающейся каменной гряды примостились деревянные конструкции. Люди, словно муравьи, сплошь усеяли карьер, махали кирками и молотами как заведенные.
Отсюда я разглядел ходивших с бичами в руках рослых в сравнении с рабами надсмотрщиков. — Кажется, попал в век рабства, — отстранено подумал я. Кто-то из них разрубал гранитные глыбы, другие, напрягая жилы, осыпаемые ежеминутными ударами плетей, оттаскивал валуны другим рабам, которые предавали им правильную прямоугольную форму.
Вот оказывается, как в старину добывали камни. Я схватил за руку пытающегося прошмыгнуть мимо человека в железных колодках, спросил, где можно попить.
— Коллл… лодец за… этим домом, — ответил заикающийся мужичек.
— Спасибо…
Я на секунду опешил. Мужик упал на колени и замер.
— Ты чего?
Он не ответил, лишь мелко затрясся. Смотрел на меня с отчаянием в черных глазах.
— Встань, кому говорю, встань! — рассвирепел я. Подняв его на ноги, заглянул в белое как мел лицо. — Ты чего? Что случилось?
Похоже, дар речи оставил его полностью, и несмотря на все мои попытки, вытрясти из него не удалось даже полслова. В сердцах плюнув, я направился к колодцу, и лишь напившись вдоволь, заметил, что за мной внимательно наблюдают.
Ворота, в которые мы с Тзаром вчера прибежали, были забаррикадированы, и их охраняло человек двадцать. Люди плотным кольцом сгрудились у большого костра.
Все вооружены, кто короткими копьями, некоторые ржавыми мечами, у большинства на поясе висит плеть. Наверно, надсмотрщики.
— Как дела? — спросил я первое, что пришло в голову.
Они переглянулись, мужик в грязной рубашке ответил приветливо:
— Да вроде хорошо. Ночью ваши преследователи немного постояли у ворот, а потом ушли восвояси. Почти все наши залегли спать. Мы вот сидим на страже.
— Ясно. А где Тзар?
— Кто?
— Где Магистр?
— Вон в том бараке, — объяснил он, грязным пальцем указывая на длинный дом, стоящий чуть отдельно от прочих лачуг.
У всех вид такой, будто фашисты смотрят на Штирлица, забывшего снять с груди красную звезду. Кажется, меня принимают за мага, и в их представлении веду я себя совсем не соответственно.
Я поблагодарил кивком и развернулся. Всю дорогу до барака, кожей между лопаток ощущал буравящие взгляды. По реакции людей можно было судить, что я делал промах за промахом. Возможно, не будь я выше по рангу, мне бы давно отрубили голову, как самураи рубили не кланяющимся. Я так мало знаю об этом мире, что, если вдруг оторвусь от Тзара, скорее всего погибну в первые несколько дней.
В дверях коричневого от пыли, занесенной с каменоломен, дома, стоит дюжий надсмотрщик, завидев меня, выпятил челюсть и упер в бока мускулистые руки. Выше меня едва не на голову, еще издалека пытался продемонстрировать свою значимость, видать, не совсем простой…
— Ты кто? — спросил он с угрозой в голосе. — Я тебя раньше не видел.
— Не удивительно, ведь я пришел сюда только вчера.
— Так ты новый надсмотрщик?
— Чушь, я маг! — сказал я грубо, сообразив, что интеллекта в нем не много больше, чем у трухлявого пня.
— Ааа…. Прости, мастер, — сказал он, как показалось, с некоторым испугом, – хозяин сейчас разговаривает с Магистром, но раз ты маг, тоже можешь войти…
Он посторонился, а я мгновенье задержался на его бараньих глазах.
Расспрашивать такого себе дороже…
Открыв дверь, застал Тзара, вперившим грозный взгляд в щуплого, но богато одетого лысого мужичонка. Он сидел за одним столом с магистром, с таким видом, будто сейчас рухнет без чувств.
— Ты хозяин каменоломни и всех ее окрестностей. И ты делаешь вид, будто не знаешь, что произошло у тебя под носом? — кривя губы, словно проглотил зеленый лимон, процедил он.
У них тут явно рабовладельческий строй, ну, век крепостного права — точно.
Мне стало жаль ни в чем не повинного мужичонка, он вжал голову так, словно у его горла завис нож.
— Может быть, вы все же расскажите, что случилось? — спросил я, обращаясь к Тзару.
Несмотря на то, что хозяину каменоломни, судя по внешнему виду, хотелось оказаться где-нибудь на Северном полюсе, в его взгляде прочитал искреннюю благодарность.
Тзар посмотрел на меня снизу, в глазах кипит еле сдерживаемый гнев:
— А ты что, сам не понял? На нас напали! Напали на мага Высокой!! — взъярился он. — Даже хуже, они напали на третьего мага. Во всем мире лишь двое смертных сильнее меня! Еще они забрали боеголовку. Тебе этого мало?!
— Откуда вы знаете? — вырвалось у меня, но Тзар против ожиданий не взорвался.
— Не выкай, режет ухо, — он уже взял себя в руки. — Мне об этом сказала тень.